От результатов этих переговоров зависело очень многое, хотя надежда на успех была более чем призрачная. Но Александр Иванович дал себя уговорить пойти на это. Нужно было поддерживать свой имидж бесстрашного бунтаря, «пострадавшего за правду», и потому не боявшегося для общего блага пострадать еще более. Правда, он, старый учитель музыки, как раз во всем этом предприятии пострадает меньше всех. В конце концов, у него есть мизерная, но все-таки пенсия по инвалидности (уж этого-то у него никто не отнимет ни при каких обстоятельствах), и есть кое-какие частные уроки музыки (возможно, после провала переговоров их станет даже чуть больше). Эта мысль утешала, несмотря на то, что от нее веяло каким-то гаденьким душком.
Коллектив музыкального училища, в котором Александр Иванович всю жизнь преподавал, много месяцев безуспешно боролся со строительной фирмой, решившей построить торговый центр на том месте, где стояло старинное здание училища. Были и коллективные просьбы, и пикеты, и письма в область и даже выше. Ничего не помогало.
Теперь училище уже выселили из здания, и было ясно, что снос начнется со дня на день. И вот, наконец, в город приехала одна из владельцев фирмы, Юлия Петровна К.
Александр Иванович славился своим красноречием, и коллектив упросил его поговорить с этой Юлией с глазу на глаз. Дело было безнадежное, но утопающий хватается за соломинку. Старый учитель музыки добился аудиенции и отправился растапливать каменное сердце члена совета директоров строительной компании.
***
Александр Иванович пошел в кабинет директрисы. Там за огромным столом сидела холеная, стильная дама. В глаза сразу же бросалась ее затейливая прическа. Волосы уложены безупречными локонами, но выглядят совершенно естественно. Элегантнейший деловой костюм, каждый ноготь на руках — само совершенство. На груди вспыхивает мелкими искрами изящнейшая бриллиантовая подвеска лаконичного дизайна.
Изысканная роскошь неприятно давила на нервы старого учителя. Он чувствовал себя почти бомжом в этом стильном кабинете. Бомжом, которого только из человеколюбия не гонят за порог.
***
Александр Иванович начал свою тщательно подготовленную речь. Слова были отлично отрепетированы, но во рту от волнения пересохло. Учитель стал сбиваться, закашлялся. Многолетний опыт выступлений перед большой аудиторией подводил его.
«Неужели это снобская роскошь так меня подкосила, — со досадой думал старый учитель. — Дрожу перед этой заносчивой бизнес-стервой как нерадивый студент на экзамене».
— Выпейте воды, — сказала Юлия Петровна вежливым, но убийственно насмешливым голосом.
Она протянула ему стакан, он взял его, поднял глаза, вгляделся в лицо Юлии. На него с издевкой смотрели большие разноцветные глаза. Один зеленый, другой карий. И тут он вспомнил то, что произошло двадцать пять лет тому назад в одной из аудиторий музучилища.
***
Двадцать пять лет, то есть четверть века тому назад Александр Иванович, занимаясь каким-то нудными хозяйственными делами, познакомился с Тамарой, бухгалтером мелкой частной фирмы, занимавшейся ремонтом квартир. Когда женщина узнала, что он преподаватель в местном музыкальном училище, она не стала ходить вокруг да около, а сразу же попросила его устроить ее дочери Юле прослушивание.
— Вы знаете, — тараторила она. — Мне нужно объективное мнение, есть у нее талант, или это все блажь. Ей, видите ли, вдруг приспичило стать пианисткой. Надо готовиться к поступлению в настоящий институт, а у нас только музыка на уме. Целый день долбит эту «Кампанеллу», с ума можно сойти от трезвона.
У Юли отличные способности к точным наукам, бухгалтер из нее выйдет прекрасный, это я знаю наверняка. А вот что у нее там с музыкой, я не понимаю. Дело в том, что сейчас у нас финансовое положение очень сложное. Еле-еле концы с концами сводим. А она мне говорит, что ей нужно другое пианино купить. У нее есть пианино, мы его с рук купили еще давно, когда она маленькая была. Так теперь она говорит, что нужно какое-то настоящее, что на этой развалюшке она научиться не сможет.
— Вообще-то она абсолютно правильно говорит, — сказал Александр Иванович. — Чтобы научиться играть, нужен инструмент, а не ящик, который продается в нашем магазинчике.
