Дорога на Дюрягино была со странностями. То, бывало, от райцентра до деревни за полчаса домчать можно, а то и за три часа — и это при езде с одинаковой скоростью. То попутчики на трассе голосуют подозрительные. Однажды Пашка сам лично видел, как у дороги сидел солдат в каске времен великой отечественной и с удивлением взирал на пролетающие мимо автомобили. Позже он решил, что это просто случайность и товарищ шел с реконструкции военных событий. Но последнее происшествие взбудоражило Пашку настолько, что теперь он в Дюрягино ездит только по окружной дороге. Пусть там на пятьдесят километров длиннее путь, но зато без фокусов.
***
В тот день Пашка, как обычно, спешил к себе на дачу. Дом в деревне достался ему от двоюродной тетки, у которой не осталось совершенно никаких родственников. Уж почему она выбрала в наследники именно Пашку, который и видел-то старуху за всю жизнь раза три — это осталось неизвестным. Родители тоже немало удивились свалившемуся с неба дому и сразу же присоветовали парню его продать. Но Пашка решил сделать по-своему: сначала отремонтировать постройки, перебрать печь и вообще привести все в порядок, а затем уж продавать. Мол, больше можно выручить.
И вот уже почти год Пашка проводил все выходные именно в Дюрягино. Это еще хорошо, что у тридцатилетнего парня пока не было ни жены, ни детей — с семьей ведь особо не наездишься.
Вот и в тот злополучный вечер, едва закончился рабочий день, парень прыгнул за руль и отправился за город. Расчет был прост: на часах девять — три часа в пути, и ближе к полуночи он будет на месте.
Пашка вообще любил проводить время за рулем: можно побыть наедине с собой, в своих мыслях. От размышлений о том, как лучше ему перекрыть крышу, его отвлекло хрипение из приемника. Парень задумчиво покрутил рукоятку, но в эфире не было ни одной станции. Ничего не оставалось, кроме как выключить радио. Странно, что перестало ловить, ведь обычно музыка играла до самого Дюрягино. На часах была половина одиннадцатого, а значит, еще как минимум полчаса придется ехать в тишине.
— Что за черт! — внезапно воскликнул Пашка, потерев глаза рукой.
На пригорке у самой дороги стоял дом. Пашка был уверен на все сто, что дома тут никогда не было. На этом месте вообще всю жизнь был пустырь.
Самое удивительно, что избушка была, похоже, жилая — ведь в окнах горел свет. Машинально парень нажал на тормоз, чтобы получше рассмотреть дом, насколько это было возможно. Останавливаться в Пашкины планы не входило. Но, вместо того, чтобы замедлить ход, машина чихнула и неожиданно заглохла.
— Не раньше, не позже, — выругался Пашка и попытался снова завести свою ласточку. Взгляд упал на стрелку бензобака: она была на нуле. — Не понял… Я ж полный бак заправлял.
Делать было нечего, и Пашка вышел из машины. Вариант был только один — попросить немного бензина у жильцов дома. Тем более, что машина заглохла аккурат перед резными воротами.
Парень немного помялся перед тем, как войти в незнакомый двор. Он никак не мог привыкнуть, что у деревенских не бывает звонка на двери и внутрь может войти любой прохожий.
— Хозяева? Есть кто? — стараясь сделать голос более уверенным, крикнул в сторону дома Пашка. Но ответом ему была тишина. Тогда парень подошел к окну и два раза стукнул в стекло. Все-таки, решил он, если в доме горит свет, значит, люди не спят.
Но никто снова не ответил. Пашка уже хотел было идти обратно к машине, но тут на него напала такая злость, что он решительно отправился к дверям дома.
«Будь это место хоть трижды странным, не ночевать же мне в поле. Как говорится, пять минут позора и дело в шляпе. Если бензином не выручат, может хоть добрым советом помогут», — поднимаясь по ступенькам к входной двери, размышлял Пашка.
В доме было душно и жарко — топилась печь, несмотря на летний вечер. Но никого не было видно. Пашка почувствовал себя неуютно. Как же так, куда подевались хозяева? Несмело он заглянул в горницу — здесь тоже было пусто.
— Возьми кувшин… — раздался шёпот где-то совсем рядом.
Пашка оглянулся — позади никого не было. По спине поползли мурашки, а ладони вдруг вспотели.
— Кувшин… На столе… — настаивал шёпот. Пашка поспешно подошел к круглому, застеленному кружевной скатертью столу, и действительно увидел старинный кувшин. Судя по всему, серебряный, с едва видимым выбитым рисунком. Интересной была ручка кувшина, собранная из небольших колечек размером в палец. Пашка послушно схватил кувшин и от неожиданности охнул: тот был таким тяжелым, что его насилу можно было поднять одной рукой.
— Крыша у меня, что ли, едет, — едва слышно сказал Пашка сам себе, кося глазами то в одну, то в другую сторону. Внезапно за окном что-то пошевелилось: едва различимая темная фигура припала к стеклу с уличной стороны.
«Может в бане были или в нужнике. А я уж распереживался», — улыбнулся сам себе парень и кинулся наружу. На улице сгустилась тьма и после яркого электрического света во дворе было сложно хоть что-то различить. Пашка прищурился.
— Вот кувшин, просили. А я, это… Бензина бы мне, — пробормотал он, оглядываясь по сторонам.
