Сеанс

Ноябрьский день дышал прохладой и вязкой безысходностью. Последние листья облетали с осиротевших деревьев, оставляя их в стыдливой старческой наготе. Белая смерть приходила неспешно, нехотя, даже как-то рутинно. Она пела песни вороньими глотками, чтобы весной вновь отступить перед натиском жизни.

Сбитые с толку шальные солнечные лучи, которые каким-то чудом пролетели миллионы километров и пробились сквозь серые стены туч и тумана, не понимали, как они тут оказались, а главное – зачем? Столько трудов, чтобы осветить это унылое копошение, которое люди почему-то называют жизнью… Но раз солнце посылает – надо лететь. Ему видней.

А город «жил» и не обращал внимания на это великое самопожертвование. Гудел бессмысленным ульем, будто не зная, что ближайших цветов ждать ещё четыре месяца. Но заветная пыльца, за которой гонялись все эти беспокойные создания, водилась круглый год. Та, что отдавала деревом, ценилась не так высоко, как зелёная и хрустящая. Андрей привык ко второй.

Частная психологическая практика в центре всегда хорошо оплачивалась в это беспокойное время. Люди тянулись к нему, как к спасательной шлюпке во время шторма. И он заботливо старался довезти их до заветной земли с кокосовыми пальмами, заставляя пассажиров работать вёслами. Потом он тоже грелся на тёплом берегу, а измождённые клиенты щедро вознаграждали его за непотопляемость.

«Кстати о кокосах… Где-то у меня ещё оставалось по-моему…». Андрей снял свой тёмно-синий итальянский пиджак, повесил его на стоявшую около двери вешалку и направился к аквариуму, попутно закатывая правый рукав своей белоснежной рубашки. Этот аквариум когда-то подарил отец, поверив в восходящую звезду своего сына.

Эдакое клишированное восприятие человеческой натуры – мол, рыбки успокаивают, и всё такое…, и они действительно успокаивали. Но только самого Андрея. О-о-о… Ещё как успокаивали. Спасибо, отец! Надо же, поначалу он даже хотел выкинуть этот бесполезный стеклянный ящик. Хорошо, что вовремя одумался.

Волшебный дворец Нептуна занимал добрую четверть от всего этого уютного водного мира, позволяя чешуйчатым жителям шнырять по своим покоям рваными нервными перебежками, точнее — переплывами. Как и полагается любому уважающему себя дворцу – в нём имелась своя сокровищница, скрытая от обывательского взгляда. Андрей пополнял её по мере надобности, тщательно упакованным порошком.

Умница-секретарша Вера любезно избавила его от необходимости общения с барыгами и служила исправным передаточным звеном в этом миниатюрном трафике. Конечно, она брала свой процент (и как он догадывался – немалый), но цена за риск Андрея полностью устраивала. К тому же, со своими прямыми обязанностями Вера справлялась блестяще.

И, опять же, вопреки клише, никакого харрасмента даже не предполагалось. Их взаимосвязь была куда более интимной, нежели все эти несуразные акробатические этюды, исполняемые на тяжеловесных дубовых столах начальственных кабинетов.

К тому же у Андрея такового не имелось – аккуратный журнальный столик по колено высотой, мог разместить на себе, разве что небольшую плетёную корзинку с фруктами, да несколько комплектов чайных приборов. Сегодня в корзинке были яблоки. Столик располагался аккурат, между двумя кожаными диванами чёрного и оранжевого цветов (любимые цвета хозяина кабинета) и служил физическим и ментальными водоразделом в системе «Андрей – клиенты».

— Андрей Евгеньевич, к вам посетители, — прозвучал бархатный голос Веры, немного искажённый селектором.

Андрей не любил общаться с секретаршей через этот бездушный прибор и по обыкновению открыл дверь, разделявшую его кабинет от приёмной.

— Почему сейчас? У меня перерыв, ты же знаешь.

