Мужья – это для кого как. Для Галиной подружки Марины – муж Колька – радость и Божья благодать. Видимо, заслужила Маринка себе Кольку. Хотя, с Галиной точки зрения, нифига Маринка не заслужила. А вот для самой Гали – муж Андрюха – Божье наказание. Или испытание, вроде креста, который, как говорят, Гале вполне по плечу.
В апреле открыла Галина с Андрюхой дачный сезон. Ну как, открыла, она его, в принципе, и не закрывала: всю зиму в деревне проторчали с Андрюхой, как сычи. Одичали даже немного. А все Андрюшенька дорогой:
— Давай, — говорит, — поживем в деревне. Воздух. Снег. Лепота. Для твоего давления – очень пользительно. Ну что ты там, в городе мучаешься. Сосед этот шендарахнутый с музыкой дебильной через стенку. Никакого покоя. А тут – покой.
Галя, дура, повелась. Сон зимой в деревне, правда, замечательный был. А что ему замечательным не быть? С утра до вечера – с лопатой наперевес. С утра сугробы разгребут. За ночь их столько же навалит. И опять – работа. Увлекательно и с огоньком. А ведь еще и по дому куча дел: пожрать приготовь, убери, подмети, посуду помой… В общем, сон как у младенца был, тут уж Андрюха прав.
Ну, в общем, Галиными молитвами, зима закончилась. Началась новая эпопея. За зиму в доме накопилось грязи, пыли, хлама. Непонятно, кто это добро накопил. Разбираться некогда. Нужно наводить порядок.
Галя засучила рукава: от потолка до пола все начистила, надраила. Стены и печку побелила, ковры самолично, саморучно выстирала, матрасы, подушки – выколотила, все шмотки в шкафах перебрала до последней ниточки. И засиял домик, заблагоухал истинной чистотой. Красота.
Ну, Галинка, вздохнув облегченно, обратила взор на грядки и клумбы. Грядки и клумбы не ждут! В Галиных мечтах – целый островок, наполненный цветом и насыщенностью красок. Тут и пионы, и астры, и гвоздики, и флоксы, и еще много чего! Ну хобби такое у нее – цветочная клумба на месте огромного зимнего сугроба! Галя для такого дела даже отпуск на работе взяла!
У Андрюхи хобби другое. Андрюха у Гали кто? Гурман и сибарит. А попросту – обжора и пьянь гидролизная! Поэтому душу Андрюхе греет не вид из окна. Плевать ему, что там, Галькины цветы или груда металлолома. Андрюха ловит «дзен» от вида на полки кладовой. Полки должны ломиться от припасов. Чтобы грибы и ягоды. Окорока и сыры. Ароматные круги домашних колбас. Тушенка. Мороженые пельмени. Бутыли с вином.
Конечно, Галя ему на эту мечту свою резолюцию наложила.
— Вот давай заведем поросей, гусей и коров. Я с работы уволюсь. Будем весь год сено заготавливать и за скотиной ухаживать. Скотина разжиреет, вон, как собаки наши, так ты в ноябре займешься убоем. Тогда – да, конечно! И колбас и окороков навертим, накоптим. А че? Могем! Правда, про поездки по Питерам и Египтам всяким забудь. Некогда!
Не то чтобы Андрюха расстроился от того, что никуда не съездить ему будет. Потерпеть можно. Но вот убивать животину он решительно не собирался. Он мух-то на веранде спасал, если они в окно бились в истерике. Он отраву для мышей купить отказался – мыши, они ведь такие хорошенькие. У Андрюхи на даче зимой птичий гомон стоял, как летом: все, кто с крыльями, на его участке спасались. Вон, даже весной пара снегирей никуда не улетела – гнездо на сосне свила. Такая халява – улетать еще. Ага.
А все равно пристал.
— Вари, Галка, тушенку! – приказал, — а о вине я сам позабочусь.
Галя с каждой получки покупала мясо и тушила его в пятилитровой кастрюле. Накатала банок сто! На! Только отвяжись, ради Бога!
Что до вина, то тут она усмехалась тихонько в гипотетические усы. Вино – это Андрюхина страсть и боль. Он уже раз сорок подступал к древнейшему, Ноевых времен, искусству, да только ничегошеньки у него не получалось. Андрюша голову ломал, что же не так? Сахару мало или дрожжей не хватат?
Или продукты – не те? Вроде ничего, нормальные…
Рябины корзинка была набрана. Не выбродило. Виноград списанный Артемка-охранник из «Пятерочки» десять коробок подгонял. Уксус вышел отменный, но не вино. Целый урожай клубники в прошлом году благополучно угроблен. Вроде уже нужно понять – виноделие – это вовсе не Андрюхино призвание.
Неет… Андрюхино призвание – ослиное упрямство! Вот и опять… На работе Андрюхиной Ромка такой есть. Ему от бабули квартира в наследство досталась. Ну и бабкино варенье – тоже. Ромка, не будь дураком, Андрюхе предложил. Андрюха, не будь дураком, предложение принял. Сто двадцать банок в машине тараканил в деревню. Три банки разбились. Остальное – в бидон пошли. На вино.
К бидону Андрюха приделал трубочку. Трубочку опустил в бутылочку. У печи все хозяйство разместил, одеялком верблюжьим прикрыл. Целый месяц к бочке прям среди ночи подскакивал: пузырьки посмотреть. К сыну, когда тот маленьким был, так не бегал по ночам! Бесил просто!
Пузырьки пузырились потихоньку: видимо забойное наследство у бабки Ромкиной оказалось. В общем, пузырились пузырьки, пока не выпузырись совсем.
Значит, выбродило!
Андрюха две бутыли по двадцать литров нашел. И лично (что удивительно) всю бодягу из бидона через ситечко в бутыли перелил.
