Ренат Рашитович недолюбливал Надежду Егоровну, поэтому предпочитал не здороваться. И вообще любил, когда с ним здороваются первые, на что в ответ лишь снисходительно кивал головой. А она в глубине души даже немного презирала его, и было за что. «Острая обоюдная непереносимость» — так характеризовала свои отношения с соседом Надежда Егоровна.
В столице люди могут годами жить на одной лестничной площадке и не знать друг друга; здесь же, во дворе небольшого городка, местные жители знали всё и обо всех. Ну, или почти всё.
Ренат Рашитович жил этажом ниже, прямо под Надеждой Егоровной. Квартиру эту ему приобрела мать в начале нового века — Ренату на тот момент было около тридцати пяти лет. Сам он никогда нигде толком не работал, но ездил на шикарной машине (тоже подарок матери) и часто отлучался «по делам». С виду Ренат — интеллигентный, но чересчур высокомерный. Есть те, кто считает себя представителем «голубых кровей» и смотрит на остальных свысока. Ренат был одним из них.
Ещё он любил всех поучать и называл себя то «учителем», то «философом», то «избранным». Когда Ренату не было ещё и сорока, он уверовал в то, что познал многие «тайны бытия и вселенной». Но Надежда Егоровна, на тот момент просто Надежда (они были почти ровесниками), нутром чуяла козла в овечьей шкуре. И поражалась тем, кто собирался во дворе вокруг Рената и слушал его проповеди, затаив дыхание.
Публика собиралась интернациональная: кто в Бога верил, кто — в Аллаха, а кто и вовсе атеистом был. Ренат с важным видом читал им Омара Хайяма, пересказывал отрывки из Корана (на свой лад), затем излагал свои мысли. Одновременно говорил, что старается пять раз в день читать намаз и тут же высмеивал человечество, оскорблял некоторых известных людей (кто жив и тех, кто уже давно на том свете). Смотрел так, словно он владыка какой. Словно знает то, что другим неведомо, и его миссия на земле — просвещать.
Надежде же он напоминал её первого мужа, который грешил напропалую, а потом молился. Пост держал. Каялся. Очистится — и заново грешит. И вот так по кругу.
Поэтому ей казалось, что она насквозь видит Рената. Наверно, и ему так казалось, раз он метал в её сторону гневные молнии. Она судила о людях по их поступкам. Все поступки Рената говорили ей о чём угодно, но только не о том, что он достойный уважения человек…
Всё-таки его мать избаловала, считала Надежда. Однажды им довелось побеседовать по душам, и мама Рената поделилась подробностями из жизни:
— Ой, намучилась я с ним. Вроде вырастила, выкормила, образование дала. За границей учился. Бешеные деньги ушли! Он у меня и умный, и красивый, но всё никак себя в жизни не найдёт: два раза женат был, да развёлся — четверо детей… А сколько раз он бизнесом пытался заняться! Я ему и начальный капитал, и офис в аренду, и документы оформляла — всё профукал. У меня большие связи, деньги, я его на такие посты могу выдвинуть! Ууу! Но не хочет, и всё тут. Не его это, видите ли… Не подходит ему работа никакая. Столько вложила в него, а отдачи нет. Не иначе, как сглазил кто.
Надежда не согласилась:
— Ну, кто хочет работать — тот идёт и ищет работу, кто нет — тот ищет оправдания. А вы не пробовали просто лишить его денег?
— Как так? Он же единственный сынок у меня! Пропадёт.
— Вы же и рыбачить его научили, и удочку купили, а дальше сам пусть рыбку ищет, да ловит. Не пропадёт, вы попробуйте! — сказала Надежда, хотя понимала, глядя на мать Рената, что та до конца жизни будет его обеспечивать, — а его отец что?
— Да что отец! Я всю жизнь сама всю семью тащу, — деловито сказала она, — когда сын дипломы получал, так он в грудь себя бил. Мол, это его заслуга, его воспитание, его гены… А как что Ренат непутёвое сделает, так я виновата — это я, оказывается, не доглядела, упустила, разбаловала. А я что? Мне когда воспитывать было? Я на двух работах крутилась, чтобы их обеспечивать.
— Эх, да если бы мне так: учёбу оплачивали, квартиру с машиной купили, денег на расходы давали — только учись, да ни за что не переживай! — возмущалась Надежда, — я бы таких высот добилась!
Почему так? Одним — всё на блюдечке, и не ценят. Нет никакой благодарности взамен. А другие только мечтают об этом. Раз такие шансы в жизни есть, такие перспективы, так хватайся за них! Докажи всему миру (да и самому себе), что ты достоин этого, что не зря в жизни так повезло. Но вот так бывает: у кого есть возможности — нет желания, у кого есть желание — нет возможностей. Это расстраивало Надежду. Ещё она подумала, что нельзя всю жизнь ребёнка с руки кормить, да слюнявчиком рот подтирать. Воспитывать надо.
