Его столкнули с обрыва. Гравитация – бездушная сволочь, уцепилась невидимыми стальными щупальцами и потянула вниз, с бешеной скоростью приближая неотвратимую смерть. Каждая клетка его организма, казалось, вопила от ужаса и, не зная, как сопротивляться фатальному исходу, захотела отречься от служения этому падающему куску мяса и стать самостоятельной формой жизни, свободно парящей в тёплом воздушном океане. Но, несмотря на эту мольбу, клеточный Бог их не услышал и в составе причудливой конструкции под названием «Егор» они продолжили падать.
Егор не знал об этих драматичных процессах, происходящих в его организме и просто орал не переставая. Горло саднило и вскоре голосовые связки стали преобразовывать проходящий через них воздух в сдавленный сип.
Окружающая действительность могла предложить лишь разноцветные кляксы, которые мелькали перед слезящимися глазами. Сложить из них хоть мало-мальски приемлемую картину мира не представлялось возможным. Впрочем, Егор и не пытался. Он падал.
Время любезно свило петлю, которая с каждой секундой затягивалась туже на слабой шее. Дышать становилось всё тяжелее и, не в силах далее выдерживать такие муки, Егор… уснул.
Когда Егор проснулся, он с удивлением обнаружил, что всё ещё жив. Несмотря на то, что падение продолжалось, оно уже не выглядело столь ужасным и смертоносным. Возникла другая проблема: какое-то незнакомое чувство, с которым с каждой минутой становилось всё тяжелее справляться. Оно тоже предвещало смерть, и Егор снова закричал во всю мощь.
Его услышали. Две тёплые руки обхватили тело, и в губы ткнулось что-то мягкое и родное. Это был источник жизни. Егор яростно вцепился в него и долго не отпускал. Искрящаяся влага наполняла любовью и силой, которых так отчаянно не хватало. Он был подобен самолёту, который дозаправляют в воздухе, предотвращая пикирование в бездну с тем лишь отличием, что грудное молоко было куда вкуснее авиационного керосина. Так он познакомился с понятием «голод». И продолжил падать.
Но теперь Егор знал, что падает не один. Это успокаивало. Одиночество страшило больше, чем смерть. Падать с кем-то гораздо приятней, не правда ли? Совместное падение сближает как ничто иное. Связывает людей крепче, чем клятва на крови. Тем более что в конце пути кровь всё равно неизбежна.
«Неведение – великая благодать» — думал Егор, когда доедал пирожок с мясом, купленный в привокзальном ларьке. Подозрительно, что рядом не было ни одной собаки. Запив всё это дело банкой буржуйской газировки, он протёр руки сухой салфеткой и поспешил на пару по теплотехнике. Препод — лютый дядька, поэтому опаздывать ни в коем случае нельзя. Даже с великого похмелья, которое в последнее время всё чаще стало посещать Егора после общажных посиделок с такими же, как он, третьекурсниками-раздолбаями.
Егор никогда не хотел поступать на технический факультет. Он был гуманитарием до мозга костей, и даже устройство собственного велосипеда оставалось для него непостижимой загадкой. Названия комплектующих вообще пугали. Одна «звёздочка» вызывала хоть какие-то приятные ассоциации, потому что Егор помнил, что так звали бабушкину корову и одну из подружек Незнайки, тогда как остальное… боженьки мои…
В своём богатом воображении он представлял «раму» индийским божеством, запертым в железный треугольник. И выражение «садись на раму» приобретало какой-то непристойный смысл. Одно из главных произведений своего любимого Говарда Лавкрафта он давно называл «Зов Втулки», а цепь вообще считал пережитком эпохи апартеида, который к тому же нужно было постоянно смазывать вонючим машинным маслом. Подшипники — поджопники… Вот такого инженера-механика собирался подарить Родине его университет.
Но каким-то чудом он умудрялся закрывать сессии, проявляя чудеса дипломатии и изворотливости. Поэтому учёба не доставляла ему особых неудобств и неприятностей. Хотя нет… Одна загвоздка всё-таки была – общага была сугубо мужской. Видимо наверху решили не распылять юношескую энергию студентов на что-то другое, кроме зубрёжки бесконечных формул и составления графиков. Но какой там…
Все мысли Егора занимали исключительно девушки. Он чёрной завистью завидовал парням из экономфака, которые жили в другом общежитии с самыми красивыми девчонками универа. Причём в соседних комнатах! А самое беспонтовое во всей этой ситуации – они даже не вдупляли, насколько им повезло. Уроды очкастые!
После пар Егор пошёл за пивом. Надо было отметить… А что отметить? Да просто ещё один прожитый день. Вполне себе повод.
По дороге в общагу его кольнуло какое-то неприятное чувство. Что-то необъяснимое и в то же время до боли знакомое. Он даже остановился. Было ощущение, что глаза Егора без его ведома стали цепляться за что-то иллюзорно-ускользающее. Будто нечто важное и скрытое от остальных пыталось убежать в другое измерение, пока его не заметили. Но Егор заметил, хотя не понял, как и зачем. Стало одновременно радостно и тоскливо. Как в детстве после просмотра мультиков, которых предстояло ждать ещё целую неделю.
Всё вокруг приобрело красноватый оттенок, как будто он смотрел через окрашенное стекло. Когда он посмотрел вниз, то обнаружил, что асфальт, по которому сновали бесконечные люди, состоял из одинаковых шестиугольных кирпичиков, идеально уложенных невидимым и очень аккуратным строителем. Гениальность и простота формы сочеталась с удивительной тщательностью работы. Исчезли все трещинки и ямки, пропали камешки и пятна. Всё стало одним целым, исходящим само из себя и непрерывно множась (Ctrl+C Ctrl+V помноженное на миллиард). Егор вспомнил как на «вышке» им что-то втирали про фракталы.
