Конечно, Женя считала себя виноватой. Нужно следить за собой, соответствовать красивому мужу. Но мешало какое-то тупое упрямство: как это, она на своем горбу семью столько лет тащила, была основой основ, стержнем. Немудрено: здоровье никакое, зубы повыпадали, грыжа эта, волосенки превратились в мышиный хвостик, живот проклятый вырос. Надо бы в больницу, на обследование. К стоматологу надо. Но как только она собиралась к специалистам на прием, дома обязательно случалась какая-нибудь беда: то одно, то другое! Без Жени – никак. Смешно сказать, их семейный любимец, жирный кошак Бориска, чаще посещал ветеринара, чем она. Медосмотр кое-как пройдет, головой покивает на строгие предупреждения врачей и… все из головы вылетало в тот же день!
Машка сдала экзамены благополучно. Поступила в училище в другой город. Опять нервы: как она там? Петька с Митькой всю душу вымотали. Кое-как доучились до девятого класса. Удалось их пропихнуть в колледж – пусть на трактористов учатся, благо – бесплатно. Но ведь они, паразиты, тоже в общагу подались, ездить из соседнего городка не пожелали. Женя дергалась, нервничала, но вроде бы все сложилось: парням учеба нравилась, тракторы, моторы они полюбили, особо не хулиганили и не докучали.
Женя тогда села на диету, начала ходить пешком. Согласилась лечь в больницу – неполадки с гормонами, оказалось. И что вы думаете? Машка «обрадовала» — замуж собралась. Потому что она его любит до смерти и ждет ребенка! Больница накрылась медным тазом. Начались суматошные приготовления к свадьбе, знакомство с родителями жениха, с самим женихом, таким же придурком, как и дочка. А что толку? Дите в утробе. Выучилась, паразитка. Господи, и когда это все закончится…
Никогда. Машка родила, и, пока внуку не исполнился годик, жила на мамкиной шее. Муж Аркашка в гости на выходные приезжал. Машка здесь истерила и ревновала до ужаса. Даже молоко пропало. Внучок, правда, прелесть, что за мальчик. Увезла его мамаша в другой город, теперь только летом и видятся, когда Маша в отпуск приезжает. Недельку нервы потреплет и на юга отчаливает. Ванечку с собой – ему море необходимо. А зачем? На даче озеро восемь километров длинной – чем не море? Но разве дочка послушает…
Парни когда в армию ушли – Женя с ума сходила. Какой-то дурак придумал братьев разделить и в разные части отправить. Это вместе Петька с Митькой – сила. А каково парням поодиночке выживать? Женя ночами не спала, днем с мужем ругалась до одури. И так – целый год, пока ребята не вернулись. Целые, невредимые, с коломенскую версту ростом, вылитые папаша их родной. Все вроде наладилось в семье, кроме… семьи. Их с Серегой семьи, как оказалось.
Сергей исправно выдавал деньги на хозяйство. На даче закончилась бесконечная стройка, и Женя развернулась там во всю мощь! Огород, сад, цветов одних соток на шесть. Альпийские горки сама делала: камни таскала как каторжная. Соседи ахали, восхищенные. Сергей, правда, к дачной жизни остыл, да и некогда. Жизнь у него пошла нервная, бессонная. Вечно в командировках, в разъездах. Зимой так вообще свету белого не взвидел: снегопады, наносы, техника ломается постоянно. Народ жалуется в Ленавтодор каждый день. А кто по шапке получает? Правильно, Сережа, муж ненаглядный Женькин.
И только Женя, набравшись мужества, решила все-таки заняться своим здоровьем, как… Увидела нечаянно, гоняясь как сайгак по магазинам перед поездкой на дачу, эту сладкую парочку в дневном кафе. И бабу эту вспомнила потом. Бухгалтерша новая, без году неделю работала в организации мужа. И вот – полюбуйтесь, закрутила, завертела, плюнув на семейные устои, на Женю начихав – жена не стена, подвинется! И ведь хороша как, Сереге под стать. И любит он ее, глаз не сводит. Зачем ему Женя, зачуханная бытом тетка, замученная семейными проблемами. Сережа себя этими делами не утруждал – зачем? Все само делается: еда готовится, квартира убирается, картошка садится, дети сами собой воспитываются – что Сереженьке волноваться? Ему и так хорошо!
Добралась до дома. Упала на кровать. Лежала, застыв в одной позе, уставившись в одну точку. Не хотелось ни о чем думать. И плакать не хотелось. Собралась с силами, добрела до кухни, чтобы налить воды и принять таблетку: раскалывалась голова, словно внутри черепа полыхала жаровня. Или гриль. Такой специальный гриль для мозгов: карусель вертится, и мозги жарятся. Монотонно. Неутомимо. Неумолимо. И никто не выдернет шнур из розетки. Кот Бориска терся об ноги, выпрашивая еду. Женя с трудом наклонилась, чтобы взять кошачью миску. В голове взорвалась дикая белая вспышка. Она упала. Кот, мявкнув, отпрыгнул. А потом робко подполз к любимой хозяйке и долго трогал пушистой лапкой ее лицо.
