Два года Константин собирался устроить ревизию на чердаке, да всё никак руки не доходили. Дом ему достался от дедушки: хороший, крепкий такой дом, с подполом и конюшней, в которой Константин держал электрический велосипед. А ещё к дому прилагался кот Силантий: ленивое и толстое животное, имевшее неприятную привычку прыгать по ночам Константину на грудь.
Жена от Константина ушла, потому что он, по её словам, «не имел никакой цели в жизни». Что верно, то верно: ни о какой цели он никогда не задумывался, жизнь сама несла его по течению. После школы был институт, а по окончании института Константин устроился в строительную контору инженером-проектировщиком, да так и просидел там пятнадцать лет.
И вот наступил очередной отпуск. Первую неделю Константин провёл за игрой в компьютер и просмотром сериалов. Когда в субботу он посмотрел на себя в зеркало – небритого, помятого, одетого в линялые пляжные шорты — то понял, что ему нужно заняться чем-то полезным и созидательным, пока он как личность окончательно не деградировал. Решив так, он вспомнил про завалы на чердаке, которые давно уже обещал себе разгрести. Копаться в пыли и паутине ему совсем не хотелось, но Константин подбодрил себя кружечкой холодного кваса и отправился в конюшню за лестницей.
Оказавшись наверху, Костя сразу почувствовал себя Индианой Джонсом. Казалось, что на чердаке дедушка устроил лавку древностей. К сожалению, сокровища тут вряд ли водились, но зато старого хлама было в избытке. Керосиновая лампа, старая советская радиола, фара от мотоцикла «Урал», высохший и растрескавшийся платяной шкаф, подшивка газеты «Правда» за 1957 год, оконная рама, гармошка с порванными мехами и даже охотничьи лыжи — Константин бродил тут, как по музею, то и дело чихая от поднявшейся к потолку пыли.
Он открыл шкаф, обклеенный портретами советских вождей, и среди перевязанных бечёвкой пачек газет вдруг заметил занятную бутылочку. Она была довольно большой, как графин, и имела форму четырёхгранника. Сверху бутыль была залита сургучной печатью, а внутри, в голубоватого цвета жидкости, бултыхалось что-то непонятное вроде медузы. Ни этикетки, ни какой-либо надписи на бутылке не было.
«Интересно», — подумал Константин, сунул бутылку под мышку и спустился вниз.
В комнате он поставил бутыль на стол и включил настольную лампу, чтобы разглядеть находку. Толстое узорчатое стекло, короткое горлышко – на первый взгляд ничего примечательного. Однако то, что происходило внутри, невольно привлекало внимание. Там что-то жило своей жизнью, как в диковинном аквариуме.
Константин поскрёб ногтем сургучную печать. Она не поддавалась, сидела крепко. «Не трогай», — сказал ему внутренний голос. «Но ведь любопытно, что там такое», — тут же возразил он себе.
Кот Силантий безмятежно дрых на кровати, распластавшись на мягкой перине всей своей восьмикилограммовой тушкой. Константин ещё раз посмотрел на бутылочку и пошёл на кухню за ножом.
Отковыривать сургуч пришлось довольно долго. Константин два раза попал себе по пальцу, пока добрался до пробки. Пробка по виду походила на обычную – такими закупоривают вино. Штопора у Константина не было, поэтому он попробовал мизинцем протолкнуть пробку внутрь. На удивление, она легко поддалась. Над горлышком поднялось лёгкое облачко газа. Константин заглянул внутрь: там ничего не было. Совершенно ничего.
Он разочарованно вздохнул и вдруг почувствовал спиной какое-то дуновение – будто сквозняк просочился в комнату. Константин обернулся – и тотчас сел, как если бы кто-то пнул ему под коленки. Между полом и потолком в воздухе висел… Нет, это трудно было передать словами. Перед ним был человек: Константин ясно видел лицо, руки, торс. Ниже пояса же ничего не было, кроме медленно вращающегося смерча. Человек был полупрозрачный. Константин смотрел на него, открыв рот, и не дышал.
— Я джинн Зер-Джавей, — сказал незнакомец. — Я просидел в этой бутылке две тысячи лет и теперь должен тебя убить, нечестивый раб.
Выражение его лица не сулило ничего хорошего.
— Но разве ты не должен исполнить три моих желания? — вспомнил Константин. — Ведь я же освободил тебя.
— Ну, или так, — быстро согласился Зер-Джавей, складывая руки на груди, — только не три желания, а одно.
— Всегда же три было?
— Инфляция, — бесстрастным голосом ответил тот.
— Мне нужно подумать, — расстроился Константин.