В воздухе запахло костром. Пашка был готов поклясться, что даже слышит потрескивания поленьев. Но никакого костра видно не было, видимо, запах долетал со стороны бани.
Сзади что-то зашуршало, и на плечо Пашке легло что-то тяжелое.
— Ну наконец-то, — улыбнулся парень. — А то дом открыт, хозяев нет…
Он обернулся и… обомлел.
Перед ним стоял абсолютно черный, как головешка, человек. Обуглившиеся руки и ноги, остатки лохмотьев вместо одежды. Но самое страшное, что посреди сгоревшего лица блестели глаза.
— Возьми кувшин… Отдай Егорке… — раздался голос. Пашка стоял, остолбенев от ужаса, и не мог даже сделать шага. Он, словно загипнотизированный, смотрел в глаза этому обгоревшему до невозможности человеку, сжимая в руках ручку кувшина.
Силы вернулись неожиданно. Выругавшись матом, Пашка сбросил с плеча руку и кинулся в машине. Сейчас она казалась ему убежищем. В несколько шагов он достиг припаркованной «Нексии» и в одно движение запрыгнул внутрь. Трясущимися руками закрыл кнопку блокировки двери и облизал пересохшие губы. Взгляд упал на кувшин — он до сих пор крепко прижимал его к себе.
— Тьфу ты! — Пашка хотел выбросить посудину в окно, но не тут-то было. Палец левой руки застрял в одном из колец на ручке кувшина и распух. — Что за черт…
Кувшин сидел как приклеенный и даже не думал поддаваться. Раздался звон — прямо под ноги Пашке посыпалось содержимое кувшина. Вот почему он был таким тяжелым: он был набит монетами! Пашка стиснул зубы и взвыл от беспомощности: черная фигура незнакомца стояла в воротах ограды и не шевелилась. Он сразу догадался, что тот идет за своим кувшином.
«Может, попробовать завести машину? Хоть бы хватило на горочку залезть… А там по покатой сама съедет», — пронеслось в голове, а свободная правая рука уже поворачивала ключ зажигания. К его удивлению, машина завелась с пол-оборота, а датчик бензобака теперь показывал чуть меньше половины.
Размышлять было некогда, и Пашка, вдавив педаль до упора, рванул с места. Ехать с кувшином в руке было ужасно неудобно, но делать было нечего. Только когда дом с горящими окнами скрылся за ближайшим лесом, Пашка смог перевести дух. С удивлением парень обнаружил, что часы на приборной панели показывают все так же половину одиннадцатого вечера. Словно не было получасовой остановки около дома у обочины.
***
До Дюрягино Пашка добрался без происшествий. Припарковав машину у своего дома, он еще раз попробовал снять кувшин с пальца. Если не получится, решил пилить. Все-таки свой родной палец, хоть и слегка опухший, всяко жальче, чем чужой серебряный кувшин.
Но пилить не пришлось — кувшин легко соскользнул в руки.
Пашка только покачал головой. Удивляться сил не было. Только сейчас ему в голову пришла мысль, что обугленный незнакомец специально не стал догонять его и позволил уйти с кувшином.
— Так. Все завтра, сейчас только спать, — сам себе сказал Пашка, выходя из машины.
Но сна не было. Всю ночь до самого утра парень ворочался на скрипучем диване и размышлял, почему раньше этого дома на обочине не было… и почему машина сначала заглохла, а потом снова завелась, как ни в чем не бывало…
Утром, едва дождавшись, когда откроется сельский магазин, Пашка отправился на разведку. Тетя Маша, полнотелая продавщица, знала все про всех. Вот у нее-то, будто невзначай, Пашка поинтересовался про дом на обочине. Разумеется, он не стал рассказывать про свои приключения, лишь упомянул, что видел огни, когда проезжал мимо.
— Так это Петровых там дом стоял, под пригорком. Богатая семья, хорошо жили. Торговали — то мясом, то молоком. А потом, говорят, нелады у них какие-то с «крышей» вышли, дом-то и сгорел. Лет тридцать, почитай, прошло. Там вся семья и сгинула, остался только мальчишка. Он то ли у тетки ночевал, то ли у друга. Утром домой пришел, а нет дома. Одни угли остались, — подбоченясь, рассказывала словоохотливая продавщица. — А то что огни, так там место аномальное. Иногда дом появляется будто бы, люди видели. Но тут я сказать не могу, не знаю.
— А где тот мальчишка теперь? — стараясь унять дрожь в коленях, уточнил Пашка.
— Так он и не мальчишка уже! Егор Петров, на краю деревни живет. Баба от него сбежала с любовником, он один с двумя детьми и остался. Крутится мужик как может, а из нищеты вылезти не получается, — вздохнула тетя Маша, доставая из-под прилавка пачку индийского чай со слоном. — Пятьдесят два рубля с тебя.
«Егорка! Отдать Егорке…», — осенило Пашку.
Теперь он точно знал, что ему следует сделать.
Выйдя из магазина, он тут же отправился искать дом того самого Петрова. Этот серебряный кувшин с ценными монетами нужно было отдать именно ему. Теперь все сходилось. И запах горящих дров, и человек, выглядевший, словно сгоревшее полено, и заглохшая машина.
А то, что в этом аномальном месте на трассе прошлое с будущим встречается, это Пашка позже понял. Теперь в Дюрягино путешествует только в объезд, а то вдруг предок Петрова еще что-то захочет передать через Пашку.
—
Татьяна Ш.
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
