В ту душную июньскую пятницу 2093 года один из старейших питерских НИИ гудел, как растревоженный улей. До первой на территории России «заброски» в прошлое оставалось чуть более двух недель, а вера в успех была туманна.
В общем-то, первые «капсулы времени», позволяющие отправлять людей в прошлое, были изобретены в Дании ещё в 2074 году, но за прошедшие с того времени 19 лет в прошлое были отправлены только две группы, в одной из которых было два человека, а во второй – три. И ни одна из них не вернулась.
Первыми путешественниками во времени были датчане – Вильям и Альма Нильсен. Именно они в 2062 году нашли на Фарерских островах первый космиоль – «подарок» метеорита. В тот день Альма просто подняла на берегу океана странный прозрачный светло-фиолетовый кристалл, испускающий слабое сияние, и принесла находку домой.
В течение следующих суток вся бытовая техника супругов вышла из строя, а все часы в доме сошли с ума: они то уходили вперёд на шесть — семь часов за сутки, то – отставали на примерно такое же время. Через несколько дней озадаченные и испуганные датчане передали находку учёным, а ещё через двенадцать лет на весь мир прогремела новость о том, что человечество теперь может путешествовать в прошлое. В прошлое, но не в будущее.
Главным элементом «капсулы времени» был как раз космиоль – благодаря нему происходило перемещение людей в прошлое и их последующее возвращение, но не каждый прилетающий на Землю метеорит «привозил» нам такой подарок. И даже не каждый тридцатый. Космиоль оказался редчайшим элементом.
Главная сложность заключалась в том, что при перемещении путешественников в прошлое и при «выдёргивании» их обратно в настоящее космиоль сгорал, как сгорают дрова в костре. Для каждого нового путешествия во времени требовался новый космиоль, но изобрести искусственный человечество пока так и не смогло, а метеориты «доставляли» его на Землю крайне редко.
После долгих споров было решено, что правом «сгонять в прошлое» обладают в первую очередь те, кто нашёл космиоль, а уж если они откажутся – тогда это право переходит к учёным, которых будет выбирать специальная комиссия.
Вильям и Альма Нильсен были первыми, кто получил возможность изменить прошлое. Супруги горели желанием спасти жителей Помпей. Они отправились в древний город осенью 2075 – и не вернулись. В тот раз прошлое изменить не удалось.
Весной 2086, после падения крупного метеорита на территории Великобритании, шотландцы Джек, Оливер и Шарлотта Флетчер нашли на острове Арран второй космиоль. В апреле следующего, 2087 года два брата и сестра отправились в прошлое, чтобы спасти «Титаник». Живыми их больше не видел никто, спасти легендарный лайнер не получилось.
В октябре 2092 года на Урале прошёл сильный метеоритный дождь. Сразу после этого события люди со всей России и со всего мира рванули в Уральские горы, как бабочки летят на свет: они ехали искать космиоль. Российские посольства по всему миру работали в авральном режиме – они просто не успевали выдавать визы всем желающим.
Удача улыбнулась троим петербуржцам: двадцатишестилетнему программисту Глебу Уварову, его родному брату – тридцатитрёхлетнему хирургу Сергею Уварову и их другу – двадцатидевятилетнему свободному художнику Максиму Федотову. Именно они нашли космиоль.
После долгих обсуждений троица решила, что они отправятся в снежный январь 1837 года и спасут Пушкина.
Теперь трое будущих путешественников во времени сидели в просторном, светлом кабинете в компании именитого историка Алевтины Александровны Юрицкой – известного специалиста по истории России XIX века:
– Что вы собираетесь делать, когда окажетесь на месте? – сильно щуря близорукие глаза, спросила Юрицкая.
– Убьём Дантеса, чтобы он не смог убить Пушкина, – с нервной усмешкой ответил Глеб Уваров.
– Вы же знаете, что, оказавшись в прошлом, можно только изменять его к лучшему, спасать, а причинять вред и убивать запрещено…
– Да знаем мы. Просто нет у нас никаких идей. Ничего пока не придумали. Будем действовать по ситуации.
