Ольгу Безродную родственники называли княжной. Это прозвище дали ей в глубоком детстве благодаря прабабке, Безродной Аделаиде Григорьевне. Историю превращения ветерана КГБ и бывшей сотрудницы НКВД и прочих грозных структур в княгиню в семье долгое время все вспоминали с теплым юмором. Все, кроме Ольги. Ее чистая детская душа поверила тогда каждому слову доброй старушки, жившей последние годы отмерянного ей века в своем особом призрачном мире, в который она пустила только ее, маленькую Оленьку. Наверное, потому, что Аделаида Григорьевна уверяла, будто бы девочка была ее точной копией.
Так случилось, что Аделаида Григорьевна пережила и своего мужа, и единственного сына, деда Оленьки. После этого до восьмидесяти лет она вековала одна в огромной четырехкомнатной квартире на Фонтанке, а потом вернулся в родные пенаты внук Петр. Он разочаровался в романтике жизни в вагончиках на «стройке века», как тогда называли Байкало-Амурскую магистраль, вспомнил обо всех плюсах жизни в большом городе, о не молодеющей с годами бабушке, к которой испытывал любовь и искреннюю привязанность, о налаженном быте и посчитал, что последние десятки километров пути могут проложить и без него.
Петр любил свой родной город и вдали от него скучал по геометрически выверенным прямым линиям его улиц и проспектов, водным лабиринтам каналов и речушек, золотым куполам соборов и особому духу Северной столицы. Майский Санкт-Петербург встретил искателя приключений и длинного рубля слепящим солнцем, яркой изумрудной зеленью и особым оживлением, которое всегда чувствуется с наступлением первых по-настоящему теплых дней. Недели две он без цели бродил по городу, наслаждаясь общению с ним.
Иногда компанию ему составляла Аделаида Григорьевна. Проходя мимо старинных домов, она рассказывала, кто жил в них давно, еще до революции, чем были знамениты их хозяева, какие архитектурные особенности утратили здания со временем. Петр удивлялся: раньше бабушка не проявляла своего таланта экскурсовода. Или просто ему было неинтересно проводить с ней время? Зато сейчас этот пробел в общении он восполнял с лихвой и открывал для себя много интересного. Так, однажды она обмолвилась, что фамилия их вовсе не Безродные, да и род не безродный. «Наверное, мы Романовы», – смеясь, тогда сказал он.
Аделаида Григорьевна серьезно посмотрела на внука каким-то особым взглядом, в котором смешались и грусть, и неуверенность, и надежда, и отчаяние, и замолчала. Больше к этому разговору она не возвращалась долгих пять лет.
Несмотря на возраст, Аделаида Григорьевна никогда не жаловалась на здоровье. Она плавно вальсировала с Петром на его свадьбе, полностью освободила молодую жену внука от кухни, без устали стирала и гладила пеленки, распашонки и чепчики, когда у пары родилась Оленька. Вслед за Оленькой у Петра и Светланы появился Сергей, а еще через год Филипп.
– Слава Богу, возрождается наш род! – светясь от счастья, говорила Аделаида Григорьевна каждый раз, когда внук торжественно сообщал ей о предстоящем пополнении в семействе.
Лет с трех воспитанием Оленьки полностью стала заниматься прабабушка, Светлана едва управлялась с сыновьями. Через год девочка удивила родителей тем, что заговорила на французском. Причем произносила она не отдельные слова и фразы, как это делают дети в ее возрасте, а пространно рассказывала о чем-то, смешно картавя и старательно копируя прононс Аделаиды Григорьевны. Петр вспомнил, как в детстве бабка, которая все еще трудилась тогда переводчицей в Большом доме на Литейном проспекте, пыталась и ему привить любовь к французскому языку. Однако он упорно твердил ей, что сейчас востребован английский, поэтому не стоит утруждать себя штудированием того предмета, который в жизни никогда не пригодится.
***
А потом произошло несчастье. У Аделаиды Григорьевны случился инсульт. Петр, который в то время занимал приличную должность в Ленинградском метрополитене, благодаря своим связям, устроил ее в Николаевскую больницу. Первые дни врачи никакой надежды не давали:
– Что вы хотите, возраст, – говорили они, глядя на его расстроенное лицо, – вы же понимаете, всем нам когда-то придет срок, человеческий организм, к сожалению, не вечен.
