Наталья устала пахать в две смены. У хозяйки было два магазина: винно-водочный «Хмель», бывшая «стекляшка» на Заводской и продуктовый «Калинка» на Советской. Год назад Наталья устроилась подсобной рабочей в «Калинку». Показав себя радивой и старательной работницей, через пару месяцев она уже пробивала товары на кассе. По ревизии сдалась хорошо. Хозяйка выплатила Наталье неплохую премию.
Но денег катастрофически не хватало. А на руках сын-первоклассник. А с мужем Наташа развелась. А если бы и не развелась, денег все равно не хватало. Бывший человеком был неплохим, но… линейным, что ли? С утра сходит на работу. Вечером вернется домой. На выходных едет на дачу матери – копаться в земле. Копеечную зарплату отдавал жене и больше ни о чем не волновался.
Наталья крутилась, как белка в колесе. Потому что Игорь крутиться не любил. У него была такая философия: не надо суетиться и просить. Сами придут и все дадут. Его не волновали цены в магазинах, ему не хотелось съезжать от беспокойной мамы в отдельное жилье – за съем надо платить – невиданная роскошь. А то, что жена и мать не могли найти общий язык, не нравясь друг другу, муж филосовски объяснял: стерпится – слюбится. Когда-нибудь. Потом.
Маму Игоря тоже звали Натальей. И две Натальи невзлюбили друг друга с первой встречи. Наталья младшая чувствовала, как мешает Наталье большой. Человек на пенсии, а тут молодые, да еще и ребенок маленький. Кому это понравится? Имеет ведь право пожилая женщина на тишину и отдых? На родного сына недовольство не спроецируешь, а на невестку – в самый раз. А этот дундук знать ничего не желает…
Ну и развелись, договорившись, что Ромка будет жить у отца, пока Наталья на работе. Отец от Ромки не отказался. Этакий папа-одиночка. Романтично. На жалость будет давить. Одинокие женщины обязательно обратят внимание на такого папу. У них ведь тоже дети. А тут такой любящий и чуткий отец.
Наталья готова была к тому, что на ее голову посыпятся упреки, что вслед ей полетят сплетни и пересуды. Да и наплевать, лишь бы Ромке было хорошо. А Ромке с папой было замечательно! Добрый папа. Все разрешает и не строжит! Ура!
Она нашла жилье. Уволилась из ДК, где работала художником оформителем. Творческая работа, коллектив хороший, но… не подходит для разведенки. За свободу нужно платить. Конечно, хотелось бы устроиться в школу учителем рисования, но городок маленький, ставок ни в одной школе не было, а в Доме Творчества и своих специалистов хватало. Зато на каждом магазине висит объявление «требуется». И зарплата выше – Наталье не сложно переквалифицироваться из творческой профессий в торговую. В жизни все пригодится.
Потому, через год работы в Калинке, Наташа взяла подработку в винном. Два дня вкалывала в подсобке продуктового магазина до семи вечера, и два дня продавала водку и пиво в «Хмеле» с семи утра до девяти вечера. Выходной один. В воскресенье. Стало легче финансово. Можно было даже позволить себе подкопить деньжат на путевку в летний лагерь для Ромки. Ну что ему в городе болтаться одному?
Но настоящие проблемы ждали, как говорится, за углом.
Сколько уже про эти разводы написано. Сколько миллионов нажито психологами. Сколько статей, фильмов, коучей расплодилось… А проблема разводов так и остается нерешенной. Родители, скинув розовую пелену с глаз, вдруг, спохватившись, поняв, что выбрали для долгой и счастливой жизни совсем не того человека, о котором мечтали, бегут в загс. О детях мало, кто думает в этот момент. Многим не очень-то и надо думать. Что эти дети понимают?
А дети ведь много, что понимают. Для них это – трагедия. Конечно, бывают и такие ребята, которые, наоборот, радуются (отец слишком жесток, или мать уж совсем никудышная). Но в большинстве случаев, ребенок испытывает стресс. На его глазах рушится крепость, оплот надежности и защиты.
Ромка был просто раздавлен. Вот папа. Вот мама. Бабушка. В доме было шумно и весело. Все дружно отмечали праздники. Гуляли в парке. Ездили за город, на речку, где папа учил его плавать, а мама в страхе бегала по берегу. И это было здоровски смешно. Папа с мамой покупали игрушки и по очереди читали книжки на ночь. А бабушка пекла пироги. И впереди Ромку ждала школа, и много всяких-разных интересностей. И вдруг – все лопнуло. Мама с папой не любят друг друга. Не любят, не любят…
А любят ли они его, Ромку?
