— Я начал бизнес с малого, как и многие «деляги» в Советском Союзе. Сначала фарцевал на Галере помаленьку. Потом решил открыть цех по производству джинсов. Мастера шили по заграничным лекалам, а потом присобачивали к готовой одежде лейблы. И на выходе получалось, что «левайсы» из капстраны ничуть не хуже наших, подпольных. За работой я зорко следил: чтобы стежок к стежку, чтобы качество не уступало фирменному. Ну, конечно, эксперты доказали бы, что джинсы – очень хорошая подделка. Но, скажите на милость, много ли тогда в стране было экспертов? Деньги текли рекой. Классное время было – не ленись, СССР – страна возможностей.
Потом пятым чувством понял – скоро джинсовому бизнесу придет хана. Рынок постепенно заполнялся западным шмотьем. Железный занавес проржавел. Началось время демократии и гласности. Горбачев разрешил народу болтать, но вот пить – запретил. И ведь ничему дурака жизнь не научила. Можно запретить есть (что он тоже делал), можно запретить высказываться, но пить? Русскому мужику?
И вот джинсовые денежки пошли на раскрутку спиртового бизнеса. А прибыль с нелегальных продаж алкоголя пошла на развитие бизнеса по импорту оргтехники. Ну а там – пошло-поехало. Все эти бары-яхты-рестораны появились только в начале нулевых. А до этого – крутеж вокруг собственной оси и пахота до седьмого пота. Мне было мало миллионов, мне нужны были миллиарды. А миллиарды на компьютерах не сделаешь. Миллиарды сделаешь на полезных ископаемых. Туда я и направил свой курс. Пока Боря пил – мы хапали, как умели, как могли. Как не в себя.
Ну а после началось настоящее дело. Годная высота. Деньги. Власть. Все, что можно пожелать. Правда, у многих сложилось мнение, что олигархи – такие люди, вроде трех толстяков из сказки. Увы – нет. Олигархи – это самые энергичные люди на земле. Они рабы денег. Драконы на злате. Главная задача – сохранить и приумножить капитал. Если расслабиться и почивать на лаврах, весь твой капитал просочится как вода сквозь песок в никуда. И превратится в пыль.
Украденное уходит легко – закон жизни. Я уверен – «там» все видят и все подсчитывают. Жизнь богатых, наживших состояние нечестным путем, похожа на воронку, где по законам физики, чтобы не провалиться в жерло, нужно бежать с космическими скоростями. Замедлишься – скатишься.
У меня была жена. И дочь. Но я их не любил и не видел. Где-то в Испании живут два человека, которых я должен был содержать, согласно брачному контракту – ну и ладно. Дочь взрослела, прожигала жизнь, а мне – все равно. Супруга старела, перекраивала себе лицо, снималась для светской хроники, занималась дутой благотворительностью, а я жил в самолете. Один.
Если скажут, что у богатых много любовниц, не верьте. У богатых только эскорт на нужных мероприятиях. Любовницы им не нужны. На женщин нет сил, ни физических, ни духовных. Любовь – одна – капитал. У богатых пустые глаза и пустые души. Они рабы «лампы». Они – уже давно не люди. Они продали все хорошее, что было у них когда-то. И сделки с дьяволом – далеко не сказки. Я говорю именно про русских олигархов. Что-то с нами не так с самого начала. Мы кем-то прокляты, иначе и не скажешь. Мы переступили черту, и не спасемся никогда.
Как бы ни богата была наша страна, богатства ее не бесконечны. А желающих пожрать на халяву расплодилось слишком много. Мы присосались к ней, как таежные клещи к могучему лосю. Мы сосали его кровь без меры, пока он не ослабел от нашей жадности. Нам было тесно на его теле, и мы убирали друг друга различными способами, не зная жалости.
Где то я промахнулся. Замедлил ход. И меня выбросило с трассы. Я думал, что качусь в воронку по непредвиденным обстоятельствам: мой самолет «случайно» попал в авиакатастрофу. Погибли все. И пилоты, и стюарды, и телохранители. По официальным данным погиб и я. Я даже не в курсе, как сильные мира сего распорядились с наследством. Может, конфисковали, может попилили, что, в принципе, одно и то же. Я забыл про счета, карты, нычки. Вот так: взял и забыл.
Но зато я вспомнил, что где-то в Питере живет моя старенькая мама, о которой я не помнил тридцать лет. Сначала мне было недосуг – работа. Потом я придумал верную отмазку – так будет лучше маме. Так ее никогда не тронут. Я не писал, не помогал, не приезжал. Будто, и не было у меня никогда матери. Драконам матери не нужны.
— А неужели Вас не узнали родственники и соседи? – не выдержала и вмешалась в монолог Галя.
Шашлык остывал, а водка, наоборот – потеплела. Никто к ней не прикасался. Андрей опустил глаза.