— Вот-вот, — продолжала Тамара. — Но ведь этот, как вы говорите, настоящий инструмент, огромных денег стоит. И везти его в наше захолустье нужно, наверное, из Москвы.
— Да, инструмент дорогой, уход нужен специальный, настройщик…— начал было Александр Иванович.
— Настроит-то она сама, — трещала Тамара. — Она свое пианино всегда сама настраивает.
Александр Иванович изумленно вскинул брови. Девочка сама настраивает пианино?! Без обучения?! Играет «Кампанеллу» Листа?! Его воображение нарисовало образ шустрой и очень талантливой пианистки. Почти гениальной. Если удастся получить такую ученицу, то это большая удача.
— Мне эта ее музыка, как кость поперек горла, — продолжала объяснять Тамара. — Но я мать, я понимаю, что если есть талант, то в землю его зарывать нельзя. Он там сгниет, и все вокруг себя отравит. Поэтому, как мне это ни претит, я буду доставать ей рояль, буду платить учителям. Но нужны хоть какие-то гарантии, что все это имеет смысл, а не дурацкие подростковые капризы.
— А что говорит ее учитель музыки? — с удивлением спросил Александр Иванович. Он недоумевал. Он знал всех учителей музыки в этом захолустном городишке. Как могло так случиться, что никто из них не похвастался такой талантливой ученицей?
— Нет у нее учителя, — объясняла Тамара. — Она раньше не хотела поступать в музыкальную школу, хотя я предлагала. Она сама все бренчала. А теперь вот приспичило. Это же ей придется еще и экстерном музыкальную школу оканчивать. Опять хлопоты, опять расходы. Но если у нее талант, то, что поделаешь. Но только — если талант. Если нет таланта, то я из нее эту музыкальную дурь живо повыбью. Это моя мама, великая театралка, ей голову морочит, я так подозреваю.
Александру Ивановичу стало все ясно. Нигде не училась. Самородок, алмаз неограненный. У него у самого учеников сейчас очень много. Но проходить мимо такого нельзя. Придется как-то втиснуть в расписание, а возможно, и отказать кому-нибудь. Дело-то наклевывается перспективное. Возможно, даже с помощью талантливой Юлечки удастся вырваться из лап этого захолустья, в котором он так беспросветно увяз. Хотя, мать, наверняка, все преувеличивает. Не надо особо тешить себя надеждой. Ему уже много раз приходилось слышать родительские сказки и вундеркиндах, играющих, как сам Рихтер, а на деле все оказывалось очередной бездарностью с коротенькими, кривенькими пальчиками, и почти полным отсутствием слуха.
Он договорился с Тамарой устроить Юлечке прослушивание.
***
Когда мать с дочерью вошли в классную комнату, он почувствовал жестокое разочарование. Девочка оказалась не бойкой симпатягой, как он ожидал, а страшно зажатой серой мышкой. «Это даже не гадкий утенок, а гадкий крысеныш», — подумал Александр Иванович, стараясь скрыть гримасу отвращения.
Черты лица у Юли были миловидные, глаза большие и, можно сказать, даже колдовские: один был зеленый, другой карий. Такое лицо достаточно один раз увидеть, чтобы запомнить на всю жизнь. Но все портила сальная кожа с зияющими порами. На подбородке и на лбу красовалась богатая россыпь разнокалиберных прыщей. Прическа была еще ужаснее, чем кожа — девочка носила довольно длинную и несуразно тонкую косу.
«Ну, точно, как крысиный хвост, — думал Александр Иванович. — Неужели она сама не понимает? Ведь есть же парикмахерские, могла бы подобрать прическу! Она же в таком виде похожа на девицу Лебядкину из «Бесов» Достоевского».
Девочка была явно полновата. Одета она в бесформенную серую вязаную юбку, всю в катышках свалявшейся шерсти, и еще более бесформенный вязаный свитер — было видно, что его вязали из разнокалиберных остатков пряжи. Такой наряд делал несчастную еще толще.
Юля была на грани истерики от волнения. У нее тряслись руки, на глазах закипали слезы, нос предательски краснел.
«Куда ей на сцену! — думал Александр Иванович. — Она же просто размазня! Настоящая чумичка! Пигалица».
Автор рассказа: Светлана Холкина
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