Но доктора ошиблись. Восьмидесятипятилетняя женщина не только пришла в себя, но и очень быстро начала восстанавливаться.
– Я еще не все дела на этом свете завершила, мне помирать никак нельзя, – говорила Аделаида Григорьевна нянечкам и медсестрам, которые ухаживали за ней.
Удивлялся весь персонал больницы. То, что редко удавалось молодым людям, перенесшим инсульт, старушка сделала и домой вернулась на своих ногах. Конечно, силы были уже не те, но она сама обслуживала себя и еще старалась помочь невестке. В общем, физически она была здорова, насколько может быть здорова женщина в ее возрасте, но в ее разуме, как считали близкие, произошел переворот. Она стала рассказывать, как жила в этом же доме с маменькой, но тогда они занимали целый этаж. А папеньку Аделаида Григорьевна почти не помнила, он погиб, когда ей не было и пяти лет.
– Запомните, не Безродные мы, Гагарины, – часто повторяла она, вызывая сначала улыбку, а потом раздражение близких.
Во всем остальном ум Аделаиды Григорьевны был светлый, она прекрасно ориентировалась во времени, в котором живет, следила за новостями политики и разумно высказывалась по поводу происходящих событий. Психиатр, которого пригласил Петр домой, чтобы он вынес вердикт по поводу состояния бабушки, после беседы с ней сказал:
– Будет чудесно, если мы в ее возрасте будем судить так же трезво, как и она. А по поводу княжеского рода я бы на твоем месте прислушался, чем черт не шутит, может, и правда.
Но Петр даже не представлял, что бабка могла скрывать все эти годы свое происхождение, поэтому абсолютно не верил ее рассказам. Светлана пропускала воспоминания Аделаиды Григорьевны мимо ушей. Она относилась к ним так, как если бы старушка рассказывала о путешествии во времени или пришествии инопланетян. В конце концов Аделаида Григорьевна прекратила всякие попытки говорить на эту тему с взрослыми. Благо у нее была внимательная и благодарная слушательница, которая впитывала каждое ее слово.
Ежедневно Аделаида Григорьевна внушала правнучке, как должны вести себя представительницы благородного рода. В результате у Оленьки появилась гордая осанка и легкая походка, прабабушка настояла, чтобы ребенка отдали в музыкальную школу и школу танцев. За обедом вместо ножа и вилки Аделаида Григорьевна выкладывала перед правнучкой целый арсенал приборов, и Оля без труда находила нужные для каждого блюда. Когда девочка училась в первом классе, учительница спросила у Светланы:
– Откуда у Оли такие манеры? Иногда мне кажется, что я общаюсь не с обычной первоклассницей, а с титулованной особой, да и кругозор у нее значительно шире, чем у других детей.
– Это все наша прабабушка, – смутившись, ответила мать необычной девочки. – Она впала в детство и внушила дочери, что мы представители княжеского рода.
Через год после этого разговора Аделаида Григорьевна умерла. Она ушла тихо и спокойно ранним осенним утром, оставив после себя самые светлые воспоминания. Прабабушки не стало, но безукоризненные манеры, совершенный французский и требовательное отношение к себе и жизни остались с Олей навсегда.
***
Быстро пролетели сначала школьные, а потом и студенческие годы. Ольга Безродная стала востребованным переводчиком и работала в том же здании на Литейном, только организация теперь называлась по-другому. Окружали ее в основном мужчины, но женихов, несмотря на ее красоту, на горизонте не появлялось. Одним она казалась неприступной, другие ее считали высокомерной, третьи не понимали вообще, как можно общаться с ангелом во плоти, четвертые реально оценивали свои шансы и понимали, что не достойны находиться рядом с такой девушкой. А Ольга даже не подозревала, что разительно отличается от своих современниц, поэтому и не пыталась казаться проще.