Алевтина Александровна повернулась к Максиму Федотову:
– Вы собираетесь отправиться в 1837 год таким разукрашенным?
На обнажённых руках молодого человека красовались огромные цветные татуировки: правую обвивала громадная змея, на левой был изображён дракон с хищно разинутой пастью и разноцветными раскинутыми крыльями.
– У меня ещё на спине тату есть – летящий Пегас, – хмурясь, ответил художник. – И тигр на груди. Только я не собираюсь «там» на пляже отдыхать. И до трусов раздеваться тоже не собираюсь, так что мои рисуночки никто не увидит.
– Я постараюсь за эти две недели обогатить ваш словарный запас лексикой из XIX века, – вздохнув, сказала Юрицкая, – но всё же постарайтесь, будучи «там», меньше разговаривать при посторонних, чтобы не попасть в «жёлтый дом». В любой непонятной ситуации говорите: «Слава богу!» или «Бог в помощь!».
После беседы с Юрицкой трое друзей отправились на Мойку, 12 – они хотели прогуляться по квартире, в которой умер Пушкин, чтобы на всякий случай запомнить расположение комнат.
Когда они вышли на воздух, солнце клонилось к закату. Друзья забежали в кофейню, взяли по стаканчику кофе, но не стали сидеть на душной террасе – вечер был тёплый и ясный, просто созданный для прогулки.
– Какие у нас идеи? – лениво прихлёбывая латте, спросил Сергей.
– Ну, можно донести в полицию о том, что Пушкин с Дантесом собираются стреляться на Чёрной речке, – с нервным смешком ответил Глеб. – По закону, дуэли запрещены, дуэлянтов вместе с секундантами арестуют, подержат пару месяцев за решёткой, потом отпустят. А там, глядишь, Пушкин с Дантесом остынут и передумают стреляться.
– А если посадят не на два месяца, а на два года? А если на двадцать лет? Историки считают, что у Николая I был зуб на Пушкина. Вот вернёмся мы и узнаем, что своими руками Пушкина на два десятилетия за решётку отправили…
– Типун тебе на язык!..
– Да перестаньте, зачем становиться доносчиками, мы что – сами не справимся? – воскликнул Максим. – Ты, Глеб, больше года в ВДВ служил, мы с Серёгой серьёзно карате занимались. И мы втроём не справимся с четырьмя дворянами из XIX века? Да нам только и нужно, что отобрать у них оружие и привести его в негодность.
– Каким образом?
– Выбросим пистолеты в Чёрную речку и дело с концом! – весело ответил художник.
– Ты думаешь, это их остановит? Они через пару дней устроят новую дуэль!
– Серёга, у тебя есть идея получше?
Хирург молча покачал головой.
***
В день «переброски в прошлое» в Питере резко похолодало, однако путешественники во времени всё равно задыхались, лёжа в шубах и сапогах в прозрачных, беззвучно закрывающихся «капсулах времени». У каждого из путешественников на груди висел медальон с вставленным в него кусочком космиоля.
После долгих споров с Алевтиной Юрицкой, Сергей Уваров выпросил у неё небольшой кожаный саквояж XIX века, в который спрятал компактный современный чемоданчик с хирургическими инструментами и лекарствами. Этот саквояж он всеми правдами и неправдами протащил с собой в капсулу.
– Помните, на всё у вас будут сутки или чуть больше, – нервничая, говорил ответственный за «переброску» научный сотрудник Пётр Борисович Нилов. – Ко времени возвращения вы должны вернуться на исходную точку. Ну, с богом!
В несколько секунд плотно закрылись прозрачные крышки капсул. Послышалось какое-то тихое шипение, потом стало тяжело дышать, внезапно накатил страх, перед закрытыми глазами запрыгали яркие блики – и вдруг все трое вывалились из тёплого июля в холодный январский день 1837 года. Они «приземлились» в небольшой сугроб на окраине леса, недалеко от дороги. С неба сыпал мелкий, колючий снег, уже совсем рассвело.
Выбравшись на дорогу и отдышавшись, Сергей первым делом проверил содержимое саквояжа: заветный чемоданчик был в порядке.
