Дорога тянулась монотонно. Деревья и кусты, что были прямо рядом с шоссе, мелькали быстро, так быстро, что почти сливались в единое целое. Зато дальше все плыло назад медленно-медленно, и казалось, совсем не меняется.
Время пропало. Осталась только дорога, мелькающая и пестрая полоса вдоль нее, уходящая вдаль плоскость полей и далёкое небо.
Автобус покачивался и тихонько урчал, гул мотора был таким одинаковым, что отдалился и пропал.
Игорёк стал смотреть туда, вдаль, на небо.
Там катилась бледная луна, круглая, с небольшой щербиной справа. Она медленно и плавно плыла над полями, над холмами, над дорогой и мельтешением вдоль нее.
«Это Колобок, — подумал Игорёк. — Просто зайка уже откусил кусочек, и он катится дальше…»
Колобок-Луна катился над полями, над невысокими холмами, над далекими лесами. Сам он был бледен — солнце зашло совсем недавно, и небо еще только начало темнеть. Красота заката была на другой стороне автобуса, а здесь были только светлое пока небо и темнеющая земля.
Возникло ощущение бесконечности. Исчезли автобус и сонные люди в нем, мама перестала тихонько похрапывать, а звук мотора пропал уже давно. Игорёк хотел оглянуться, чтобы убедиться, что автобус по-прежнему здесь, но это было безразлично. Да и когда оглядываться? Ведь времени нет.
Игорёк плыл в пространстве, а вдали плыла Луна-Колобок, вокруг простирались замершие в мгновении поля и дорога, и небо, и закат.
Прямо перед Колобком-Луной оказалась большая туча, почти черная в сумеречном небе, бесформенная и странная. Один край тучи был раздвоенным, и Игорёк подумал, что он похож на приоткрытую в ухмылке пасть какого-то зверя.
«Волк, — догадался Игорёк. — Зайка уже откусил кусочек Колобка, и теперь черед Волка.»
Луна нырнула прямо в тучу, и стало темнее. Огромный и черный небесный Волк проглотил Колобка и облизнулся длинным дымчатым языком. Потом обернулся и посмотрел прямо на Игорька.
«Как странно, — подумал тот, — мне, наверное, должно быть страшно, а я совсем не боюсь.»
— Ты храбрый мальчик, — сказал Волк. — Не боишься смотреть и видеть.
— Разве кто-то боится? — удивился Игорёк. — Видеть, это же просто. Что есть, то и видишь.
— А что есть? — Волк ухмыльнулся, и в черной пасти блеснули белые зубы.
«Откуда там зубы? — подумал Игорёк. — Он же туча!»
— Как это что? — сказал он вслух. — Небо есть. Туча. Автобус, луна… Я, мама!
— Сказка, — подсказал Волк. Как-то незаметно получилось, что он приблизился и оказался совсем близко. Игорек прежде думал, что тучи холодные, но от Волка исходило уютное тепло.
— Сказка? — удивился Игорек. — Я, наверное, просто сплю. И вижу сон.
— Сон, — ответил Волк. — Конечно, сон. Только он здесь и есть — сон. А где сон, там и до сказки рукой подать.
— Так чего же бояться? — спросил Игорек.
— Разные люди боятся разного, — ответил Волк. — Увидишь правду, а она клац зубищами!
С этими словами Волк щелкнул зубами, страшно, но совершенно беззвучно.
“Он же туча, там нечему звучать, — подумал Игорек. — Туман и пар…”
— Ну, не совсем так, — ответил Волк, хотя Игорек не сказал вслух ни слова. — Если надо, я могу и звучно клацнуть. Просто тебя пугать не хочу.
— А что, разве правда может кусаться? — Игорек решил вернуть разговор к прежней теме.
— Еще как! — ответил Волк. — Но к чему об этом думать? Пошли лучше в сказку!
Игорек задумался. Сказка — это было бы здорово. Настоящее волшебство, чудеса… И в школу идти не надо, а ведь в школе невыносимо скучно…
— А в сказке чудеса настоящие? — на всякий случай уточнил Игорек. Он слишком хорошо помнил, как на его день рождения приходил фокусник, который говорил, что все чудеса будут взаправду, а на самом деле проделал пару трюков, про которые Игорек до этого в книжке читал. Зеркало, немного ловкости рук… какие уж тут чудеса.
