Хотелось ударить Маринку. Хотелось Маринку убить. Она объяснила все просто и до обидного ясно: у Бучкина деньги есть. У Бучкина деньги будут. А что Илья? Любовь любовью, но… У Ильи нет никаких перспектив. А жизнь по типу: утром на работу, вечером домой, на выходные – на рыбалку — Марину не устраивала категорически.
Она хотела большего. Она была достойна лучшего. И была права, в общем-то. Такая красота не должна доставаться обыкновенному парню. Это несправедливо: проживать жизнь жены обычного человека, жарить по утрам яичницу, считать копейки до получки, отовариваться на местном рынке и стареть, стареть, зная, что больше в жизни ничего яркого не случится.
— Почему ты так решила? Почему? – кричал Илья, — почему ты списала меня, как никчемного человека?
— Потому, — просто ответила она, — ты будешь разрываться на шабашках, будешь землю рыть носом ради меня. Ты даже украдешь. Убьешь даже. Но ничего не добьешься, Илюша. И возненавидишь меня потом. Это неправильно. Нужно резать, не дожидаясь перитонита.
— Но ты же любишь меня, дура!
— Люблю.
— Тогда – зачем?
— Затем.
Бучкин ничем не лучше Ильи! Бучкин – еще одна ступенька в ее лестнице. Бучкин, наверное, тоже будет спрашивать: почему? Правда, Марина ничего не будет ему объяснять. Марина его не любит. А Илью – любит. Но ей нужно идти дальше.
— Я ненавижу всю эту нашу обыденность! Я хочу просыпаться в роскошной постели в огромном, богатом доме на берегу Средиземного моря! Я хочу гулять по улицам красивых городов, одеваться в лучших магазинах Европы, отдыхать на лучших курортах мира. Я хочу быть одной из того самого «золотого миллиарда». Разве я не достойна? За что меня презирать?
***
Он отпустил ее в свободное плавание. Он сделал все, чтобы вычеркнуть Марину из жизни. Краем ухом Илья слышал про пышную свадьбу. Кто-то рассказывал, что Бучкина пригласили в олимпийские резервы в Питер, как перспективного и талантливого спортсмена… Мама каждый раз вопросительно смотрела на Илью, уже не спрашивая вслух, есть у него девушка или нет.
Были девушки. И не одна. Случались и взрослые женщины. Илье они очень нравились: самостоятельные, простые, веселые. Предлагали даже пожить вместе. Илья не соглашался:
— Я не могу жить за твой счет. Я хочу быть главным в семье.
Илья встречался и с замужними дамами. Риск, ощущение опасности, адреналин… И совесть нисколько не мучила. Дамы выходили замуж за одышливых толстяков, набитыми деньгами и властью, а спали с ним, с Ильей, молодым и красивым. Толстяки думали, что купили себе жен. Но жены не принадлежали им. Вот так-то!
Однажды ОНА позвонила. Ни с того, ни с сего.
— Привет.
— Привет, — сказал Илья, — как жизнь семейная?
— Никак, — ответила Маринка, — я от Бучкина ухожу.
— Не оправдал доверия?
— Просто. Не люблю.
И, как раньше, сказала:
— Махнем на наше озеро?
Илья сто раз репетировал ответ. Презрительно-едкое: «Поезд ушел, дорогая». Насмешливое: «Что, богатенькие мужички не клюют на тебя, Мариночка?» Но почему-то, Илья ничего не сказал ей. Мотоцикла не было – продал. Купил подержанную «копейку» в очень хорошем состоянии. В девяносто третьем «копейка» считалась приличной тачкой. Подкатил на ней в условленное место.
И снова – поля, леса, небо, озеро и шум дождя. И дождевые капли, как слезы, бежали по стеклу автомобиля. И тишина в салоне. И невыразимое спокойствие в душе.
— Я все поняла, Илюша, — прошептала она, — я не могу без тебя дышать… Прости. Я была такой дурой…
От бабушки на свою свадьбу Марина получила неплохой подарок – квартиру. В ней она жила с Бучкиным. Особых ремонтов и перестановок не устраивали – ждали переезда в Питер.
— Переезжай ко мне, — сообщила она, — не надо сводить с ума родителей.
***
Бритва и зубная щетка Ильи уже стояла в стаканчике перед зеркалом в ванной. Всю неделю Илья был счастлив – Маринка засыпала и просыпалась рядом.
— Ты знаешь, — однажды утром во время завтрака, сказала она, — а ведь нет ничего плохого в том, чтобы жарить яишницу для любимого. Еще немного, и я буду закатывать трехлитровые банки с огурцами…
Илья улыбался, сияяя, как начищенный таз.
— Вот бы еще обзавестись парочкой карапузов, котом и стареньким домиком у речки, — мечтательно мурлыкнула Маринка, — и будет совсем хорошо. Я буду такая толстая, в дурацком бабском халате, жарить тебе грибы на летней кухне. А наши дети и кот болтаться под ногами.
— А я? – спросил Илья.
— А ты будешь строить баню, — Марина протянула ему бутерброд с колбасой, — ешь. Набирайся сил, строитель!
***
Позже, от посторонних людей, Илья узнал, что Бучкина Марина бросила из-за того, что ему было отказано в участии в олимпийских резервах. Слишком высокое давление. Бучкин слишком много пил. Ну а чем еще заниматься в захолустном городишке? Марина просто вычеркнула его из списка.
