Вера Петровна любила дежурить по ночам. Она работала на этом предприятии больше двадцати лет по графику сутки через трое. Очень удобно – сутки отмучилась – три дома. И отоспишься после тяжелой смены, и отдохнешь по-человечески, и настоишься на позитивный лад.
Дорожное управление располагалось на самом краешке города, около заброшенного парка и братского кладбища, на территории бывшей купеческой усадьбы. Купцов, как водилось в семнадцатом году, отправили к стенке. Усадьбу разодрали, разграбили и растащили по избам. То, что не доломали – перестроили. Получилась школа для рабоче-крестьянской молодежи. А в семидесятых годах школу снесли. За год ударной стройки здесь выросло типовое здание управления автодорог.
Директор – честный советский гражданин, не позволил вырубать барский сад, оставил в покое туи, которым, между прочим, больше двух сотен лет. И до последних времен вся контора бегала осенью по саду, собирая чудные наливные яблоки. Сладкие, как те самые, новогодние, которые обычно укладывали в подарочные пакеты для советских школьников. Что за сорт, никто не знал. А купцы так и не сказали.
На братском кладбище покоились умершие в городском госпитале солдатики, вывезенные из-под Астрачи, да несчастные эвакуированные ленинградцы, не дотянувшие до вологодского тыла.
В общем, Вере Петровне нравилось работать. Место тихое, доброе. Даже романтичное. В парке осенние листья тихо слетали со старых вязов на поверхность круглых барских прудов, на кладбище лиственницы покрывали мягоньким покрывалом хвои гранитные плиты. Во всем – покой и достоинство. Во всем – красота и своя особая философия: «Memento mori» — помни о смерти.
А Вера помнила. В таком месте не страшно помнить даже о смерти. Наоборот, чувство страха перед вечным улетучивается, оставляя хорошую, светлую грусть на душе. Как вчера, ей виделась торжественная линейка по случаю принятия в пионеры. А давно ли она гуляла по барскому парку с любимым человеком? И с детьми здесь играла. И с собаками со своими бродила, когда дети, повзрослев, разъехались. Вся жизнь, любовь, работа сконцентрировались в одном месте. А ведь совсем хорошая жизнь, если посмотреть объективно.
Вот уж и пенсия не за горами. Скоро Вера уйдет с работы. Осядет на маленькой дачке в садоводстве, займется цветами, и постарается достойно проживать отпущенные ей годы: сколько Бог даст. Все пройдет, все уляжется. Лишь бы здоровье не подводило.
А оно в последнее время шалило. Начало беспокоить сердечко. Вроде нормально, нормально, а потом как ухнет, будто Вера на качелях взмыла ввысь, дернется, встрепенется, остановится на тысячную долю секунды, и снова затикает, как старые бабушкины часы на стене в Вериной квартире.
Доктор сказал:
— Никаких нервов! Никаких потрясений. И, Вера Петровна, пора оставить эту работу! Ночной недосып – верный спутник инфаркта! Вы меня услышали?
Услышала, конечно. Только на жизнь как заработать иначе? У детей просить не хочется, сами в ипотечных долгах: одну ногу вытянут, другая завязнет. Еще и мама тут на шею усядется. Нет, нет и нет.
Вера решила потихонечку доработать, и старалась соблюдать рекомендации врачей. Ну, чтобы подольше продержаться на земле. Жизнь только началась, и Вере болеть совсем не хотелось. А уж тем более, в гроб укладываться. Некоторые в ее возрасте замуж выходили в четвертый раз, а она все в «девках» ходит. После первого мужа – никогда, и ни на кого не смотрела. Наелась. Ей и Славушки хватило по горло.
Вот, умер еще молодым – пьяный за рулем раскатывал. В очередной раз на даче нахлебался пивища, да и погнал в город за добавкой. Дети еще с ним попросились, по пути в Шибковском озере поплескаться. Хорошо, уговорила не садиться с пьяным отцом. А то ведь и дети… Ой, Господи, спаси и сохрани – Вера даже головой замотала от ужаса.
Тихо. Стоп. Не нервничать!
