Ну не такой уж она была и грымзой. Тоже – придумали, понимаешь. Просто она требовала чуть больше дисциплины и усидчивости, чем принято в мире свободно плавающего планктона, этих расслабленных особей мужского пола с их любовью к пиву и гренкам. И этих злющих, м-м-м-м, как бы это выразится помягче, представительниц женского пола собачьего подвида.
Да, да… Этих самых, затянутых в струнку, на тонких шпильках, готовых горло рвать друг другу за место под солнцем. За уютную квартиру. За зарплату, парковку и вот этих самых медузообразных «мущин». Точнее, «мущ-щинок».
Кира Кирилловна Кипрушенко была создана для власти. Эти шипящие, рычащие звуки в имени-фамилии говорили сами за себя. Родители достались ей с юмором, конечно. Но могли знать молодые Таня и Кирилл, что дав кр-р-ричащее имя дочер-р-р-и, они таким образом, уже с пеленок сфорир-р-р-овали ее судьбу? Нет, не знали. Потому, что наряжали маленькую Кирочку, как маленькую куколку.
Все эти рюшки, бантики ей надоели уже в четыре года. Кира приметила, где мама хранит острые портняжные ножницы, и отрезала нафиг свои кудрявые локоны. Мама, вернувшаяся из магазина, с ужасом выронила из рук авоську со сливками и булкой: ее очаровательная малышка, склонив набок клочкастую головенку и высунув язык, старательно резала на маленькие лоскутки розовое выходное платьице. А рядом была уже сложена аккуратная кучка разноцветного Кирочкиного гардероба.
— Она показывает характер, — папа заслонял Киру от напиравшей с ремнем матери.
— Она уничтожила всю свою одежду! – кричала мать, — я отдала спекулянтам несколько зарплат, чтобы все это купить!
— Значит, ей не нравится такая одежда. Значит, мы будем покупать ей брюки! – успокаивал маму отец.
— Но Кира – девочка! Ты с ума сошел? – возмущалась мама.
— Поживем – увидим. Если не так сильно заострять на этом внимание, с нашей дочерью ничего «такого» не случится.
Мудр был папа, аки змей. Кире, действительно, наскучили черные вельветовые брюки и безликие футболки. И в шесть лет она разревелась, увидев на девочке со двора шикарные голубые джинсы. Заграничные, между прочим. Мама, выдохнув, купила ей модные штаны. И курточку вдобавок. И успокоилась: дочери не грозили всякие гендерные проблемы. У дочери просто был свой стиль, вкус и врожденное упрямство!
Так и пошло дальше: Кира никогда не позволяла себя обижать, имела свое личное мнение и плевать хотела на догмы. В конце концов, Киру с позором исключили из комсомола, но она, швырнув священный значок на стол, покрытый красным бархатом в комнате комсорга, ушла на волю, навстречу новым «подвигам».
Мать хваталась за голову: каюк дальнейшей карьере! Но Кира, что говорится, попала в струю. В стране случился переворот. И комсомольцы вслед за Кирой выпендривались так же с комсомольскими значками.
— Что делается, — вздыхала мама горестно.
— Нет, ты посмотри на нее, — восхищенно цокал отец, — все ее одноклассники швыряли значки, но запомнили только Киру! Лидер!
Кира успешно поступила в ВУЗ, на факультет экономики и права, и получила диплом. А потом, хорошенько пораскинув мозгами, зубастенькой рыбкой окунулась в море деловых отношений. И… не только деловых. Над своей девственностью Кира не дрожала. Тоже, клад. Фи! Зачем красота дается женщине? Чтобы радоваться. Вот она и «радовалась». Любовь? Я вас умоляю! Любовь придумали жадные мужчины. Такие… «мущинки» с потными лапками и бегающими глазками! Чтобы не платить разным дурам за стирку вонючих носков!
И Кира преспокойно жила без всяких глупых любовей, преспокойно делая карьеру. Блестящую карьеру, ибо она опиралась на:
А) Знания
Б) Усидчивость
В) Дисциплину
Г) Уверенность в собственных силах
Ну, а незначительная интрижка с владельцем компании к работе не имела никакого отношения. Просто шеф был Кириным типажом: подтянутый, не сентиментальный, строгий, умный и циничный. То, что доктор прописал!
Вот так, четко стуча каблучками, Кира поднималась вверх по карьерной лестнице, безжалостно скидывая со ступенек конкурентов. А не надо быть мямлями! И нужно уметь владеть информацией, чтобы уверенно смотреть в будущее!
Так Кира и стала Кирой Кирилловной. Подчиненные ее побаивались. Девочки лезли из кожи вон, показывая крысиные зубки. Но Кира только посмеивалась: подковерная возня ей не нужна. Помимо зубов нужно иметь на плечах голову. Желательно, набитую мозгами!
