Жанне очень шло ее имя. Нежное, как прихотливый цветок и удивительно женственное, не лишенное некоторой жеманности. Наверное, так звали всех этих кокетливых пастушек, раскачивающихся на качелях, увитых пышными розами – Жанна подолгу разглядывала хрупкие фарфоровые чашечки из сервиза, привезенного папашей из ГДР.
Она была именно такой, как юные девы, запечатленные на тонких стенках немецкого фарфора. Личико сердечком, акварельный румянец на белой коже, полуулыбка, зовущая к флирту – как не хватало Жанне юбки, подбитой кипенным кружевом, корсажа с глубоким вырезом и белокурого парика! Куколка!
Откуда такое чудо появилось у простой уборщицы Мани, уму непостижимо! Папаша Григорий тоже особой красотой не отличался. Правда, амбиций у тракториста Гришки было выше крыши. На пятом году супружеской жизни он решил, что школьная уборщица – не его поля ягода, и бросил Маню с Жанной на руках. Ни одна жилка не дрогнула у подлеца: а ведь гордился хорошенькой дочкой, и имя такое ей он сам, лично подбирал!
Ну, ушел и ушел, да и Бог с ним. Директор школы, в отличие от Гришки, оказался мужиком порядочным и справедливым: выписал Мане две машины дров, распорядился о ремонте избушки-развалюшки, надбавил к окладу уборщицы копейку, (все-таки, мать одиночка) а Жанне теперь было положено бесплатное питание, как ребенку, живущему в малоимущей семье.
Одноклассники сторонились девочки. Какая-то она… не того… Смотрит в окно, глаза распахнуты, учитель задаст вопрос, а она ресницами хлопает и рта не раскрывает. В столовке все макароны дружно рубают, а Жанна задумается и даже не замечает, как сосед по столику с ее тарелки сардельку тибрит. Из школы идет, под ноги не смотрит, как во сне, как в заколдованном царстве плывет – в лужу по колено заберется, ахнет, очнувшись, и оглядывается по сторонам растерянно. Местные про таких, как Жанна коротко говорят: полоротая. И весь сказ. Да, слава Богу, хоть не обижали!
Время шло, Жанна росла. Школу окончила так себе – на троечки, из жалости учителями поставленными. Мать собиралась похлопотать за нее перед директором совхоза. Думки на счет Жанки у нее были простые: пусть идет в доярки на местный животноводческий комплекс. Ну а что: зарплата под триста рэ, льготы. Опять же – сауна и комната отдыха прямо на работе, молоко и сливки – пей – не хочу.
— Хоть поправишься на казенных харчах, — уговаривала мамаша дочку, — вон, прямо прозрачная стала.
И Жанна пошла в доярки. Работала старательно, хоть и не сразу все у нее толком выходило – полоротая, одним словом. Доильный аппарат ей не доверили, а вот навоз выгребать – всегда пожалуйста. И вот смотрят на нее бабы: этакая принцесса с вилами наперевес, и удивляются: что, у Мани вообще ума нет? Все своих девок из деревни в город отправили, лишь бы не на ферму, трижды проклятую, не вернулись. А эта свою кралю не пожалела – да мать она Жанке вообще?
Но это все – пустые бабьи разговоры, Жанну никто не жалел и продыху ей не давалось. Пока доярки чай в комнате отдыха дуют, девка корячится. Ну и пусть, дояркам лишний перекур.
А Жанне нравилось работать. И коровы Жанне нравились, и жалко их было до смерти. Иная баба подбежит к казенной Буренке, нерастропно не поднявшейся к дойке, д-а-а-а как жахнет ей по спине черенком вил – Жанна и дара речи лишалась. Дома ведь не так – дома вокруг своей коровы, небось, вальсы танцует. А здесь, как в концлагере. Если бы Жанна дочиста навоз не выгребала, так бедным коровам и прилечь негде. Притулится бедняга рогатая на самом краешке, на бетонном полу, а зад весь в навозе изгажен.
А Жанна им опилок щедро насыплет, несмотря на ворчание доярок (перебор!), каждую по морде погладит, хоть и устала как черт! Бабы у виска пальцем крутят, мол, дура! Яшка-тракторист два раза ездить, с пилорамы опилки везти не разбежится. А Жанне все нипочем. Она к Яшке с улыбкой и добрым словом подошла, по небритой щеке, так же, как и по коровьей морде, погладила, так Яшка, отродясь женской ласки не видевший, готов и десяток ходок на пилораму сгонять! И даже солярку не экономил, себе в канистру не сливал!
— А куда мне солярка, — дома перед женой, суровой Ниной Яковлевной, оправдывался, — кабы бензин был. Мотоцикл заправлять. А продавать некому, кому эта солярка нужна…
— А ты не к Жанке, случайно, подкатываешь? – грозно сведя густые брови, спрашивала Нина Яковлевна. Смотри у меня!