И Вера старалась не нервничать. Работала она прекрасно, премии свои получала заслуженно. Радоваться жизни умела. Единственное, что в последнее время волновало и пугало ее – молодые люди, собиравшиеся подозрительными группами на пятачке возле парка по ночам.
Нет, это не влюбленные парочки были. Не раздолбаи, крутившиеся по пятачку на своих ржавых «копейках» и «семерках» в «полицейских» разворотах. Это совсем другие личности. Они сновали парами по кладбищу и по парку. Через некоторое время исчезали незримыми тенями. И появлялись другие, ссутуленные, похожие на серые призраки, светили телефонами в поисках чего-то.
Вера догадалась, кто они, и что они разыскивают. Соседская девочка, Светланка, умница и отличница, год назад попробовала ТО, ЧТО ПРЯЧУТ на кладбищах, в лесополосе и парках. И вот – нет умницы и красавицы. За год цветущая девушка превратилась в жалкого, трясущегося тролля. Они все, кто попробовал – похожи на кривых и сгорбленных, истощенных существ. Девочка от передоза скончалась месяц назад. Мать ее тихо сходит с ума. По ночам воет, как собака. А Вера не знает, что с этим воем делать.
А кто-то зарабатывает на смертях таких девочек огромные деньги. Кто-то жрет детей. Да! Жрет жизни детей и их родителей! Вкусно жрет и сладко спит!
Иногда к парку неслышно подъезжал автомобиль, курировавший своих рабов в неряшливых толстовках. Стройный и высокий мужчина выходил из машины и что-то раздавал рабам. Иногда он их бил.
«Однако, ты обнаглел! Прямо на виду, и даже не боишься» — думала Вера. Ее трясло. Она плакала. Где-то умирают от передозировки. Где-то сгорают молодые жизни, а ЭТОТ ничего не боится. Пинает несчастных троллей, бьет в солнечное сплетение высоким ботинком – не стесняясь.
А где же патруль?
Не нервничать!
Вера не нервничала. Она методично фотографировала и машину, и парня в высоких ботинках. И снимала видео. Много видео. И много фотографий, чтобы наверняка. Чтобы знали. Однажды ей удалось поймать его лицо. Красивое. Тонкие черты. Высокий умный лоб. Мужественный изгиб губ. Не парень, а звезда экрана. Вера понимала, что он – не главный спрут. Отросток. Шестерка. Тогда как же обнаглел сам спрут?
Не бояться!
Вера собрала материалы и сдала их, куда следует. Через некоторое время автомобиль пропал и больше не приезжал на пятачок. Наверное, ее письмо и приложенные фото и видеоматериалы дошли до нужного адресата. Об этом свидетельствовали ответы по электронной почте. И вызов к следователю. Вызов Вера Петровна проигнорировала.
***
Спрут был чрезвычайно взволнован. Нужные люди сообщили: тетка из «дорожного» донесла. Какая? Да вот такая-то, такая. Не живется им спокойно, сукам старым.
Спрут злился: третий человек сдернут. Этак, у него и вовсе маклеров не останется! Где еще найдешь толкового, шустрого и расторопного? Не среди нариков же выбирать? Спрут, казалось, лопнет от гнева, и брызги разлетятся во все стороны, измазав дорогую, красного дерева мебель, стоявшую в его красивом доме.
— Убрать, — распорядился он судьбой тетки.
— Но это же мокруха! – удивился подчиненный, Костик Удальцов.
— А ты убери без мокрухи! Ясно? Но чтобы об этой бабе я больше никогда не слышал!
***
Вера высматривала в окно лисицу. Каждую ночь рыжая плутовка, крадучись, пробегала мимо окон проходной – рыскала в поисках съестного. Освещение было с этой стороны неважное. Снег еще не выпал, и Вере Петровне приходилось напрягать зрение, чтобы увидеть длинный лисий пушистый хвост. Она оставляла под окнами остатки курочки. Сама не знала, зачем. Не кошка ведь. И не собака – лиса. Так ведь можно и волка приманить. И все равно: косточки лежали, а лисица, осторожно их подбирала.