— Еще какие настоящие! — заверил Волк и придвинулся еще ближе. Теперь получилось, что Волк заслонял все небо, свет померк, наступила ночь.
Игорек вздохнул. Чудеса это здорово. Волшебно. Чудесно. Но что-то его все таки смущало.
Не пугало… Хотя, пожалуй, немного пугало. Чуть-чуть.
Что-то было непонятное, и он задумался, пытаясь понять, что именно.
— А как же мама? — спросил он осторожно. — Надо спросить маму. Она, наверное, не отпустит меня в сказку.
Волк усмехнулся. Снова блеснули белоснежно-острые зубы.
— А что мама? — сказал он. — Это же чудеса, храбрый мальчик. При чем тут мама?
— Не, — сказал Игорек твердо. — Мама будет волноваться. Испугается.
— Не будет, — ответил Волк.
— Это почему же? — спросил Игорек. В словах Волка ему почудился какой-то дополнительный, особый, опасный смысл.
— Чудеса же, — ответил Волк. — А чудеса разные бывают. Словами не сказать. Давай покажу.
Игорек несмело кивнул. Разговор нравился ему все меньше. И Волк теперь казался слишком большим, слишком зубастым. Вспомнилось, как он одним махом проглотил Колобка-Луну, и сразу стало неуютно.
— Смотри, — сказал Волк.
Игорек как-то понял, что теперь может оглянуться на автобус, и понял, что может плыть вдоль салона.
В автобусе все спали. Толстый дядька с бородавкой на левой щеке откинул голову на спинку, приоткрыл рот. Выглядел он при этом немного противно — тоненькая струйка слюны стекала из уголка рта и текла по подбородку, а брови почему-то приподнялись, словно он ужасно удивлен чему-то, что видит во сне.
Мама сидела почти так же, но оставалась при этом красивой, любимой. Глаза ее были даже немного приоткрыты, словно она не спала. Но по выражению лица ясно было, что она совсем не здесь.
Молодая девушка, красивая, как учительница, прилегла на плечо высокого парня рядом с нею. Тот приобнял ее, и так они и спали, оба улыбались, им явно снилось что-то хорошее.
“Чудесное, — подумал Игорек. — Им снится чудесное”
Дальше сидела старушка, потом еще две девушки, потом мужчина в пиджаке, потом еще и еще люди…
Игорек плыл сквозь салон и удивлялся.
“Зачем я вижу это? — думал он. — Почему мама не будет волноваться, если я уйду в сказку?”
И наконец, он увидел водителя. Тот спал.
Руки лежали на руле, глаза закрылись, под глазами висели большие мешки. Под веками зрачки дрожали и двигались, водитель явно видел что-то свое. На его лбу пролегла складка — он сердился. Или беспокоился. Или даже боялся… но главное — он спал.
А автобус летел вперед по ночной трассе.
Игорек вдруг отчетливо увидел прямо впереди поворот дороги. И автобус на полной скорости влетел в бордюр, беззвучно и медленно перевалился через него и закувыркался вниз по склону. Во все стороны полетело битое стекло.
— Нет… — растерянно сказал Игорек и обернулся к Волку.
И увидел вместо Волка огромную разинутую пасть.
Белоснежные зубы и черный провал.
— Нет! — заорал он и дернулся прочь. Ударился обо что-то, зацепился, попытался вырваться. Игорек орал — от страха, от неожиданности, он жуткой реальности внезапного “чуда”.
— Ну-ну, тише, малыш, — сказала мама и обняла его.
— Что-то случилось? — спросил толстый дядька и потер подбородок.
— Кто там орет? — послышался голос откуда-то спереди.
Игорек замолчал и завертел головой. Он почти видел, как водитель от его крика тряхнул головой, открыл глаза, и плавно, аккуратно повернул автобус согласно повороту трассы. Стал тереть глаза, что-то невнятно бормотать. Кажется, ругался.
— Приснилось что-то, малыш? — спросила мама. Игорек посмотрел в окно.
Странный сон рассыпался в памяти, расплывался туманом, исчезал.
Только едва слышный голос шепнул ему:
— Чудеса… они настоящие, и ты только что сотворил чудо…
По темному ночному небу плыла яркая луна, немного откусанная справа.