— Нет. Не узнали. Давно уже все, кто меня знал – умерли. Моей маме девяносто пять лет.
— Как? – дружно вскрикнули супруги, как – девяносто пять? Вы – поздний ребенок? Она вас должна была родить где-то в пятьдесят!
— Да, я поздний ребенок. Мне, например, шестьдесят, — улыбнулся Андрей.
— Не может быть! – удивлению Галины и Дмитрия не было предела, — вам на вид не больше сорока пяти!
— Моя мама пережила ленинградскую блокаду. Она выстояла, благодаря молодости. В сорок седьмом вышла замуж. Родила двойню. Двух девочек с врожденным пороком сердца – голод нагнал ее, все-таки. Организм не смог справиться с такой сложной беременностью, и здоровье малышек дало вот такой чудовищный сбой. Девочки умерли в четыре годика.
Мама потом долго лечилась, чтобы снова забеременеть, но… Ничего не получалось. Желание иметь ребенка превратилось в манию. Муж в итоге ушел от нее: кому нужны ненормальные истерички, зацикленные на младенцах? А вокруг – тысячи молодых и красивых. А мужчин – мало. Их и так мало… Мама осталась одна, но надежду свою не оставляла.
В шестидесятых годах она стала посещать храм и вымаливать дите у Бога. Но Бог маму не слышал. Тогда она пошла к ведьме-знахарке. Бабка долго отнекивалась, предупреждая маму: ритуал опасный. Черный ритуал. Ребенок, родившийся при помощи сатаны, принесет много несчастий. Но разве моя мать слушала кого? Да она бы убила, лишь бы ребенок был.
Не знаю подробностей, как у нее все получилось. Она рассказывать наотрез отказывается. Но я родился. От отца-заезжего молодца. Может быть, сработало плацебо. Не знаю. Но счастья ей я не принес. Это точно. И сам счастлив никогда не был.
Я пришел тогда к маме. Она посмотрела на меня и сказала:
— Я верила, что ты вернешься, сынок! – и обняла меня.
Мы прожили вместе совсем чуть-чуть. Но мне было тесно в Петербурге. Душно. Мучили страшные сны: я постоянно полз куда-то с другими людьми по черной, скользкой, склизкой жиже. Кругом – мрачные сумерки, слабо освещенные заревом на горизонте. Помню, я взглянул в глаза человека, ползшего рядом — в них плескалась обреченность. А потом, вдали, на багровом горизонте, вспыхнуло что-то круглое, огненное, похожее на багровое солнце, вспучившееся от распиравших его газов. И я тоже почувствовал обреченность. Сны меня совсем измучили.
Мама дала мне деньги. Их было немного, этих денег.
— Тебе хватит, чтобы уехать отсюда в глубинку и построить маленький домик, — сказала тогда мама и перекрестила меня.
Она перекрестила меня, представляете? Благословила. Страх ушел.
Вот так я очутился здесь. Я тогда совсем не умел обращаться ни с топором, ни с пилой. Я ничего не понимал. Но люди здесь хорошие – научили всему. Мне все равно, сколько платят, как ко мне относятся… Смысл в другом: я перестал видеть эти сны. Совсем. Это так здорово: просыпаться на заре, пить бесплатную родниковую воду, ловить в озере бесплатную свежую рыбу. Сажать картофель, помогать людям, быть нормальным человеком.
Так мало надо людям… Почему-то, они все равно мечтают о большем. А я по ночам топлю печку, смотрю на огонь, и думаю: зачем мне нужен был самолет и жена в Испании? Что с моей дочерью? Есть ли у меня внуки? Нужны ли мне они? Вот здесь – я счастлив. Вот здесь – мне спокойно, здесь я умру, наверное.
Мама моя потихоньку слепнет. Она постоянно проклинает свое долголетие.
— Господи, прости мне мои черные дела! Прости и забери к себе, — просит она вечерами.
Но Бог ее все никак не может забрать. Или не хочет. Вот и я думаю, что мне отмеряна очень, и очень долгая жизнь. И я так же буду просить Бога, чтобы забрал, но Он меня не услышит: драконы не умирают и не горят…
***
Андрей ошибся тогда – драконы умирают. Через год после разговора в новой беседке он погиб в автокатастрофе. На кольцевой перед Тихвином его автомобиль не справился с управлением и влетел в барьерное ограждение. Документов при нем не нашли: у него, оказывается, не было ни прав, ни паспорта. Галина узнала об аварии случайно, на работе: пришла сводка о дорожной ситуации на А-114. Машина показалась знакомой. А там уже заработало сарафанное радио.
Андрея похоронили в Ленинграде. С похоронами здорово помогли питерские дачницы. Они же неотлучно находились возле старенькой мамы. Они же закрыли глаза женщине, не выдержавшей горя. И они же занялись и ее похоронами.
Так что, зря Галя на них злилась.
Зря.
Автор рассказа: Анна Лебедева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