— Галька, смотри, смотри! Цвет какой! Рубин! Чистый рубин! – орал Андрюха, — а запах! А вкус! Ах! Ох!
Галя была другого мнения. Насчет рубина она очень сомневалась: что-то грязно-бурого цвета с запахом гнилых яблок. Пробовать «вино» как-то не хотелось. От слова «совсем». Лизнула осторожно. Больше не стала. Видимо, ничего в вине Галя не понимает… Муж так и сказал.
— Ты, — говорил, — тундра! Ничего в вине не понимаешь! Какой купаж! Такой тонкий аромат… Если что, в самогон перегоню.
— Куда бутылки-то ставить? В подвал?
— Неа. К печке. Пусть выстоится. Потом по штофам разольем, тогда уже – в подвал!
Поставили. Поужинали. Спать легли. Утром Галина отправила супруга на работу в город. Пошла досыпать. Сутки блоговерного не будет дома – какое счастье! Не надо прыгать вокруг его, подавать ему обеды, ужины… Ничего не надо – для себя жить!
Собаку под бочок и – молчок! Утренний сон сладок. Потом Галя проснется, с удовольствием потянется, выпьет кофейку, послушает птичек, и отправится к своей клумбе: копать, рыхлить пушистую, легкую землю. Погружать в теплый грунт пальцы, отдавая негативную энергию и получать силу и здоровье от нее, как Антей.
Нежная рассада петуний и львиного зева сядет на свои места среди красивых, с прихотливым рельефом из окаменевших ракушек и древних трелобитов, валунов. Этого добра на Галиной даче в избытке. Ледник проходил в далекой молодости планеты… Можно такие альпийские горки устроить – Альпы со слезами укурятся в сторонке!
Галя налила в любимую чашечку с бегемотиком ароматного «кофию». Устроилась на крылечке. Сделала первый глоток…
Бах! – прозвучал выстрел. Чашка с бегемотиком выпала из рук и кофе пролился на колени! Чашка – вдребезги! Галя взвизгнула от боли, от страха и расстройства: бегемотик служил ей верой и правдой тринадцать лет!
Она понеслась в комнату. Что там взорвалось? Телик? Микроволновка? Что с любимым песелем?
Собака забралась под кровать. Тоненький хвостик прижат к животишку. Густо пахло…
Нет, не тем, что вываливается из испуганных песиков! Другим! Галя перевела взгляд от собаки налево. И сползла по стеночке! Беленькая печка, белоснежная стена, бежевый ковер, чистенькая скатерка на столе… Какого там цвета была бурда в бутылках? Вот все это окрасилось цветом бурды!
— БАХ! – кто-то выстрелил второй раз!
Ковер поплыл по винной реке с кисельными берегами. Несмотря на одеяло (верблюжье, между прочим), накинутое на бутыли, осколки рванули во все стороны!
Боги! Что это!
Ничего удивительного. Вино не добродило. А пробки плотно закупорили жижу, не давая выхода возмущенным газам. Вот и бахнуло. «Вино», окрасив ковер и стены в цвет «издохшего бордо» (иначе ЭТО не назвать), просачивалось в деревянную поверхность пола, разъедая великолепный яхтовый лак.
А это значило, что весь дом пропитается незабываемым амбре, точь-в-точь, как в жилищах товарищей, не устоявших в свирепой схватке с алкоголизмом. Его не уничтожишь. И никакие хваленые освежители не помогут.
Повсюду осколки различного калибра.
Катастрофа!
Отдохнула, называется!
То, что Андрей услышал по телефону от Гали, не поддается никакому переводу. Самыми приличными в монологе бешеной Гали были только междометия. И то они звучали, как проклятия самой злобной ведьмы. Разъяренный слон не так выражается! Наверное, у Андрюхи случилась контузия. Галя была бы рада.
Сам Андрюха несказанно обрадовался, что находился от милой женушки на расстоянии сорока километров. На таком расстоянии трудно убить. А убить Галя хотела. Искренно и безжалостно! Убить, а потом подать на развод, нафиг. Хватит с Гали этих приключений! Лучше двадцать лет в тюрьме отсидеть, чем так мучиться!
А что? Галя веселая, талантливая… Будет там сериалы придумывать литературные, плакаты рисовать, конкурсы красоты для девок организовывать. Она же тертый культработник, авось не пропадет!
Нежные петунии сиротливо ждали, пока хозяйка вынесет целое озеро вина в ведрах на улицу. Пока она оттащит к перекладине мокрый насквозь бывший бежевый ковер. Пока вымоет в девяти водах пол. Пока не соберет несколько килограммов осколков. Пока не поплачет и не посмеется. Пока не обнаружит, что пол все равно липнет к подошве и не истратит еще ведра четыре…
Пока не сядет за стол. Не откроет ноут, чудом не пострадавший от Андрюхиной винокуренной деятельности, и не напишет очередной рассказ о своей жизни, целомудренно прикрыв свои и мужа имена псевдонимами. Пока не вздохнет устало и не откроет бутылку коньяка, пережившего даже празднование Нового Года.
Не скажет, что вино – дрянь, а коньяк – молодец.
Не уснет потом с собакой в обнимку до утра.
***
Круглый, похожий на пушистого кота, домовой деловито обнюхал все углы в Галиной избе.
— Пьянству бой! – сказал он сам себе, чрезвычайно довольный сегодняшней диверсией.
Он забрался на Галину кровать, пихнул под бок Галину таксу и уютно устроился у Гали в ногах. Такса, капризно рыкнув на домового, перевернулась на спину и продолжила похрапывать.
Все замерло в доме до следующего утра.
—
Автор рассказа: Анна Лебедева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