«Мущщинки» были помозговитей, конечно. Если сравнивать аналитические таблицы с их создателями, У Киры возникал лютый диссонанс. Почерк создателей выявлял дерзких и остроумных аналитиков. А на деле аналитики оказывались все теми же любителями пива и сухариков…
Пусть живут. Пока. И она милостливо подписывала приказы на повышение оклада, в душе глубоко презирая мужскую слабость. Ах, это тяга к сибаритству и лень. До добра не доведут. Точно.
— Грымза! – звали Киру за глаза.
А она плевала на клички. Вот, один из массы планктона, вчера активно сплетничал в электронке (только для работы предназначенной) с сослуживцем. Слова «тварь» и «грымза» — самые приличные. Хорошо. Мы еще поговорим, милый крабик… Или рачок? Кто вы там, водоплавающие?
В кабинете было холодно. Не свежо, не прохладно – реально, очень холодно! Грымза опять приказала раскрыть окна. В ноябре! В Петербурге! Чокнутая! Больная на всю голову!
Сашка переминался с ноги на ногу. Секретарша Олечка ледяным тоном передала ему приглашение «на ковер». Он лихорадочно вспоминал, что же такого натворил, где накосячил, чего лишнего ляпнул в столовке. Страшная догадка вползла в голову: вчера он активно общался в «почте» с Толиком. Идиот! Телефона мало?
Это был великий «попадос». Грымза четко, по слогам произнесла все слова и словечки, которыми Сашка ее наделил. Было залипательно смотреть на четко очерченный рот и белую полоску зубов, смыкавшихся и размыкавшихся при произношении: Грым-за. Т-варь. С..-ка…
— А вообще, меня поразили не эпитеты, и даже не сообщения в компе, а достаточное количество времени, которое вы тратите на ерунду. Не на развитие. Не на работу. А на пустяки, — сказала Кира Кирилловна, — вы уволены.
Можно было валяться в ногах, рыдать… Можно было просто ухнуть в окно и полететь с девятого этажа – Кира никогда не меняла своих решений. Ей абсолютно плевать на чью-то больную маму, ипотеку, долги, пустые мечты о нормальной машине, и прочее, и прочее…
***
Она очнулась в темном подвале. Из угла несло запахом затхлости и плесени. Голова раскалывалась. Связанные руки ныли. Пальцы босых ног ощущали холод влажной подвальной грязи. Кира постаралась восстановить картину произошедшего с ней.
Это было вчера? Сегодня? Неделю назад? Темно. Сложно ориентироваться в пространстве. Ну, допустим, вчера. Она припарковала автомобиль. Консьержка в парадной подобострастно с ней поздоровалась. Лифт. Телефон. Ключи.
Удар. Сзади. Тупым предметом по голове. Провал. Интересно, чем отвлекли Марину Федоровну, эту горгону, эту гекату парадного? Ведь Кира – не дюймовочка, в пакет ее не упрячешь.
Хотелось в туалет. Кира постаралась высвободиться, повела конечностями. Веревка подалась. Значит, связавший ее – не профессионал. Дилетант и трус. При этом – мстительный. Она высвободилась из веревочного узла и присела в уголке. Не из уважения к хозяину. Из уважения к себе. Ей не хотелось дышать ядовитыми испарениями. Да и костюм дорогой. И хорошо, что брючный.
Вскоре створка наверху открылась, и прямо в грязь шмякнулась черствая булка.
— Жри! – крикнул кто-то, и снова захлопнул створку.
Кира аккуратно подтянула хлеб поближе. У дилетанта никакого уважения к хлебу.
Хотелось пить. Кира раздумывала: что ей делать. Крикнуть и попросить воды? Или молчать? Чего от нее добивается тюремщик? Кто он вообще такой? Склад характера? Привычки? Причины поступка? Цели?
Прошло очень много времени. Кира старалась ничего не есть, иначе пить захочется еще больше. Она решала в уме головоломки. Так ее научила отвлекаться от дурных мыслей мама. Когда Кира приступила к разгадке семьдесят пятой задачки, верхняя заслонка распахнулась. Кира подняла глаза. Свет ударил резаком по зрачкам. Она прижмурилась.
— Ну что, стерва, как тебе? Нравится?
Кира присмотрелась.
Над ней на корточках сидел… крабик. Или рачок. Сидел и ухмылялся. А Кира кожей чувствовала, как ему больно и неудобно: грубая джинсовая ткань врезалась в его мягкие бока, а пузцо свисало из-под футболки.
— Чего ты хочешь от меня?
— Чтобы ты сдохла в мучениях.
Кира скорбно кивнула.
— Пощади. У меня есть деньги.
— Все так говорят, — лыбился крабик.
А потом он снова захлопнул крышку подвала. А Кира начала считать секунды: раз, два, три…
Через 57 тысяч секунд крышка подвала снова открылась. В люк полетела пластиковая бутылка.
