Владимиру всё время казалось, что не просто живёт, а участвует в каком-то дьявольском спектакле. Он не первый сказал, что весь мир – театр. Но он пришел к выводу, что это не метафора, а реальность. Кто был режиссёром этого действа, он не знал. Может быть, так развлекался Бог, или какие-то высшие сущности, у которых нет имени. А, то, что не имеет имени, входит в категорию явлений, познать которые невозможно в принципе.
Иногда он удивлялся, что в масштабах истории неизвестный автор повторяет одни и те же ходы. Все великие империи возникали, расцветали и рушились примерно по одним и тем же сюжетам. Менялись только декорации и технологическое оснащение. Володя подозревал, что некто импровизировал, вводя то или иное усовершенствование в действия, и смотрел, что из этого получится. Но в течение веков всё получалось в принципе одинаково.
Владимир иногда мысленно аплодировал сценаристу за изящные ходы в жизненных сюжетах, но чаще раздражался от невозможности выйти за рамки предписанных заранее действий. Некоторая импровизация отдельному действующему лицу разрешалась, но только в определённых пределах. Если персонаж становился плохо управляемым, то его убирали со сцены, и на его место помещали другого. Те участники пьесы, которые выполнили своё задание, уходили со сцены жизни. Некоторые под аплодисменты, другие под улюлюканье. В сюжет вводились новые персонажи, с заранее определённым амплуа: герой-любовник, благородный отец, фат, проказник, героиня, инженю, травести, роковая женщина… Володя мысленно примерял эти амплуа к своим знакомым и всегда находил практически точное совпадение. Своё амплуа он тоже знал – он был Шут. Друзья и называли его шутом, тем более, что его фамилия – Шутов.
***
Мальчик Вова понял это рано. Круглолицый, веснушчатый, лопоухий, со слегка косящими глазами, он корчил забавные рожицы и вызывал смех у окружающих. Вова был добродушный, смеялся вместе со всеми.
Когда учительница вызывала его к доске, весь класс замирал в ожидании какой-нибудь хохмы. За спиной учительницы он пытался передразнивать её движения, пытался поставить ей рожки. Когда она оборачивалась, он тут же делал серьёзное лицо и изображал задумчивость. Одноклассники его очень любили.
На уроке химии он очень реально изображал, что выпил какую-то кислоту. Новенькая молоденькая химичка, которая Вову не знала, чуть не побежала вызывать скорую помощь. Впрочем, учителя тоже на него не очень сердились. Он был настолько обаятельным, когда изображал раскаяние за сорванный урок, что даже опытные педагоги ругали его без фанатизма, просто по долгу службы.
***
Со временем Володя понял, что роль шута имеет в жизни большие преимущества. Недаром имена некоторых шутов вошли в историю. Шико из романов Дюма существовал на самом деле. Шут как бы вынесен за грани общества и может вести себя и говорить так, как недозволенно добропорядочным подданным. Вова не претендовал на то, чтобы критиковать сильных мира сего, но в случае каких-то неудач или косяков всегда начинал играть шута. «Ну что вы от меня требуете? Я же ничего плохого не хотел. Давайте лучше вместе повеселимся над моей неуклюжестью…», —как бы демонстрировал он всем своим видом. И, как правило, это помогало. Его любили окружающие. В любой компании он сразу становился центром притяжения. Но самого Вову раздражала абсолютная банальность и предсказуемость его жизни. Ему всё время хотелось выйти за рамки написанного кем-то сценария. Это если и получалось, то очень ненадолго, потом всё возвращалось на круги своя.
***
Володе казалось, что сам он ничего не сделал в жизни за свои четыре десятка лет. Некто невидимый руководит всеми и его поступками. После школы он не поступил в институт и ушёл в армию. Перед строем призывников командир задал вопрос:
— Кто может отличить мужской х.р от радиолампы, два шага вперёд!
Вова шагнул, не думая.
— Будешь радистом!
И он после учебки стал радистом. Всю службу отсидел на радиостанции «средней мощности». Потом с гордостью рассказывал, что занимал должность аж старшего сержанта.
После армии он всё-таки закончил институт, а потом работал в небольшой строительно-монтажной компании.
***
Когда его спрашивали:
— Как ты познакомился со своей женой?
Он отвечал:
— Это не я. Это она со мной познакомилась.
Дело было на катке. Вова катался хорошо, двигался очень быстро и делал всевозможные выкрутасы на льду, стараясь вызвать восхищённые взгляды. На одном из виражей он не удержался и со всего размаха грохнулся. Упал очень неудачно, головой об асфальтовый бордюр. Потерял сознание. Позже он вспоминал, что ничего не почувствовал. Просто его на несколько минут не стало. Когда его «я» возникло снова, он увидел девушку, которая склонилась над ним и касалась его лица. «Я наверное в раю», — подумал Вова. Девушка была безумно хороша. Снежинки на ее ресницах подтаивали и добавляли её глазам блеска. Или это были слёзы?
— Как вы себя чувствуете? — спросила она.
— Лучше не бывает!
— Давайте я помогу вам подняться.
— Ну что вы. Я сам, сам…
Вова попробовал подняться, но голова кружилась, и у него плохо получалось. Девушка поддержала его, и они добрались до ближайшей лавочки.