Сегодня плутовка не пришла. Уж Вера ждала ее, ждала… Нету. Она уже хотела отойти от окна, как…
Вдруг к оконному стеклу рывком прилипла чья-то страшная рожа. Нечеловеческая. Рожа раскрыла зубастую пасть, заорала, ощерив клыки и дико вращая красными глазами.
— Я пришел за тобой, старая сука!
Вера охнула. Схватилась за сердце. И упала.
***
Мелочь, а приятно! А нечего любопытничать не по делу! И главное, какой догада, этот Костик, не придерешься! Сдохла баба от сердечного приступа, никакой мокрухи. И все остальные будут знать – ничего хорошего в любопытстве нет! Кладбище рядом, мало ли что! Призраки, духи, демоны…
Спрут решил выдать Костику премию. За сообразительность!
Он только что отпустил на волю Ирку, измучив ее своими дикими прихотями. Принял душ. Принял пару стопок коньяку. Закурил. Повторил коньяк. На душе совсем хорошо стало. Правда, доктор советовал воздержаться от возлияний и чрезмерного переедания.
— Про инфаркт вы слышали что-нибудь? – строго вопрошал лечащий врач.
Спрут побаивался за свою шкуру. Все-таки, лишний вес, нервы, стресс… надо поберечься. Повторять коньяк в третий раз он не стал. Смяв окурок в бронзовой пепельнице, Спрут отправился в спальню, отпыхиваясь и покашливая. Видимо, Ирку придётся тоже временно отстранить. До сих пор отдышаться невозможно.
Спрут долго укладывал огромное жирное брюхо, впечатывая его в ортопедический матрас. Болел затылок – толстые складки багровой шеи пережимали кровеносные сосуды. На лбу выступила испарина, и сердце работало на износ – не хватало мощностей, чтобы питать кислородом большое и грузное тело. Кое-как Спрут устроился и постепенно проваливался в неспокойный сон, как…
— Просыпайся… Просыпайся… Не спи…
Он услышал девичий шепоток над ухом. Нежный, ласковый, обольстительный. Спрут с удовольствием послушал бы еще, да только мешал непонятный смрад гниющей плоти. Мерзкий, сладковатый, наполненный запахами червивой земли смрад…
Он попытался приподнять голову, но череп его будто сдавило железными тисками.
— Просыпайся, милый… Петушок давно пропел… Я пришла за тобой, — шептал, нашептывал юный голосок.
— К-то… ты… Ирка? С-с-с-лезь с-с-с-с меня! Слезь с меня! А-а-а-а-а! – глухо стонал Спрут.
— Просыпайся, — кто-то хохотал.
— Просыпайся, — хихикали изо всех сторон девичьи, почти детские голоса.
Просыпайся! Просыпайся! Просыпайся!
— Не надо! Не надо! Н-е-е-е-е-е…
***
На следующий день тело обнаружила уборщица. В морге, обследовав тушу, патологоанатом оставил в заключении под графой «причина смерти» бессмысленные на первый взгляд закорючки вместо букв:
«Инфаркт мозга, вызванный эмболией мозговых артерий»
Через неделю расторопный Костик погиб от передозировки. Соседи рассказали, что ночью у него, наверное, была девица. Он кричал: уходи, Светка! Я ничего тебе не сделал! А может быть — глюк словил, кто знает…
Ирка, девочка облегченной социальной ответственности, хлопала глазами в кабинете следователя. Она ничегошеньки не знала. Впрочем, ее быстро оставили в покое. Мокрухи-то не было!
***
На похороны Веры Петровны приехали и сын, и дочь. Пришли друзья и коллеги. И соседи пришли. Даже соседка, мать Светланки, воющая по ночам, пришла. Только лицо у нее отчего-то ясное и спокойное стало. На днях к ней приходила Светланка. Даже не приходила, а так… на ухо шепнула юным, ласковым, любящим своим голоском:
— Мамочка, все будет хорошо! Мне не больно, мамочка… Тут светло и тепло, мама…
Сон, не сон, а стало легче. Намного легче…
—
Автор рассказа: Анна Лебедева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