— Спасибо вам, — поблагодарила Кира и приникла к горлышку бутылки. Вода оказалась теплой и протухшей. Вероятно, крабик зачерпнул эту воду из грязной лужи. Лучше не думать об этом. И стараться много не пить. Вода еще понадобится. Максимум – три дня. У психопатов к этому времени не выдерживают нервы, и они срываются.
Крабик закатил истерику уже через два дня. А иначе – через 173 тысячи секунд.
— Ну, как тебе? Что скажешь? Ты сдохнешь тут! Сдохнешь, и никто никогда тебя не найдет! Я научу тебя хорошо себя вести, тупая стерва! Я научу!
Он брызгал слюной прямо на лицо Киры, и она старалась вовремя прикрывать веки. Он впал в ярость и, спустившись на одну ступеньку, попытался схватить Киру за волосы. Но у Киры короткая стрижка.
Драться с истериком опасно. Он не чувствует боли. А вот Кира – очень чувствовала, при этом она ужасно ослабла, и живот ее скручивало горячей спиралью. Крабик ударил ногой прямо в лицо Киры. Она обвалилась мешком. Крабик, увидев, что веревки распутаны, накинул их на шею Киры и потащил наверх.
Убогий гараж. Как и многие заброшенные гаражи.
— Из-за тебя, с..а, я купил этот гараж. Из-за тебя! А машину, нормальную, новую, клевую – я не купил! Из-за тебя мне придется волочить на себе долги и кормить больную мать! Из-за твоих прихотей, с-с..а!
Он швырнул Киру на колченогий диван и подмял ее под себя. К горлу Киры подкатила тошнота. Изо рта краба воняло, да и сам он вонял потом и безнадегой. Он уже готов на все. Он просто ее уничтожит. Сначала изнасилует. А потом – уничтожит.
— Подожди! Подожди! – глухо вскрикнула задыхающаяся Кира.
Но крабик ее не послушался. Вместо этого на Киру обрушился новый удар. Кровь текла и текла по лицу.
— Ты что думала, я поведусь на эти ваши бабские штучки про «последний поцелуй» и «отвернись, я разденусь»? Не поведусь. Я умный.
На Киру сыпались, и сыпались удары. Она теряла сознание и балансировала между бытием и небытием. И последнее, за что она из всех сил цеплялась, был счет: 174 тысячи 306 секунд. 174 тысячи 308 секунд…
Дверь гаража с грохотом распахнулась. И крабика снесло с тела Киры огромной силы вихрем. Его скрутили узлом, и Кира, тяжело приподняв голову, и увидев сквозь пелену этот смешной, похожий мультяшный, мешочек, хрипло засмеялась. Действительно, крабик…
Кира Кирилловна, Кирочка! Ты в порядке? – ладони шефа ласково провели по разбитой скуле Киры. Ого, какие могут быть нежные руки у циничного, подтянутого, лишенного сантиментов, дяденьки!
— Вы опоздали на 864 секунды, — сказала Кира и вырубилась.
***
— Кира Кирилловна, что же мы будем делать с этим гражданином? – тон у шефа будничный. Словно они не в закрытом помещении огромного особняка, спрятанного среди леса, а в офисе, в центре Петербурга.
Перед Кирой лежал жалкий, потрепанный мешочек, испачканный кровью. Носик у крабика кто-то свернул набок, выбита половина зубов. Но в основном – цел. И решение оставалось за ней: быть или не быть.
— А ты очень глупый, — негромко проговорила Кира, — ей тоже досталось. Правда, крабик не был профессионалом. Кости ломать не умел. – Неужели ты не знаешь, что в лацкане моего пиджака была вот такая штучка?
Кира держала пальчиками маленький жучок.
— И вот эта штучка включает сигнал, если меня похитят. Или начнут шантажировать? Максимум – три, четыре дня, и мое тело достанут из любого подземелья, моря-океана?
Крабик молчал.
— Ты, и правда, очень глупый. Вместо того, чтобы попросить у меня денег, вздумал уродовать мне лицо. Но меня удивило не это. Ты, вместо того, чтобы сделать хоть какие-то выводы, найти другую работу, исправить свои профессиональные ошибки, учиться, развиваться, наконец, просто решил кокнуть свою начальницу, — покачала головой Кира.
-Ну, что, Кира? – шеф снова взглянул на нее.
— Да ничего. Не такая я и грымза. Мне жертвенные костры не нужны. Отдай ты его полицейским. Пусть посидит, подумает. Матери больной помоги. Побои сняты, показания дам. Распиарим эту историю. Выиграем на хайпе…
— Да, но ведь имидж компании в корне придется менять? – нахмурился шеф.
— С чего ты взял? А зачем тебе вся эта куча сетей и каналов, вся эта армия пиарщиков и журналистов? – вспыхнула Кира.
— Ну хорошо, сделаем так… Если…
Они завели обычный, понятный обоим, деловой разговор. И совсем не обратили внимания на то, что крабика давно уже увели из круглого, стерильно чистого кабинета.
—
Автор рассказа: Анна Лебедева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
