Муж совсем не любил ее. Да и это – не так уж и страшно. У многих успешных дам мужья не пылали любовью к опостылевшим супружницам. Се-ля-ви…
Мужья таких дам больше всего на свете любили власть и деньги: власть к власти, деньги к деньгам. Они растили эти деньги, как прекрасные цветы, упивались денежным дождем и всевластием. Это так здорово: наблюдать как сотни, тысячи, сотни тысяч жалких людишек склоняются перед ними и трепещут! Упоительно, захватывающе – разве сравнится с этим ощущением жалкая женская любовь? Если только женщина будет ползать пред тобой на коленях и целовать твои ботинки. А лучше… жалкая, избитая до полусмерти женщина!
Это было мучительно. Невыносимо. Страшно. Галя боялась вечеров. Ее рассудительный и спокойный Андрей превращался в зверя. Он истязал ее тело и душу.
— А для чего я на тебе женился, милая? – ласково объяснял муж, стирая с кончика Галиного разбитого рта струйку крови, — Жена – плоть от плоти, кровь от крови мужа своего! В горе и в радости! Ты должна знать, как мне тяжело, как мне плохо тащить на себе невыносимый груз. Ты должна помогать мне, ты должна страдать вместе со мной, ты должна взять боль на себя. И страх, и мои неудачи… Ты должна, ты должна, ты должна платить за свою красивую жизнь и жизнь своих детей.
И Галя платила. Дорогой ценой. Вздрагивая во сне, рыдая в своей прекраной ванне, прячась от людей в саду, Галя платила, платила, платила и не видела никакого выхода из этой «прекрасной и замечательной» жизни.
Дети росли и все больше отдалялись от нее. Что им Галина? Она душу в их воспитание не вкладывала, была для них «парадной мамой». Позже – источником денег. Галина пыталась наладить с ними отношения, пыталась разговаривать по душам, но И Влад, и Марианна уклонялись от ненужных ласк – у них была своя, кипучая, богатая, полная приключений и вседозволенностей жизнь. Часто от Марианны пахло спиртным. А у Влада отчего-то стекленели глаза.
Галина поняла, слишком поздно поняла, что угробила свою жизнь, угробила бездарно и глупо. За красивой картинкой, как за ширмой скрывалась грязная, уродливая, никчемная действительность, скрыться от которой можно, лишь шагнув в бездну. Галя потихоньку готовила себя к последнему шагу. Другого выхода она не видела и видеть не хотела.
***
— Галина, совесть у тебя есть? Тебе не стыдно? – родная тетка, с которой Галя не виделась, бог знает, сколько лет, не стеснялась в выражениях, — отец умер – даже на похороны не явилась! Мать к постели прикована! Стерва ты! Лекарств хоть бы купила, в больницу человека определила бы, коль мать тебе – никто и звать никак.
Волна жаркого стыда хлынула в лицо. Галя не помнила о ней, забыла напрочь! Стыд, стыд! Галина вытерла испарину со лба. И это она жалуется на судьбу? А может быть, и правильно, что ей дана ТАКАЯ судьба? Есть, за что!
Галя отпросилась у мужа по уважительной причине. Он, конечно, поморщился.
— Не хватало еще проблем, так еще и это… Конечно, нужно съездить. Как ты могла забыть, ты ведь прекрасно знаешь, что любой жалкий писарчук обязательно зацепится за этот факт и хайпанет вволю! А у меня выборы на носу! Возьмешь Петрова. В средствах себя не ограничивай – лучшая клиника, лекарства, все дела… Пусть все знают, какая ты заботливая дочь. Все, ступай, ступай, Галина, не мельтеши перед глазами, мне надо работать!
***
Галя, увидев лежащую маму, разрыдалась. Жалкая обстановка комнаты, ее убогость, вечная сырость и запустение убила Галину наповал. Мама узнала дочь, но сказать ничего не могла – запущенный инсульт. Тетка, сложив руки на груди, не выбирала выражений:
— А чего рыдать-то? Чего рыдать? Что, совесть заела? А где ты раньше была, доченька распрекрасная? А?
Галя вручила тетке пачку банкнот.
— Спасибо вам, тетя Мария. Спасибо. Я позабочусь о маме.
И она заботилась. Теперь в ее жизни появился хоть какой-то смысл. Хоть какую-то вину она смогла бы искупить. Хоть что-то сделать хорошее. И самое главное, она хоть какое-то время могла освободить себя от зверя, который скрывался за благонадежной и респектабельной личиной Андрея.
— У нас очень хороший врач, — убеждала Галину заведующая отделением, — он – доктор от Бога!
Да, да, судя по благодарным отзывам о клинике, выяснялось, что Мезенцев Алексей Дмитриевич – врач от Бога. Светило! Кудесник! Чудотворный! Он сможет поднять маму на ноги. Инсульт –не приговор. Может получится так, что мама уйдет отсюда своими ногами! Галина верила. Она даже не надеялась – знала, что так и будет.
Доктор Мезенцев поднял голову от бумаг, когда она, постучавшись, робко зашла в его кабинет. Он взглянул на нее, худощавый, неброский, неулыбчивый. Но глаза… Глаза как у святого, светились изнутри добротой и… знанием высшего смысла, что ли… И не только. Мезенцев вдруг побледнел, и широко улыбнулся. И его улыбка была такой… такой… Он только улыбкой мог любого вылечить.
-Здравствуйте, Алексей Дмитриевич! Я – Галина. Я по поводу Ивановой Ирины…
Он не дал ей договорить.