Переведя взгляд на траву и деревья, он увидел такие-же кирпичики, только другого размера и оттенка. На людей же смотреть побоялся… Так и стоял посреди тротуара, наклонив голову вниз, безуспешно пытаясь избавиться от затянувшегося наваждения частыми морганиями непослушных глаз. Люди смотрели на него с подозрением и явным недовольством: «Торчок какой-то» — невольно задевая его пакет и, услышав звон пивных бутылок, поправляли: «А, нет. Алкаш»
Он очнулся, когда почувствовал прикосновение. Чья-то смуглая пятерня держала его за предплечье. В обычной ситуации Егор отдёрнул бы руку, но в этот раз он посчитал это божьим благословением. Как будто ангел спустился с небес, чтобы его спасти. Посмотрев на своего спасителя, Егор узнал цыганку, которая просила милостыню в двух кварталах отсюда. Не так он себе ангелов представлял, конечно.
— В следующий раз просто иди. Не останавливайся, — проговорила она сиплым голосом.
— Что, простите? – еле выдавил из себя Егор.
— Надо идти. Иначе упадёшь. И никто не поймает. А дальше — смерть. Ты сам знаешь.
«Море недорого» — прочитал Егор рекламное объявление. Интересно, кто его продаёт? Мне бы не помешало какое-нибудь Средиземное или на худой конец Красное. Шутки – шутками, но его состояния, если не на море, то на среднестатистическое озеро вполне хватило бы. Причём со всеми островками, рыбой и рыбаками. Пока тюменские нефтяные вышки исправно качали чёрное золото, капитал Егора Васильевича приумножался с пугающей быстротой.
— На Октябрьскую, — приказал он своему водителю.
Тот молча кивнул и поехал по накатанному маршруту к одной из многочисленных любовниц шефа.
«Надо успеть потом ещё к генеральному заехать с отчётом. Почитать бы его, а то этот козёл -заместитель опять что-нибудь не то нахреначит, а мне краснеть потом. Хотя кого я обманываю? Я уже лет двадцать только в сауне краснею. И то не в каждой» — с такими мыслями он поднимался на лифте к Маргарите. «Интересно, это она в честь коктейля себе такой позывной придумала? Сама, небось, Ксюха какая-нибудь.»
Дверь он открыл своими ключами. Что, в принципе, логично, ведь квартира-то его.
— Ты где там? – бросил он, снимая туфли.
— А ты найди! – отозвался задорный и совсем юный девичий голос.
— Щас, блин! Я тебе чукча что ли, чтобы искать?! Иди в душ, а потом ко мне.
— Хорошо, милый. Ты только не сердись, пожалуйста. Я мигом.
Егор услышал быстрые удаляющиеся шаги.
Зайдя в гостиную, он с презрением отодвинул от дивана забитый полупустыми бутылками и стаканами журнальный столик.
«Все вы одинаковые: уродливые продажные душонки с красивыми наивными мордашками. Передушить бы вас, да только сидеть неохота»
Опустившись на мягкое кресло, Егор Васильевич закрыл глаза. «Господи, как же хочется маминых котлет!» Бездушная ресторанная еда давно стала лишь средством утоления голода и не несла той энергии любви, которой награждала домашняя кухня в тесной хрущёвке сорок лет назад.
В кармане завибрировал телефон. Номер был незнаком.
— Кто это? – раздражённо спросил Егор.
-Это я у тебя должен спросить, — ответил незнакомец.
— Не понял.
— Вот именно. Ничего ты не понял. Хотя шансы были.
У Егора выступил пот на лбу и шее. То ли от злости, то ли от страха. Хотя эти две эмоции не отменяли друг друга.
— Ты кто такой, чучело? – с нескрываемой злобой спросил олигарх.
— Я тот, кто толкнул тебя.
— Чего?! Куда толкнул? Чё ты несёшь?!
— Тебе же говорили не останавливаться, помнишь?
Вот здесь Егору стало по-настоящему страшно.
— Откуда ты, вы знаете?
— Я всё про тебя знаю. Я наблюдал за тобой. В начале ты красиво летел, впрочем, как и большинство остальных. Ты мог отрастить себе крылья, но предпочёл их обрезать, чтобы не познавать пугающую высоту. Тебе было даровано знание, которое ты превратил в проклятие для самого себя.
— Пожалуйста, прекратите, — у Егора дрожали руки, но он знал, что не сможет бросить трубку.
— Поздно. Вся твоя жизнь – это падение. Но ты предпочёл этого не замечать. Хотя, в отличие от большинства, ты знал правду. С самого начала. Я так захотел. Ты видел суть вещей и мог рассказать всему миру о том, как можно спастись и не разбиться. Две тысячи лет назад менее эгоистичный, чем ты, человек поведал людям истину. А ты не захотел.
Егор молчал. Он всё осознал. Вся его жизнь была лишь ширмой, за которой он прятался от реального положения вещей. Более того, он всегда это понимал, но предпочёл заблудиться в коридорах неведения, которые сам и возвёл. Так проще. Можно снять с себя ту ответственность, которую ему навязали с самого рождения. Точнее с начала падения.
— Я скоро упаду? – смиренно спросил Егор.
— Да. Посмотри вниз.
Падение закончилось.
—
Автор рассказа: Игорь Сорго
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