– Ну что, топаем пешком в Питер или попробуем поймать сани с лошадкой? – спросил Глеб.
– Знать бы ещё, в какой стороне Питер, – тревожно озираясь по сторонам, буркнул художник.
– Думаю, там, – не очень уверенно указал куда-то в снежную даль Сергей.
Больше часа они брели, увязая по колени в снегу, как вдруг заслышали звон бубенцов. Вскоре путников догнали сани, в которые была запряжена крупная рыжая лошадь:
– Бог в помощь! – Макс вспомнил совет Юрицкой. – Не подвезёшь до Петербурга?
– Садитесь, баре, – высокий, коренастый немолодой крестьянин натянул поводья, лошадь стала.
Примерно через два часа они были в Питере. Художник, не считая, вытряхнул несколько монет из большого, расшитого бисером кошелька, которым его снабдила Юрицкая, и протянул крестьянину.
Тот в секунду сгрёб монеты, затем, не прощаясь, хлестнул лошадь, и сани в минуту растаяли в снежном мареве.
– Сдаётся мне, ты, Макс, слишком много ему дал, – усмехнулся Сергей, отряхивая снег с подола шубы.
– А, ничего, пусть порадуется мужик.
Можно было попробовать перехватить Пушкина дома, до отъезда на дуэль – время позволяло, но что сказать поэту? Какие подобрать слова? Как переубедить? Поэтому решено было ловить извозчика и ехать на место дуэли, на Чёрную речку, а там уже действовать по обстоятельствам.
***
– Да где же они?! – озираясь с тревогой, нервно воскликнул Глеб.
По всем прикидкам, и дуэлянты, и секунданты уже должны были быть на месте. Снег сыпал, не переставая. Над Чёрной речкой начинали сгущаться сумерки.
– Вон они! Мы ошиблись местом! – крикнул Сергей Уваров, с трудом рассмотрев в отдалении четыре маленькие тёмные фигурки. – Секунданты готовятся к дуэли. До них около двух километров, – на глаз прикинул хирург. – Скорей!
Они бросились бежать, проваливаясь едва не по пояс в мягкий, рыхлый снег.
– До них довольно далеко, не успеем! – в отчаянии крикнул Федотов.
Порыв ветра донёс до бегущих первый выстрел – громкий, трескучий, безжалостный. Одна из маленьких тёмных фигурок пошатнулась и упала.
– Мы опоздали! – в отчаянии крикнул Максим.
Однако они продолжали бежать, спотыкаясь, поскальзываясь, выбиваясь из сил.
Вскоре грянул второй выстрел.
Когда Сергей, Глеб и Макс, шатаясь от усталости, достигли места дуэли, они увидели только утоптанный, окровавленный снег.
– Мы проиграли! – тихо пробормотал Глеб, без сил опускаясь на красное от крови снежное месиво.
– Ещё нет! – упрямо вскинул голову Сергей. – Мы не смогли предотвратить дуэль и теперь должны спасти Пушкина. Не зря же я брал с собой хирургические инструменты! На Мойку, 12, быстро!
– Ты предлагаешь вломиться в дом поэта и начать его лечить?
– У нас нет другого выхода! Упустим этот шанс – и всё, возможно, никто и никогда не сможет изменить судьбу Пушкина. Давайте быстро к дороге, ловим любые сани, экипаж с извозчиком, карету – что угодно. И – на Мойку!..
Экипаж поймали быстро. Сергей всё время торопил извозчика, тот нещадно нахлёстывал лошадь, но, несмотря на спешку, на Мойку добрались только через полтора часа. Выпрыгнув из экипажа, Сергей вытряс все деньги из своего большого, вышитого шёлком кошелька, и высыпал их в руки ошалевшего от такой щедрости извозчика.
Не доходя до дома Пушкина, хирург открыл саквояж, затем открыл свой медицинский чемоданчик, спрятанный в саквояже, и вытащил оттуда два небольших флакона:
– Глеб, Макс, как только откроют дверь – я сразу в кабинет Пушкина. Здесь, – Сергей указал на флаконы, – газ, погружающий в сон. Усыпляйте всех, кто есть в доме. Не бойтесь, газ не опасен, – они поспят 3-4 часа и проснутся. Вот вам два одноразовых респиратора, надевайте, чтобы сами не уснули. Я надену тоже.