Илье некогда было оценивать поступки Марины. Он пахал, как проклятый. Он зарабатывал деньги на домик возле речки. Кошка у Ильи и Марины уже была. Добра-то… Прибилась к ним замызганная мелкая блохастая шмакодявка прямо во дворе.
Маринка сказала:
— Это судьба.
Правда, карапузов Бог пока не дал.
— Ничего. Это бывает, — улыбнулась Маринка. А потом, помрачнев, сказала:
— Илья, тебе нужно устраиваться на вахту, на Север. Иначе мы не выкарабкаемся никогда.
И вот – север. Три месяца среди таежной глуши, месяц дома. Тягомотно, трудно, муторно. Но чего не сделаешь ради любимой, кошки Муськи и детишек, которых Илье очень хотелось…
***
Это потом он узнал от знакомой врачихи, работавшей в гинекологии, что Маринка навострилась бегать на аборты, как на работу. Потом, когда Илья купил домик у реки, в светлом, открытом месте, среди лугов, заросших иван-чаем. Малиновых лугов, словно облитых лиловой краской… Он так радовался. И Марина ехала в девятке (Илья купил белую девятку) с корзинкой с оравшей Муськой в руках…
Марина тогда вила гнездышко. И неказистый с виду домик преображался на глазах. И чай на веранде – был. И грибу в лесу – были. И рыбалка, и купание, и бессонные белые ночи – все у них было…
А потом Маринка ушла к другому. Какой-то там очередной сундук с деньгами… Она даже не соизволила объясниться. Черкнула в записке:
«Я – дрянь. Что еще говорить?»
Илья переехал к матери. С кошкой. Кошкой Маринка тоже предала. Иногда являлся сюда, на запущенную дачу. Больше для кошки – та была ужасно сводолюбивой. Самому Илье дача была не нужна. Никакому мужчине не нужен дом без любимой женщины. Ему вообще ничего не надо…
***
С Наташкой Илья познакомился случайно. На территорию завода, где он работал шофером (а для кого таскаться по вахтам) непонятным образом затесалась маленькая собачонка. Она бегала, поджав от страха толстенькую попу с малюсеньким обрубком хвоста. Потерялась. Илья забрал собаку домой, где целый час отмывал дурешку от мазута. Под слоем жирной грязи обнаружилась мягонькая, золотистая шерстка. А уши собачонки кудрявились, как руно ягненка. Спаниель. Домашняя, чья-то. Кот шипел, забравшись на шкаф.
Оказалось – любят. Выяснилось – ищут. Нашел адрес. Дверь открыла зареванная девушка, хозяйка спаниеля. И тут в губы Ильи влепился жаркий, радостный поцелуй…
У Наташки никого не было, кроме вот этой собаки Маськи. Она каждые выходные ездила с ней за город. На заводской остановке Маська выскочила… Испугавшись оживленного шоссе, рванула, куда глаза глядят. Наташка практически жила около завода, плакала, искала – никто… ничего…
С Наташкой все получилось само собой. Она оказалась настолько своя, что дух захватывало. Илья смеялся:
— Будто кто-то тебя для меня специально вылепил: мысли, взгляды, все мое!
Кошке пришлось примириться с существованием собаки, как с печальным фактом. Она есть, она будет – хоть ты сдохни.
Марина? Марина казалась призраком. И любовь ее – бледная копия настоящей любви. Илья, когда понял это, повез Наташку в тот самый домик на берегу речки.
— Мы будем здесь жить, — сказала тогда Наташка, — здесь будут жить наши дети.
Так и случилось. Дети выросли в этом домике возле речки. А Наташка их воспитывала. Правда, халатов она не носила, предпочитая спортивную одежду. Маська и Муська состарились здесь. Здесь и похоронены. На месте их маленьких могилок выросли дубки. Иногда Наташка говорит:
— Илья, сделай скамеечку возле Маськи и Муськи… Там тенек, там я буду отдыхать.
***
О Марине больше не думалось. Или думалось с равнодушием. Илья часто видел ее в городе. Ее бросил тот самый денежный мешок. Потом она прибилась к другому, к какому-то начальнику ЖЕКа. Через пару лет Марина ушла от начальника, поменяв его на мелкого коммерсанта. Не срослось. Расстались. Через несколько лет снова-здорово, от коммерсанта Маринка сбежала к продавцу магазинишка запчастей. Продавец ей начал изменять. После продавца мужики у Маринки пошли мелкие, неказистые, никчемные.
Однажды они встретились в «Пятерочке» — Илья закупал очередную тонну продуктов: на дачу, в честь Наташкиного юбилея, должна была съехаться целая компания друзей.
— Здравствуй, Илюша! – на него смотрели потухшие Маринкины глаза.
— Привет.
Она рассказывала, что не виделись сто лет, сто зим. Расспрашивала о сыновьях. Говорила, что живет неплохо, сама себе хозяйка. Детьми так и не обзавелась, а мужики все – козлы.
— Кроме тебя, конечно, — уточнила.
Илья торопился. Болтать было не о чем и некогда.
Он закидал многочисленные пакеты в новенький синий «Фольсваген», помахал Маринке ладошкой и аккуратно выехал с парковочной площадки. Нужно было помочь жене с готовкой. Хоть и приехали ребята к ним, родителям, но правильно мариновать шашлыки эти балбесы так и не научились.
Автор рассказа: Анна Лебедева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