— Как вас зовут? – девушка спросила это первой.
Так они и познакомились.
***
Володя встречался с Наташей около года. Он видел в ней амплуа «простушки». Но для него эта простушка стала центром мира. Он хотел бы весь этот мир положить к Наташиным ногам, но имел слишком мало возможностей. И все возможности типа походов в рестораны, цветов и подарков, отдыха у моря вскоре были исчерпаны.
Наташа предложила поехать к ней на родину в Елец.
— Ну, всё и так хреново, а наступит полный Елец, — Вова, по обыкновению, плоско пошутил
Но они поехали. Город Володе очень понравился. Наташины родители их приняли очень хорошо.
Они гуляли в Ельце по Красной площади. В этом милом городе тоже есть такая площадь и она не меняла ни разу свое название за многовековую историю. Когда-то там была граница крепости, и войска противостояли нашествию Тамерлана.
Вова шутил, что не хватает только мавзолея. Надо мавзолей вместе с Лениным перенести в Елец. Даже адрес менять не придётся. И в Ельце, и в Москве одна и та же площадь.
— Может, и столицу перенести в Елец? – спрашивала Наташа. — Я согласна, только если вместе с московскими зарплатами.
— Нее… Столицу нельзя. Кремль на елецкой Красной площади не поместится…
— Зато наш Знаменский собор и ваш Храм Христа спасителя строил один и тот же архитектор Тон.
Они гуляли, болтали, но надо было на что-то решаться.
И Вова постарался построить мизансцену предложения руки и сердца в лучших традициях этого жанра. Было всё: свечи, цветы, шампанское, вставание на колено с предложением руки и сердца. Играла негромкая музыка.
Но Наташа ответила: «Нет!».
***
Владимир не сразу понял, что ему отказали. Он не мог понять, почему. Вроде бы всё было хорошо, и объяснения в любви, и поцелуи, и всё остальное.
— Что случилось? Почему? – спрашивал он.
Но Наташа отмалчивалась или отвечала, ничего не объясняя. Но он не отставал. В конце концов она сдалась:
— Я беременна, — сказал Наташа и расплакалась.
Вова потерял дар речи. Так этому же радоваться надо! Прыгать до потолка. Ребёнок – это же чудо!
— Ну вот. Как всегда! Я пошутил, а ты надулась…, — пытался он пошутить.
— Да пошутил, но не ты…
— Но ты его любишь?
— Ненавижу. Я тебя люблю, могла бы обмануть, но не хочу. Ты достоин правды.
Наташа не сказала, кто отец, а он не спрашивал. Он думал, что без этой девушки жить не сможет.
Володя снова встал на одно колено и сказал снова:
— Будь моей женой! Роди мне сына. Это будет только наш ребёнок. Больше ничей.
***
Владимир часто думал, что его жизнь делится на три части, на три жанра: комедия, трагедия, мистерия.
Комедия была до момента смерти родителей. Они умерли с интервалом в год, после того как он пришёл из армии. Сначала ушла мама, а потом и отец. Володя пытался изменить ситуацию, но великий режиссёр решил убрать их из сюжета.
А после знакомства с Наташей началась мистерия. В этом жанре история, загадка, остаётся неразгаданной до конца.
Они поженились. Свадьба была скромная, но сердечная. Потом Володя говорил, что свадьба была ненастоящая. Драки-то не было…
Наташа иногда спрашивала, не хочет ли он узнать, кто отец будущего ребёнка. Но он отвечал, что это только его ребёнок и он больше не хочет ничего слышать. Надо закончить эти разговоры раз и навсегда.
***
Владимир отвёз Наташу в роддом заранее. Так посоветовали врачи. Он каждый день приходил к ней, приносил предметы гигиены, вкусности, цветы и милые безделушки. Они сидели на больничных лавочках во дворе, где было много таких же парочек. Видели, как счастливые родители выходят со своими младенцами. Все они считали, что именно их малыш самый лучший, красивый и крепкий. С нетерпением ждали, когда они тоже сойдут с крыльца со свёрточком на руках. И этот день наступил.
Володя приехал с цветами, шариками, немного не в себе, как все молодые отцы.
Когда медсестра передала ему голубой конвертик с сынишкой, руки у него дрожали.
Он прижал младенца к себе, посмотрел на него, скорчил всегдашнюю гримасу, и громко сказал с непередаваемой интонацией:
— Он же шевелится!
— Конечно, шевелится. Он же живой, — улыбнулась медсестра.
Дома, глядя на орущего малыша, он в очередной раз убедился, что он любит этого человечка. Пусть многим это покажется странным. Раз его родила любимая женщина, это его сын.
***
Владимир радовался каждому новому этапу в жизни сына. Вот он стал держать головку, переворачиваться, сидеть. Наконец пошёл. Когда малыш протянул к нему ручки и проговорил: «Папа!», — это было, наверное то, что называют счастьем.
Володя подумал, что совсем неплохой сюжет для пьесы его жизни выбрал божественный сценарист. Правда, мистерия ещё не доиграна. Но Шутов не сомневался в счастливом финале.
—
Автор рассказа: Елена Кучина
Загрузка...