— Да, да! Я знаю, я в курсе. Я помогу вам, Галя. Значит, вас зовут Галина…
И он помогал. Он был терпелив, искреннен и бесконечно добр. Он был надежен, спокоен и тверд. Он был прекрасен, как Чехлов: это когда и лицо, и одежда, и мысли! И дело не во внешности! Дело было в душе. А у Мезенцева была чистая, прекрасная, замечательная душа. Как в такого не влюбиться? Галю качнуло к нему с непреодолимой силой. Ее к нему. Его – к ней.
— Алешка, милый, почему я не встретила тебя раньше? – Галя гладила Мезенцева по щеке, — я жить без тебя не могу! Как же я существовала без тебя все эти годы, Леша? Милый мой…
— Прекрасно жила, — Алексей поцеловал Галину в глаза. — Лучше всех, наверное. Ты очень изменилась, Галя. Но ты все такой же и осталась – недосягаемой звездой. Лунным сиянием. Самой прекрасной девушкой на земле! Я думал о тебе всегда. Я помнил тебя всю жизнь. Я счастлив быть с тобой. Я больше никуда тебя не отпущу.
— Ты – мой тайный воздыхатель, — улыбнулась Галя.
— А ты помнишь старый, пошарпаный автобус? Помнишь, как ты демонстративно отвернулась от меня, вздорная красивая девочка? Помнишь, как на тебя пялился один идиот? Я просто не мог оторвать от тебя глаз. Я онемел тогда. Я только и мог, что безмолвно пялиться. Помнишь?
Галя вспомнила.
— Почему я не послушалась ту старую гадалку? Почему я ее, черт подери, не послушалась?
Они решили не расставаться. Не смотря ни на что. Он слишком долго ждал ее. Она слишком долго жила без нее. Галя даже не удостоилась сообщить об этом мужу. Зачем? Пусть обходится без Гали ее могущественный, всевластный, великий Андрей, пуп земли, ничтожество без сердца и души. Дети? Дети поймут. Впрочем, они и не вспомнят о ее существовании. Как Галя в свое время не помнила о существовании своих несчастных родителей. Камень, нет – валун в ее огород. Она постарается пережить это. Хоть как-то…
Но Андрей, этот всевластный Андрей, обходиться без Галины не желал. Он никогда не прощал никого и ни за что. Это первое. А вот и второе – вот-вот должна была начаться предвыборная кампания. Оглушительная новость: светская дама, супруга известного бизнесмена, баллотировавшегося на выборах, сбежала к ведущему врачу известной клиники, специализировавшейся на сердечно-сосудистых заболеваниях! Какой пассаж! Какой скандал! Того и гляди, на божий свет выплывут некие пикантные подробности семейной жизни с бывшим супругом.
Этого Андрей допустить не мог!
«Настоящее светило, гордость нашей клиники Алексей Мезенцев, — погасло. Все мы, его коллеги, многочисленные пациенты, родные и друзья – скорбим об незаменимой, чудовищной утрате. Алексей Дмитриевич, возращаясь из клиники, попал в автокатастрофу, в результате чего скоропостижно скончался. Сердце доктора остановилось навеки. Прощай, Алексей! Мы будем тебя помнить всегда»
Буквы в строчках некролога, опубликованного в районной газете, расплывались. Слова невозможно было прочитать, а нечеткая, отвратительная фотография доктора Мезенцева совсем не походила на него, настоящего Алешу. Любимого. Единственного. Навсегда.
Слезы жгли. Будто не слезы текли по щекам, а серная кислота. Сердце рвалось от боли душевной, и эта боль поглощала боль физическую. Он не тронул лицо – ему невыгодно было портить внешность идеальной супруги депутата. Но зато он хорошо «поработал» с телом. Тело ведь никто не увидит. На животе он нацарапал мерзкое слово. На спине он тушил окурки. Он пинал ее, как тряпку. Пинал и ласково приговаривал:
— Потерпи немного, милая. Годика через три ты нечаянно утонешь в море. Или тебя съест злая акула. Или укусит змея. В этих морях чего только не происходит с женами уважаемых господ. И все равно они, глупышки, едут и едут на эти заграничные курорты. Медом им, что ли там намазано? А ведь не мной сказано: отдыхайте на Родине! — он пнул ее в изувеченный живот, — на Родине надо отдыхать! На Родине, поняла?
Она потеряла счет ударам. Он озверел и совсем потерял над собой контроль. В очередной раз Андрей размахнулся со всей силы и…
***
Галя посмотрела в окно напротив. Опять этот противный дождь заливал все лето, все солнце и всю ее скучную жизнь. Но, правда, в автобусе было тепло – и то – хорошо. Отчего-то Гале было неудобно. Она перевела взгляд и увидела худенького невзрачного паренька. Глаза его сияли, будто в голове мальчишки включили лампочку. Он вдруг улыбнулся. И, правда! Точно – сияет весь изнутри!
Галя улыбнулась ему в ответ и легонько поманила к себе. Тот, покраснев, тут же пересел к Галине.
— Здравствуй, Алешка! – сказала она.
— Откуда вы знаете меня? – глаза паренька расширились от удивления.
— Да просто. Знаю – и все! А меня Галей зовут. И давай, Лешка, на ты.
— Галя, ты меня прости, я так пялился. Дурак, честное слово. Но вы… ты… ты такая красивая! Можно я вас… тебя приглашу в кино?
Галя кивнула согласно.
— Можно! Только давай для начала заскочим к моим родителям. Я не хочу, чтобы они волновались.
Автор: Анна Лебедева
Канал Фантазии на тему
(2 оценок, среднее: 4,50 из 5)
Загрузка...