— Думай, только быстрее. Полагаю, ты понятия не имеешь, что такое просидеть двадцать веков в бутылке.
— Ладно-ладно. Я сейчас, — пообещал Константин и крепко задумался, устремив взгляд в противоположную стену.
Первой мыслью было пожелать много денег. Скажем, десять миллионов долларов или даже сто. Константин представил себе красивый и стильный домик на одном из солнечных островов Карибского моря, он загорает в шезлонге, а в руке — только что сорванный кокос с воткнутой в сердцевину трубочкой. Мечту омрачала лишь одна досадная мелочь: Константин понятия не имел, как вывезти за границу сто миллионов долларов наличными.
«Может, попросить тогда, чтобы деньги были на счету в швейцарском банке? — пришла ему в голову мысль. — Но для этого нужно, чтобы у меня был там счёт и чтобы моя личность не вызывала никаких вопросов».
— Послушай, Заржавей, а к желанию можно будет добавить несколько уточняющих деталей?
— Не пытайся жульничать, не выйдет. И запомни как следует моё имя, презренный: меня зовут Зер-Джавей.
«Одно желание, всего одно. — Константин погрузился в раздумья. — Скажем, я пожелаю себе вечную жизнь: заманчиво, что и говорить, но вдруг я заболею какой-нибудь тяжёлой, неизлечимой болезнью? И буду навеки прикован к постели. В буквальном смысле навеки, как этот джинн, который провёл несколько тысяч лет взаперти».
«Положим, я захочу иметь идеальное здоровье. И что мне это даст? Умру бодрым и полным сил?»
— Зер-Джавей, а что случится, если я пожелаю быть абсолютно здоровым? Теоретически, я ведь тогда должен жить вечно?
— Я вижу, куда ты клонишь, недостойный, — джинн погрозил ему пальцем.
Константин сокрушённо вздохнул. Ладно, всё равно, вечная жизнь — это скучно. Может, джинн сделает его знаменитостью? Популярным киноактёром или, скажем, поп-звездой. Тут тебе и богатство, и слава, и новые впечатления каждый день: сегодня ты — в Майами, завтра — в Париже; роскошные лимузины, обольстительные красотки, шампанское по пять тысяч долларов за бутылку и чёрная икра на серебряной тарелочке. Константин облокотился на спинку стула и подпёр голову рукой. Сколько он сможет прожить в таком водовороте и не сойти с ума? К тому же, всё в этом шоу-бизнесе пропитано фальшью и лицемерием.
— Ну, ты определился? — в нетерпении окликнул его джинн.
— Сейчас, сейчас.
«В сущности, много ли мне нужно для счастья? Работа у меня есть, дом тоже. Вот бы найти женщину, которая будет меня обожать, ничего не требуя взамен. Любить страстной, чистой любовью, как в книгах». Константин принялся мечтать, как он приходит домой, а его встречает стройная полногрудая блондинка с тонкой талией, одетая в короткий халатик. Она виснет у него на шее и прижимается к его телу своими волнительными формами. «А ведь такое будет каждый день», — в страхе подумал Константин.
— А можно будет указать предпочтительные характеристики того, что я хочу заказать? — спросил он у джинна. — Скажем, темперамент…
— Ты что, в магазин пришёл?
— Я просто поинтересовался на всякий случай.
— Давай уже, поживее определяйся с выбором.
— Это не так-то просто, знаешь ли.
— Вы все так говорите, а просите всегда одно и то же, — философски заметил джинн.
Пожалуй, он был прав. Мечты людей обычно сводятся к обладанию богатством. Правда, никто пока не смог доказать, что деньги делают человека счастливым. Да и что такое счастье, в сущности? С точки зрения физиологии — это результат химических процессов в организме. С точки зрения философии — удовлетворённость жизнью.
Константин бросил взгляд на кота Силантия, который всё это время продолжал сладко спать, лишь перевернулся на другой бок. Вот уж кто был удовлетворён жизнью. Значит ли это, что кот был счастлив? Наверное. Ни тебе забот, ни мыслей о хлебе насущном, ни мук выбора.
— Эх, хорошо быть котом, — вслух подумал Константин.
— Исполнено! — радостно протрубил Зер-Джавей у него над ухом.
Константин вдруг почувствовал, что стремительно уменьшается в размерах. Его руки покрылись шерстью, на кончиках пальцев выросли когти, а копчик удлинился и превратился в длинный и гибкий хвост.
— Постой, что происхо… — хотел было крикнуть Константин. — …Мяу! — вырвалось вместо этого из его горла.
—
Таша Фокс
Загрузка...