Сергей все понимал. Он знал, что связь с Ларисой долго не продержится – слишком разные они были. Да, она прекрасна. Да, она стройна. Наверное, умна, в бухгалтерию дур не берут. И все у них давно уже случилось. И это было замечательно, словно десять лет Сергей скинул. Лариса манила, околдовывала, очаровывала. Когда он заходил к ней в кабинет с бумагами, то Лариса начинала увлекательную, завораживающую игру. Называла его по имени отчеству, напуская на лицо строгий вид, приглашая присесть. Она говорила серьезные вещи, не теряя нити делового разговора – все по существу. А под столом ее туфелька плясала на его ботинках: нежно так, игриво. Сергей, как студент, как дурак, начинал краснеть и заикаться. И ждать вечера. Считать часы и минуты. Ее запах, ее смелость сводили с ума. Ее непристойные словечки, ее руки – Серега плыл, неведомо куда, как пьяный, как распоследний наркоша после дозы.
Но потом, когда приходило отрезвление, начинались совсем другие мысли. Лариса всем была хороша, пока не открывала рот для простого разговора. Обычного, по душам. О жизни, о книгах, о миропонимании и мировоззрении. Она ничего не читала, смотрела тупые бабские сериалы, высшим достижением своим считала любовную связь с САМИМ. Она поднимала палец вверх и закатывала глаза:
— Да-да! Сам! Из министерства! В ногах моих валялся!
Будто доказывала, что она – товар ходкий и стоящий. И что Сергей молиться на нее должен: как же, одарила милостью! Тварь безмозглая. К горлу подкатывал тошнотворный комок. Хотелось ее ударить наотмашь, плюнуть в красивое лицо и уйти домой, к любимой, измотанной Женьке. Навернуть борща с салом, выпить крепкого красного, ароматного чаю с тоненькими блинчиками, послушать Женькину воркотню. Пошутить с ней, посмеяться, у нее отличное чувство юмора и легкий характер. У нее вообще все легко получается: тащит на себе воз и не ноет, не кряхтит, не жалуется. Хотя сдает уже: нервы ни к черту, здоровье – тоже. Сколько раз Сергей с тревогой поглядывал на нее. Давление померят на пару: у него сто сорок на девяносто, а у нее сто восемьдесят на сто. А еще носится как сайгак и его жалеет.
Нет, надо завязывать с этой Лариской, она начала уже раздражать. Сегодня в кафе, например. Бретельку с плечика шелкового скинула, игриво смеясь, приглашала в гостиницу и рассказывала, что она там с ним будет вытворять. А он ей предложил на озеро сгонять на выходных. Порыбачить. Уху на костерке сварить. Скривилась.
— Не люблю я. Комаров кормить. Костром этим потом неделю вонять. Я вообще природу не очень-то.
— А почему? – спросил он
— Скучна-а-а. Я всех этих птичек, зверюшек предпочитаю в качестве перьев на шляпах и боа на шее. Хочу, кстати, накидку. Не подсуетишься, милый?
Курица противная. Да ну ее. Женька ничего не просила. Никогда. А он, осел, даже не интересовался, что ей надо. Тупой, непробиваемый осел. Идиот в галстуке. Завяз по самое… то самое. Если дать Лариске поворот-отворот, то все РСУ будет год гудеть и шипеть, как растревоженный серпентарий. Найдется еще и какая-нибудь гадина, доложит жене о похождениях блудного супружника. Как пить дать! Каким местом он думал? Каким, каким, тем самым…
Открыл дверь. Свет горит. На кухне льется вода: Женька на боевом посту. Разулся, прошел по коридору и увидел жену, лежавшую на полу. Рядом примостился кот. Во рту пересохло и накатила паника: все, все, все! Дрожащими руками набрал номер скорой. Сграбастал Женьку и пощупал пульс в слабой надежде, что она, Женька, еще не успела далеко улететь куда-то в неведомые дали, откуда никто еще не возвращался.
Скорая приехала быстро. Увезли сразу, без разговоров. Какие уж тут разговоры. Сергей судорожно собирал сумку: халат, тапочки, зубную щетку. И поганая мысль скребла мозг: зачем он это делает. Женьке уже ничего не надо.
***
Выкарабкивалась она долго. Несколько месяцев восстанавливалась. Потом месяц в санатории, где заново учили ходить, говорить и держать ложку. Муж надоедал: приезжал через день, возил апельсины и запрещенную врачами копченую колбасу. Приносил охапки цветов. Рассказывал, как окучивал картошку и возился с внуком. Заглядывал в глаза, беспокоился, переживал и целовал руки. Чем больше целовал, тем противнее становилось Жене. И взгляд этот его собачий раздражал неимоверно. Ассоциации дурные: муж – боль. И ничего от него уже не нужно.
Она четко решила: вернется домой и первым делом отправится в ЗАГС – подавать заявление на развод. Она – не добрая самаритянка, не героиня дешевого сериала. Она – обычная женщина, так не сумевшая простить предательство.
—
Автор рассказа: Анна Лебедева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