Нацепив респираторы, трое друзей подошли к дому, и Глеб с силой забарабанил дверным молотком. Камердинер Никита Козлов открыл дверь, а в следующую секунду его толкнули вглубь прихожей, в воздухе запахло чем-то сладким, и больше он ничего не помнил.
Макс и Глеб рыскали по комнатам, усыпляя всех, кто был в доме, а Сергей ринулся прямиком к кабинету поэта. У самой двери кабинета, на полу, судорожно вцепившись пальцами в косяк, сидела молодая темноволосая женщина в лёгком кисейном платье. Она тихо, едва слышно плакала, прильнув лицом к мокрому от слёз косяку.
«Наталья», – молнией мелькнула мысль.
Уваров осторожно отцепил холодные пальцы Гончаровой от косяка и подхватил женщину на руки. Она не сопротивлялась, даже не открывала глаз – открыла их, только когда Сергей аккуратно опустил её в кресло в гостиной.
Гончарова увидела респиратор, её глаза наполнились ужасом, но закричать она не успела – влетевший в гостиную Макс распылил терпкую, сладкую струю, глаза женщины тут же закрылись, а голова бессильно упала на спинку кресла.
– Ты вовремя! – коротко бросил Сергей и ринулся к кабинету Пушкина. Перед самой дверью он сорвал респиратор и спрятал его в карман шубы.
В кабинете Пушкин был один. Он лежал страшно бледный, закрыв глаза, с сильно искусанными губами, правая рука судорожно сжимала одеяло.
«У него болевой шок», – сбросив шубу на пол, Сергей открыл свой заветный чемоданчик, сломал нужную ампулу и набрал анестетик в шприц.
Услышав скрип половиц, поэт открыл глаза:
– Вы… кто? – этот вопрос был задан слабым, равнодушным голосом.
Уваров подошёл к дивану, на котором лежал Пушкин, заглянул в глубокие голубые глаза, в которых плескалась боль:
– Я – врач. Я помогу вам, – с этими словами Сергей выудил из-под одеяла холодную и влажную левую руку поэта, перетянул её жгутом, привычно нашёл вену и ввёл лекарство.
Глаза Пушкина тут же закрылись.
«Кровопотеря огромна. Даже не перевязали после дуэли, так везли», – со злостью думал Уваров.
Сергей достал из чемоданчика ланцет и небольшой круглый приборчик с экраном. Уколов Пушкину палец, он выдавил крохотную капельку крови прямо на экран.
– Вторая положительная! – радостно воскликнул Уваров.
Дверь отворилась, в кабинет осторожно вошли Макс и Глеб.
– Пока всё тихо. В доме все спят, – коротко сообщил Максим.
– Отлично. Сейчас я перелью Пушкину кровь, – Сергей вытащил из чудо-чемоданчика систему для прямого переливания крови, – затем сделаю операцию, потом снова перелью кровь. А потом мы уйдём.
– Ты свою кровь собрался переливать? – с тревогой спросил Глеб.
– Да, моя подходит. У Пушкина вторая положительная группа крови.
– Так у меня тоже вторая положительная. Давай переливай мою, тебе ещё операцию делать. Не хватало, чтобы ты отключился во время операции.
– Хорошо, – согласился Сергей. – Макс, пока мы занимаемся переливанием, пошарь по шкафам, найди чистое постельное бельё. Неси всё, что найдёшь, и стели здесь, на полу. Перелить кровь можно и на диване, но операцию нужно делать на твёрдой поверхности.
После переливания Пушкина осторожно переложили на пол, и Сергей начал операцию. Он едва вытащил пулю и осколки кости, когда с улицы донёсся громкий и настойчивый стук в дверь.
– Кого там к нам принесло? – с тревогой спросил Макс.
– В баллончиках ещё что-то осталось? – не поднимая головы, спросил Сергей.
– Баллончики почти пусты, но пару-тройку человек усыпить мы ещё сможем, – уверенно ответил Глеб.