Папа стал другой. От него часто пахнет вином. Мама тоже совсем другая. Она много злится и ругается. А в воскресенье долго спит и мало разговаривает с Ромкой обо всем. А бабушка… Бабушка стала хитренькой и задает странные вопросы:
— А к маме дяденьки чужие ходят?
— А мама поздно с работы возвращается?
— А мама пьяненькая бывает?
Зачем она такие дурацкие вопросы задает? И говорит про маму нехорошие вещи?
— Мама тебя хочет бросить, Ромочка. Маме ты надоел, миленький.
Ромка сначала гневно отбивался от бабушки. Но потом стал замечать, что мама часто кричит на него.
— Нельзя быть таким тупым! Нельзя! – это, когда они вместе делают уроки.
Одному делать уроки скучно. Ромка может сидеть и два, и три часа. Он – прилежный и усидчивый ученик. Он сидит над уроками. Только задачки от сиденья не решаются и буквы не пишутся. И мама приходит с работы, заглядывает в тетрадки, и начинает ругать Ромку. А потом плачет.
Папа не ругается. Он совсем не смотрит в Ромкины тетради.
— Написал?
— Написал, — врет Ромка.
— Иди гулять, пока погода хорошая.
И Ромка гуляет, с тоской думая, что завтра мамин день. Гулянки отменяются. Надо будет «сидеть» над учебниками. А в дневнике появились двойки, хотя учительница обещала первого сентября, что не будет задавать ребятам домашних заданий и ставить оценки – не будет. Все врут. Все.
Ромке ничего не хочется. Хотя он уже умеет делать кучу всего из списка, который мама прикрепила к холодильнику:
14-00. Помыть руки и разогреть суп. Поесть.
14-30. Вымыть за собой посуду.
15-00. Пропылесосить палас.
15-30. Прогулка, отдых.
17-30. Уроки!
19-00. Отдых, телевизор.
19-30. Ужин. Разогреть котлеты. Съесть творожок. Выпить сок.
А потом и мама сама придет. И опять будет все не очень хорошо. Потому, что, вместо того, чтобы обедать, Ромка снова будет поджигать туалетную бумагу и бросать ее в унитаз. В туалете темно, и костер ярко горит в темноте!
Погуляв, Ромка, глянув на электронные часики, поймет, что время уроков уже истекло. И придется вместо отдыха обедать, мыть посуду, пылесосить. На ужин времени совсем не остается. А уж уроки когда делать? А еще надо вырвать страницу в дневнике. Ромка врет. Все врут, и он врет!
И так – каждый день.
Наталья понимала, что она что-то делает не так! Что она ошиблась. Что никакие деньги не сделают спокойной ее и счастливым Ромку. Что Ромка начал бояться маму, и взгляд у него стал ускользающим, беглым. Что бывший муж потакает Ромкиным слабостям. А бывшая свекровь ведет непонятную уму Натальи политику. Что ей тяжело одной. Но так же тяжело и невозможно жить с Игорем и Натальей Николаевной.
В винном магазине все продавцы одинокие. У всех дети. Вот такой «пердимонокль». Срез общества, так сказать. Мужчины потерялись на фоне женщин, впрягшихся в воз. Мужчины не желают жить по новым правилам. Им не нравится содержать семьи. Скучно. Как и маленькому Ромке скучно решать задачки и учить таблицу умножения. От этого «чешутся мозги».
Но почему-то дети одиноких продавщиц хорошо учатся, веселые, приучены к самостоятельности. Приняли власть матери, как неоспоримый факт. Ромка – не такой.
Прибежал к Наталье в магазин. Просит мороженое.
— А почему ты не занимаешься? Сколько времени? – грозно вопрошает Наталья, — марш домой! Ромка, ссутулясь плетется к выходу.
Марина из колбасного отдела вспыхнула:
— Ты не мать! Ты – фюрер! – крикнула через прилавок.
Наталья покраснела:
— А кто его будет учить дисципине?
Спора не получилось. Повалили покупатели. Сначала за колбасой, потом за сигаретами и пивом – к Наталье. Постоянный покупатель Юра приветливо поздоровался и попросил пачку Винстона. Он частенько задерживался у прилавка. Пытался начать беседу. Но Наталья отклоняла любые Юрины поползновения. Заводить новые отношения она была не готова. Не до того. И без Юры тошно.