… Спустя несколько лет Ренат привёл в дом очередную жену. До этого водил девок, бывало, но у тех на лице было написано, что из себя представляют. Другое дело — Гуля, скромная, симпатичная татарочка. Она была намного младше Рената, и в ней не было той спеси, того высокомерия, которыми выделялся муженек.
А Надежда в то время затеяла ремонт. Пока он шёл, стелила себе на ночь матрац прямо на пол (мебель тоже решила обновить). Заснуть мешали посторонние звуки; слышалось многое: как едет лифт, как шумят трубы, как громко разговаривают соседи снизу. Посреди ночи она проснулась от страшного грохота посуды. Шум доносился из квартиры Рената. Прислушалась. Так и есть: точно оттуда — и голос его слышен. Слов было не разобрать, но кричал, ругался.
«Участкового что ли вызвать?» — подумала Надежда, да лезть в чужую семью совсем не хотелось. Гули слышно не было, только, словно пискнул кто-то пару раз, и всё стихло.
Во вторую ночь повторилось всё то же самое. И в третью. Потом перерыв в несколько ночей, и заново — пошло-поехало. Надежде даже казалось, что Ренат не просто кричит на жену, а поколачивает её. Не иначе, как пьёт, и на ней отрывается. Хотя встречала недавно соседушку — вроде не похоже, чтоб с похмелья был. А вот Гулю она давно не видела. И решила днём заглянуть к ней.
Дверь никто не открывал. Но Надежда была уверена, что Гуля дома, потому и продолжала настойчиво тарабанить.
— Я сейчас участкового вызову! — крикнула Надежда, и замок вдруг щёлкнул.
— Не надо, пожалуйста, — ответила девушка, — не вызывайте, прошу вас.
Надежда шагнула за порог и уставилась на заплаканное лицо. Самые худшие её подозрения оправдались: в области глаза у Гули красовался огромный фиолетовый синяк.
Битый час Надежда уговаривала девушку пойти к участковому. Объясняла, что раз мужик начал распускать руки, то уже не остановится:
— Ну, раз не хочешь так, тогда уходи от него. Главное, не терпи! Ты же молодая ещё, тебе детей рожать, а он, не дай Бог, калеку из тебя сделает. Или того хуже — на тот свет отправит.
Но Гуля была непреклонна. Говорила, что не хочет выносить сор из избы, что такого позора не переживут её родители, что у всех бывает.
— Нет, не у всех! Случается, может, но у женщины всегда есть право выбора — терпеть или нет. Позволять мужу издеваться над собой или, имея достоинство, бежать куда подальше.
— Он хороший, вы его просто не знаете, — твердила Гуля, — успокоится, прощения попросит и всё наладится. Только настоящий мужчина способен признать ошибку!
— Настоящий мужчина НИКОГДА не поднимет руку на женщину! Даже если та сама напрашивается, он развернётся и уйдёт! — отчеканила Надежда и сама ушла, не прощаясь. Она понимала, что никакие доводы сейчас на Гулю не подействуют. Тяжёлый случай, запущенный. Там только к психологу на промывку мозгов, или уже ждать, когда жизнь вразумит. Если вразумит вообще. До некоторых иногда так и не доходит.
При встрече хотела было пристыдить Рената, но услышала в свой адрес отборный мат. Вся его сущность раскрылась перед ней в полной красе: словно прорвало канализацию, и наружу изверглись все нечистоты, копившиеся годами.
***
Шло время, Надежда давно завершила ремонт и теперь почивала на новой кровати. Спала спокойно. Нет, Ренат не перестал дебоширить, просто научился делать это тише. Но многие до сих пор не верят, что их «почти святой» на такое способен. И, казалось, одна она замечает, как в его квартиру снова начали залетать «ночные бабочки», а Гуля со временем просто исчезла.
… Так и живёт до сих пор Ренат Рашитович один. Ни с кем не ужился. Сколько лет уж прошло, а он совсем не изменился: тот же пафос, те же проповеди, только зрители иногда сменяются.
— Чтоб мудро жизнь прожить… — продолжает он распевать рубаи Хайяма. И понеслась душа в рай: про вечные ценности, про человеческие пороки, космос, вселенную. Про грехи и добродетель…
Бороду даже отрастил, и теперь поглаживает её время от времени, делая многозначительную паузу. И продолжает снова… Вроде бы и есть смысл, да всё ни о чём.
***
Надежда Егоровна приехала в столицу навестить сына (тот давно туда перебрался: учился и работал). Хотелось порадовать его домашней стряпнёй. Побежала в ближайшую «Пятёрочку» за продуктами, и на кассе увидела знакомое лицо. Гуля! Та бойко стучала по кассовому аппарату и не сразу заметила бывшую соседку.
Так Надежда Егоровна узнала, что Гуля жива-здорова и благополучно устроилась в столице. Снова вышла замуж, родила деток, и просто счастлива. Только теперь, спустя годы, Гуля наконец-то согласилась с Надеждой Егоровной — не все мужья одинаковы. Жизнь учит, однако.
—
Диана Моисеева
Загрузка...