– Тогда впускайте этих незваных гостей и сразу усыпляйте.
Примерно через десять минут Макс и Глеб вернулись в кабинет, ставший операционной.
– Хорошая новость – все трое визитёров спят в прихожей. Плохая новость – баллончики полностью пусты, – коротко проинформировал Глеб.
– Мне уже недолго осталось.
Сергей наложил последний шов, распрямился, и устало провёл рукою по лбу:
– Теперь нужно осторожно перенести Пушкина на диван и снова перелить кровь.
Они едва успели переложить поэта на диван, как во входную дверь снова начали стучать. Трое друзей переглянулись, и Макс с Глебом резво выскочили из кабинета.
Сергей стал переливать Пушкину свою кровь.
– Серёга, тут твои коллеги подоспели – врачи, – через несколько минут в кабинет заглянул встревоженный Макс Федотов. – На крыльце Владимир Даль, Василий Шольц, Иван Спасский и Николай Арендт. Они стучат в дверь, рвутся в дом, хотят лечить Пушкина!
– Мне нужно ещё хотя бы десять минут. Заболтайте их, скажите, что заел замок, что потеряли ключи, придумайте что-нибудь! И приберитесь здесь – не хватало ещё забыть в XIX веке одноразовый шприц.
…Уходить пришлось через окно в столовой, потому что врачи не желали ждать и, найдя какое-то полено, стали вышибать им дверь.
На точку «заброски» они вернулись ближе к утру. Это было незабываемое пешее путешествие через заметённый снегом зимний лес – троих друзей колотило не столько от холода, сколько от нервов.
***
…Вернувшись в жаркий июль 2093 года, друзья никак не могли заставить себя откинуть прозрачные крышки капсул – слишком больно было бы услышать, что ничего не вышло, что они не справились.
– Ну, вы тут живые? – Пётр Нилов лично открыл все три «капсулы времени», но «путешественники» не выбирались из них, не двигались, только смотрели с немым вопросом, во все глаза.
– Да, получилось у вас всё, получилось! Слышите – получилось!
Сергей рывком сел, рванул борта осточертевшей шубы так, что отлетели пуговицы:
– Мы спасли Пушкина? – ему нужно было услышать прямой ответ на этот прямой вопрос.
– Да, вы спасли Пушкина.
***
Май 2094 года выдался холодным и ветреным. В ту дождливую субботу Сергей и Глеб сидели в одном из небольших питерских ресторанчиков и с нетерпением ожидали Макса, который с самого утра отправился на кастинг – он надеялся получить эпизодическую роль в сериале «Дубровский».
Ближе к вечеру Максим влетел в ресторан с такой радостной улыбкой, что сомнений не оставалось – его утвердили.
– Ну, кого ты играть будешь? – не здороваясь, спросил его Сергей. – Неужели самого Дубровского?
– Нет, одного из его разбойников, – Максим не переставал улыбаться. – Крохотная роль на пару минут.
Художник подозвал молоденькую официантку и сделал заказ. Вскоре девушка принесла глинтвейн и сказала, что пиццу придётся немного подождать.
– И сколько серий планируется? – с интересом спросил Глеб.
– Вроде двадцать.
– Столько времени прошло, а я до сих пор время от времени захожу в «Википедию», чтобы прочитать, что Пушкин не умер в 37 лет, а прожил 64 года, – задумчиво сказал Сергей.
– А сколько он ещё написал! Взять хотя бы знаменитый третий том «Дубровского», со счастливым концом, написанный в 1846 году! И продолжение «Капитанской дочки». А сколько стихотворений ещё было написано! – пригубив глинтвейн, добавил Макс.
– Самое главное то, что Пушкин прожил долгую и счастливую жизнь. И у него с Натальей Гончаровой родились ещё трое сыновей и дочь. Согласны? – Глеб обвёл глазами друзей.
– Давайте выпьем за то, чтобы найти ещё один космиоль и исправить очередную несправедливость истории, – поднимая бокал с глинтвейном, с улыбкой предложил Сергей.
—
Автор рассказа: Наталия Матейчик