— Знаю, — ответила слегка смущённая Вера, — но тут двойной тариф. – Она кивнула в сторону клиентов, стоявших напротив неё. – Вы же сами меня просили оповещать вас, когда…

— Да, просил, — перебил её Андрей, — Ты всё правильно сделала. – Он оценивающе уставился на посетителей. Это была немолодая пара. Мужчина задумчиво рассматривал копии знаменитых картин, густо развешанных по всей приёмной, а женщина листала свежий Cosmopolitan. Опытный глаз меркантильного психолога сразу определил, что его цена была им не по карману, но Вера, предвосхищая закономерный вопрос шефа, многозначительно отодвинула ящик стола и указала на пухлый конверт, который вселил в Андрея желание работать.

Он посмотрел на часы – до депрессующего олигарха Агроновича оставалось ещё полтора часа.

«Хрен с ними, успею» — решил про себя Андрей. Он кивнул Вере и та, расплывшись в дежурной улыбке, сопроводила клиентов в цитадель мира и покоя.

Андрей уже успел натянуть на себя пиджак и присесть на один из своих концептуальных диванов (чёрный). Посетители сели напротив. Нелепые янтарные бусы и перстни с бутафорскими камнями, которые красовались соответственно на шее и руках немолодой уже дамы, говорили о несбывшихся мечтах о красивой жизни. Её красное платье, наверняка, куплено на рынке, а бежевые мокасины были вишенкой на торте абсолютного безвкусия.

О мужчине и говорить особо нечего: синие джинсы, серая футболка и белые кроссовки. Всё. Андрей, конечно, знал, что так одеваются сильные мира сего, например, Марк Цукерберг и Стив Джобс (упокой, Господи его душу), но этот персонаж явно не входил в их круг. Скорее всего, что было чистое, то и надел. Впрочем, как и большинство российских мужиков.

Андрею стало интересно: «Что же их привело ко мне?». Он взял блокнот, ручку и надел очки, которые не обладали никакими диоптриями, но служили, как ему казалось, неким маркером вдумчивого человека. Глупость, конечно, но он в это верил.

— Рассказывайте, что вас заставило причалить в мою тихую гавань? – Андрей любил так пафосно начинать беседу. Таким образом он сразу делил пространство на «Великое Моё» и «Ничтожное Ваше».

— Мы можем на ты? – поинтересовался мужчина.

— Как вам… то есть тебе, будет угодно, — ответил психолог.

— Хорошо. Тогда начнём с главного, — мы хотим развестись, — продолжил мужчина.

Женщина при этих словах безучастно смотрела в окно и, казалось, была где-то далеко от всей этой суеты. Она даже улыбалась уголками рта, как будто речь шла о чём-то приятном.

— И как вы к этому пришли? – спросил Андрей, что-то записывая в свой синий блокнот.

— Да как… – замялся мужчина, — Как и все. Надоели друг другу. – Он достал из кармана джинсов носовой платок и нервными движениями протёр вспотевшую лысину.

— Как давно вы это поняли?

— Сразу после свадьбы. Тридцать один год назад.

— А почему же вы сразу не развелись? Зачем было так долго терпеть? – Андрей снова внёс какие-то пометки.

— Понимаешь, Людмила же беременная за меня выходила. Кем бы я был, если бы бросил её тогда? Я не из этих… Тем более сын для меня стал светом в окошке. Я и представить не мог, насколько отцовство на меня повлияет. Это ни с чем не сравнимое чувство. Тем, у кого нет детей, не понять. Тебе тоже советую испытать это чувство.

Женщина всё так же блаженно улыбалась заоконному миру и не принимала в разговоре никакого участия.

— Я думал, что рождение ребёнка станет для нас переломным моментом. Что мы задвинем свои разногласия куда подальше, и сможем начать всё заново, но этого не произошло. Стало только хуже. Недосыпы, безденежье, ну ты понимаешь… Я пахал, как проклятый, но денег всё равно хватало только на еду и квартплату. Люда копеечные декретные получала.