— Да ты рехнулась, что ли? – петушился Яшка. – Да она в дочки нам годится! Поменьше шалашовок этих слушай! А то я…
Что он, Нина Яковлевна не спрашивала. Знала – Яшу разозлить сложно, но можно. А злой Яша хуже керосину воняет, не заткнешь. Ну его…
Вот все смеялись над «полоротой», а вышло совсем не смешно: надои удвоились самым волшебным образом. Без подкормки и витаминов – ни с того, ни с сего! План у комплекса был выполнен на сто процентов. И коровы – чистенькие, поперек себя шире, здоровенькие, прямо кинозвезды! «Страдала» одна Жанна, а премию получили все! Естественно, из города прилетел корреспондент газеты «Рабочее слово», чтобы запечатлеть геройский коллектив.
Слава о колхозе разлетелась по всей стране. Через месяц на ферму приехал важный человек из известного журнала «Крестьянка». Ну, ему сразу: сауна, банкет, хлеб да соль, все, как положено. Под водочку, да под закусочку корреспондент разговорил директора совхоза.
— Нет, а если честно? Перерасхода сена и кормовых овощей по ведомости у вас не наблюдается. На силосе далеко не уедешь. Витаминами особых прибытков не сделаешь… Неужто колхозники из личных подсобных усадеб жертвуют? Героизм? Пример для подражания? – допытывался журналист.
Разгоряченный спиртным директор всколыхнулся:
— А поехали на ферму! Сейчас все покажу! И… это… фотоаппарат с собой прихвати.
— Так у меня достаточно материалов сегодня сделано.
— Главного нет! – рыкнул директор.
Поехали. Заходят на ферму. И видит корреспондент картину маслом: в свете вечерней зари выходит из комплекса сама Жанна. Халат с платочком она сняла, душ с земляничным мылом приняла, переоделась в платьице с рукавчиками фонариком. Идет, как пишет. Талия у Жанны узенькая, ножки точеные, лицо фарфоровое, и ресницы пушистые, как наклеенные. Куколка!
У корреспондента прямо руки затряслись, давай свой фотоаппарат налаживать. Фотографии получились – загляденье! Жанна на фоне зеленого поля и ярко красного вечернего неба. Жанна в беленьком платьице, улыбаясь загадочно, гладит довольную коровью мордаху – ну прямо реклама заграничного сыра «Виола». Жанна на бережку речки, Жанна на завалинке у дома. Жанна с лейкой, Жанна с букетом цветов. Распалившийся журналист хотел было Жанну в купальнике снять, но директор строго его одернул, в чувство привел!
Фотографию Жанны на обложке крестьянки, наверное, добрая половина мужского населения страны на стены потом клеила. Невозможная красавица! Никто не верил, что это простая доярка! Думали, постановочное фото какой-нибудь актрисы. Письма в редакцию мешками шли, не знали, куда их девать!
И надо же, в этот самый момент один очень известный режиссер надумал снимать художественный фильм про царское время. И на главную роль куртизанки-соблазнительницы он никак не мог найти подходящий типаж. Все не то: у одной черты лица тяжеловаты, у другой – простоваты, у третьей возраст не подходящий, у четвертой – таланта не хватает.
И вот случайно наткнулся он на номер журнала «Крестьянка». Глянул и понял – она! Ну а там – дело техники! При желании можно иголку в стоге сена найти, не то, что человека в Советском Союзе.
Провожали Жанну всем селом. Даже папенька Гриша, предатель, из районного города прикатил, чтобы погреться возле славы брошенной дочки. О Мане и говорить было нечего – сияла вся! Директор совхоза, правда, переживал: уж больно роль крамольная – куртизанка. Не повредило бы девке в будущем! Хотя, чем сейчас эта роль может повредить – перестройка, гласность, все можно, черт бы побрал этого Горбачева!
В павильоне киностудии затянули на талии Жанны тесный, на размер меньше, корсет, и ахнули – словно со страниц старинной литографии изящно соскочила Жанна. Ножку выставила, улыбнулась и… влилась в роль хорошенькая куртизанка – словно всю жизнь графьям головы морочила. Откуда что взялось! Вот вам и «полоротая»!
Карьеру Жанна так и не сделала. Увезли Жанну за границу. Один богатый швед, приехавший в Россию по делам, увидал Жанну на скандальной премьере нового фильма и пропал. Теперь она – гражданка Швеции. Успешная дама, известная своей благотворительностью, счастливая в браке, мать четверых детей, бабушка пятерых внуков…
Жаль, конечно. А может, и нет. В то время киностудиям в стране чуть кирдык не пришел. Сколько изломанных судеб, сколько грустных историй… Хорошие фильмы снимать перестали. Талантливые кинокартины – наперечет. Да и стала бы настоящей актрисой Жанна – большой вопрос. Думать не хочется, в какой галиматье ее снимали бы. А так – настоящая любовь у нее случилась. Швед решил, что именно такими и должны быть настоящие принцессы: тонкие, ломкие и рассеянные. А когда он в невесте настоящую доброту разглядел, то понял: поймал золотую рыбку. И рыбку эту никуда от себя не отпустит.
Не зря ценят наших женщин во всем мире! Жалко, что собственные мужики не видят перед собой истинное сокровище и не знают, какие они на самом деле счастливые.
—
Автор рассказа: Анна Лебедева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