Наталья поискала в коробке на полу нужный блок, вытащила пачку. Поднялась над прилавком и увидела полные ненависти глаза бывшего мужа. Тот, не обращая внимания на людей в очереди, чеканно выговаривал:
— Ты – погань и шалава. Я не дам тебе издеваться над ребенком.
Ромка стоял с отцом. Глаза – заплаканы.
Граждане, стоявшие в очереди, навострили уши. Юра нахмурился. Наталья быстро пробила ему сигареты, чтобы уходил, не слушал. Но очередь продвигалась дальше. Граждане выбирали товар, а Наталья исправно товар отпускала. И вся ее работа проходила под шипенье Игоря.
— Шал-лава. Мразь. Ты не мать!
Как всем интересно! Особенно, женщинам. Те, всем своим видом одобряя Игоря, точно таким же тоном указывали Наталье на бутылки или сигареты. Правильные, блин. Наталья старалась изо всех сил не разрыдаться. Нужно было держаться. Да, она, конечно, не права. Но откуда такие хлесткие и злые слова? За что? А еще – обида. Ромка научился манипулировать родителями. Кто его научил?
Мужа несло. Он монотонно, без эмоций шипел. Ромка слушал. В его глазах Наталья заметила… торжество? Ехидство?
— Слушай, мужик, ты бы шел домой уже, — негромко сказал Игорю Юрий, — и парня уведи. Нельзя при пацане мать грязью поливать.
— А тебе какая печаль? – спросил Игорь Юрия.
— Такая, — Юра совсем уже понизил голос, — а то ведь я тебе по морде врежу.
— Че, хахаль?
— И за хахаля сейчас огребешь. Я муж.
Театр драмы нервно курил в сторонке. Наталья потеряла дар речи. Ромка удивленно захлопал ресницами, из глаз его исчезло змеиное выражение. Игорь, ничего не сказав, вышел из магазина, оставив сына матери. «Зрители» покинули зал. Ромка втянул носом выступившие слезливые сопли и спросил незнакомого дядю:
— Вы мамин муж?
— Ну, не совсем еще муж. Собираюсь сделать твоей маме предложение. Кругами здесь хожу. А она неприступна как скала. Очень строгая у тебя, брат, мама.
Ромка улыбнулся, показав щербинку в зубах.
— Она строгая. Но это, потому что я не очень усидчивый.
Юрий присел на корточки перед мальчишкой.
— Ну вот, братишка, сам признался. А что же ты стоишь и маму позволяешь обижать. Наговорил на нее отцу… Надо извиняться, парень. Нехорошо.
Пришлось просить прощения. Ромка, в который раз забыв про носовой платок в кармане курточки, вытер нос запросто, рукавом.
— Мама, я больше не буду. Я пошел за уроки садиться.
Наталья сказала:
— Сидеть не надо, Рома. Думать надо. Ты же за главного, и думать не хочешь.
Юра протянул Ромке руку:
— Давай знакомиться.
***
У них не сразу все сложилось. Но жизнь расставила свои приоритеты. Игорь, так и не поняв, что это – всерьез и надолго, пытался говорить гадости по телефону. Вскоре Юра вызвал его на разговор. И это была не драка, а серьезный мужской разговор. И как-то получилось у Юры в двух фразах объяснить Игорю всю суть конфликта.
Игорь сидел на лавочке, и Юра возвышался над ним, как суровый педагог. А бывший муж внимал каждому его слову.
Наталья так и не поняла, почему с Юркой ей стало спокойно и надежно. Может быть, потому, что сам Юра был спокойным и надежным? И мудрым. Во всяком случае, работать на двух работах он Наталье не позволил.
— Ты мама, а не верблюд. Самое главное для тебя – беречь семью, — сказал он однажды.
И Наталья берегла. Ведь, кроме Ромки, она родила еще двоих. Но Юрий никогда не показывал, что кого-то любит больше, кого-то меньше. Все дети выросли хорошими людьми.
***
Иногда Ромка срывается на своего сына Сережку. Тот уродился с шилом в одном месте. И учиться совсем не хочет.
— Вспомни, как тебя Юрий растил. Он хоть раз прикрикнул на тебя? — говорит ему Наталья.
Ромке и возразить нечем.
Чтобы воспитать настоящего мужчину, нужно самому стать настоящим мужчиной. И не важно, кто ты, родной отец или отчим.
—
Автор рассказа: Ирина Акимова
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