Но любовь у нее все-таки случилась, причем по избитому сценарию, в котором хорошая девочка влюбляется в хулигана. На десятилетие окончания школы собрались почти все выпускники бывшего 11-Б класса. Многие имели уже свои семьи, детей, некоторые пошли по второму кругу, но остались и те, кто еще не нашел свою вторую половинку. Виктор Савичев, которому в школе учителя прочили казенный дом с решетчатыми окнами, прибыл к ресторану на дорогом авто и степенной походкой подошел к собравшимся, поздоровался с мужчинами за руку, а девушкам поцеловал ручку. Пока он совершал этот обряд, со всех сторон слышались возгласы удивления. К Ольге, стоявшей, как обычно, особняком, он подошел в последнюю очередь. Он взял в свою ладонь узкую аристократичную руку девушки с длинными пальцами и склонился чуть ли не до пояса, чтобы поцеловать их.
– Разрешите быть вашим кавалером на сегодняшний вечер, – смиренно предложил Виктор.
Ольга тоже удивилась такому преображению Савичева. В школе их общение сводилось к какой-нибудь глупой шутке великовозрастного детины и следовавшему за ней громкому хохоту его друзей. На этот раз сцена сопровождалась завистливыми взглядами незамужних одноклассниц, которые пришли на встречу в надежде найти себе спутника жизни или хотя бы друга для необременительных встреч. Виктор рассказал, что окончил юридический факультет университета и сейчас трудится в конторе отца, известного в городе адвоката. Одному Богу известно, как Савичеву удалось получить престижную специальность, но факт остается фактом.
После банкета все поехали кататься на речном трамвайчике, а Виктор предложил сбежать и погулять по городу. Ольга согласилась. Легкие сумерки тихой белой ночи окутали улицы Санкт-Петербурга призрачной пеленой, таинственной и мистической. Молодые люди миновали Михайловский замок, где, как известно, водятся приведения, затем по аллеям Марсового поля дошли до Спаса на Крови. Восход солнца застал их на Дворцовой набережной.
– Вот и промчалась эта сказочная ночь. Сейчас по законам жанра волшебство исчезнет, и Савичев примет свой обычный образ, – подумала Ольга.
Но этого не случилось. Произойдет это гораздо позже, когда Ольга, поверив в мечту, влюбится, и Виктор станет смыслом ее жизни. Молодые люди встречались почти каждый день, и все встречи были для девушки сюрпризом. Они то отправлялись в Петергоф, где их ждала белая карета с запряженной парой орловских рысаков, то поднимались на воздушном шаре над Красным селом, то любовались звездами в «Солярисе». Казалось бы, все идет к свадьбе. Но свадьбы не было, хотя кольца и подвенечный наряд были куплены, ресторан с видом на Финский залив заказан, гости приглашены.
До дня бракосочетания оставалось три дня. Виктор ждал Ольгу возле Большого дома, чтобы вместе отправиться к его родителям в гости. Савичев увидел, как его невеста вышла из здания, но ее тут же остановил молодой человек, выбежавший следом. Они разговаривали несколько минут. Виктор набрал номер телефона Ольги, стараясь поторопить ее, но она отклонила вызов и продолжала что-то объяснять мужчине. Савичев позвонил еще раз. Ольга оглянулась, помахала ему рукой и продолжила беседу. Наконец она попрощалась с коллегой и направилась к Виктору. Подойдя к жениху, она подставила щеку для традиционного поцелуя, но получила пощечину. Несколько секунд она стояла, оторопев, а потом повернулась и зашагала прочь. Через пару минут Савичев догнал ее, пытался объяснить свой поступок, но Ольга смотрела на него, как сквозь прозрачное стекло, и ничего не говорила.
– Ну и катись ты к черту, княжна. Думаешь, ты и правда какая-то избранная? Да таких, как ты, пачку можно купить, – кричал мужчина в исступлении.
– Вот и покупай, – ответила Ольга и продолжила свой путь.
Ни дальнейшие уговоры, ни визит родителей Виктора на Ольгу не подействовали. Выходить за него замуж она отказалась. Не сказала она ему и то, что ждет ребенка – эту новость она собиралась сообщить сразу же после свадьбы. А потом родился Гришенька, и с этого времени в ее жизни начали происходить странные события.
Автор рассказа: Ирина Тимофеева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