— Понимаю, — согласился Андрей. В то время таких семей очень много было. Но вы же каким-то образом справились с этими бытовыми неурядицами, ведь так? И я не верю, что ваш брак держался исключительно на любви к своему ребёнку. Наверняка, было что-то ещё, кроме чувства родительского долга. Загляни сквозь время в своё сердце и в свою душу. Вспомни того пылкого юношу, который писал стихи своей возлюбленной.

Мужчина встал и подошёл к аквариуму. Андрей знал, какая буря бушует внутри этого безэмоционального для внешнего наблюдателя человека. Он часто провоцировал в своих клиентах подобные процессы. Работа такая.

— Жень, присядь, — вдруг раздался приятный и спокойный голос Людмилы. Она плавным движением указала на место рядом с собой. – Не мучай себя. — Женя послушно сел.

— Доктор, дело в том, что мы с Женей очень любим друг друга, но он боится себе в этом признаться. Любовь его страшит лишь потому, что он боится, как бы это правильно сказать… не оправдать надежд. У него гипертрофированное чувство ответственности. Перед всеми: перед начальством и подчинёнными, перед своими сёстрами, передо мной и, особенно, перед сыном.

Он очень переживал, когда его ребёнок покинул домашний очаг и отправился в свободный полёт. Женя считает, что он что-то не успел, чего-то недодал, но это не так. Он — образцовый отец, и я надеюсь, что наш сын это понимает и ничего, кроме любви и благодарности к отцу не испытывает… А ещё, Женя очень смешно коверкает поговорки.

— Твои обвинения не стоят и ломанного яйца! – возмутился Евгений.

— Вот, видите? — всё с той же спокойной улыбкой сказала Людмила.

— Если всё так, то ваш сын, если он не ничтожество, должен испытывать именно те чувства, о которых вы только что сказали.

— Нам кажется, что это не так, — продолжила женщина, — Он от нас отдалился, когда переехал в столицу. Перестал звонить и отвечать на сообщения. Мы знали, что он стал успешным и уважаемым человеком, но видеть и слышать его мы могли лишь через экран монитора, когда его приглашали на очередной подкаст модные интервьюеры. Отец, конечно же, гордится, но я вижу, как ему больно читать входящие сообщения, которые приходят от кого угодно, но только не от своего сына.

Евгений взял из корзинки зелёное яблоко и, подойдя к окну, принялся яростно хрустеть сочной мякотью.

— Вы знаете, в каждом следствии нужно искать причину. Особенно это касается человеческих поступков. Скорее всего, у вашего сына были основания так поступать. Таким ли счастливым и беззаботным было его детство, каким вы его себе представляете? Может, он недополучил чего-то важного и фундаментального, но не решил признаться вам в этом?

Может, он был вынужден долгое время жить у своей бабушки и неделями не видеть своих родителей? Может отец изменял матери, и сын об этом узнавал из вашей бесконечной ругани за закрытой кухонной дверью?

Может он вам не рассказывал, как его били и унижали его новые одноклассники, потому что из-за частых переездов, он не мог завести друзей? Может ему не нравилась старая одежда, которую он донашивал за соседскими детьми?!

Может ему не нравилась причёска, которую ему выстригал горячо любимый отец на его блондинистой детской башке, что потом в зеркало смотреть стыдно было, не то, что на улицу выйти?!

А?! Не думали об этом?! – на последних фразах Андрей перешёл на крик и заплакал. У Людмилы тоже текли слёзы, а Евгений, перестав жевать, смотрел в окно ничего невидящими глазами.

Людмила погладила Андрея по блондинистой, идеально подстриженной голове.

Время сеанса подошло к концу.

Автор рассказа: Игорь Сорго

Канал Фантазии на тему