Слабак

— Как правильно: чаячья или чайкина? – спросила она мужа.

Тот вздрогнул. Жена третий день играла в молчанку, и ее вопрос, сказанный тихим ровным голосом, был подобен удару жгута.

— Ты это к чему? – он перевернулся на бок, лицом к ней. К его белому, лишенному загара, налившемуся благополучным и таким отвратительным жирком, животу, прилипли песчинки. Глаза близоруко щурились, от чего казались совсем маленькими, невзрачными. Круглые, почти женские плечи казались широкими только под рубашкой, а сейчас было видно, какие они пухлые, дряблые, покатые.

Элю чуть не передернуло от отвращения. Она попыталась скрыть свои эмоции. Получилось не очень хорошо – Эля прочитала это в глазах Дениса. «Жалкий тюфяк. Слабак. Мерзость какая, боги!»

Он все понимал. Он вообще был очень понятливым. Ботаник. Зубрила. Заточка. Странная природа причудливо распределила по рангам представителей человеческой расы. Сильные, смелые, злые «альфы» порождают себе подобных, оттискивая в сторону жалких недоделков. Все так, как должно быть. Все верно.

Но слабаки, хилятики и недоноски, поняв, что уцепиться за место в жизни за счет физической силы не удается, обзавелись большим мозгом. Большим и очень хитрым мозгом. И вот, какой-то из недомерков придумал вместо палки топор и вручил восторженным альфам.

Потом он изобрел яму, дно которой ощерилось остро наточенными копьями. Первый мамонт, и сыто все племя. А если устроить эти хищные ловушки по границам поселения? Никакой враг племени не грозит. А если во время страшной бури увидеть загоревшееся от небесного огня дерево, да назвать его тотемным защитником? Тогда у племени появится собственный великий жрец!

И вот, дикие, косматые красотки идут к главному изобретателю на поклон. Потому что с ним ты будешь всегда сыта. Хоть и спать с ним невозможно. И вообще от него тошнит. Но таков закон: жить надо с тем, кто может устроить тебе беззаботное существование в уютной пещере. А благодарные мускулистые альфы будут таскать в эту пещеру мясо, и их глупые жены, клюнувшие на силу, а не на ум, будут чистить жилище умного недомерка и преклоняться перед величием его холеной жены…

Эля свободно плавала в водах бизнес-моря, словно часть безликого офисного планктона, когда Денис сделал ей предложение. Подруги убеждали: головастый парень, ты с ним не пропадешь! Он – гений! Да, Денис был гением. Денису достаточно одного беглого взгляда на любой проект, и он мог сразу докрутить модель до совершенства, приносящего огромные деньги. Или выкинуть в корзину, как безнадежный.

— Выходи замуж, дочь. Не смеши народ, — требовала мать.

— С лица воду не пить, привыкнешь, — завидовала сестра.

— Ты дура, что ли, Элька? Бабки, влияние, нормальная жизнь! – кричала ей Маринка, накачанная вином в зюзю после очередного разрыва с одним из «альфа» самцов, — ты посмотри на меня! Нравится?

И Эля послушалась. И свадьба – была. Красивое, пышное, со всеми прибамбасами бракосочетание. Арка, увитая розами, на берегу лазурного океана, игра лучшего в мире оркестра, миндальный вкус свадебного торта в виде хрупкого замка принцессы, лучшие люди страны в качестве гостей, и… Денис рядом. Они шли к алтарю, а Элю трясло: ладонь жениха была липкой от пота.

В семье один любит, а другой позволяет себя любить. Мудрые слова. Но как быть, когда тот, кто любит, забираясь на супружеское ложе, прикасается к тебе мягкими потными ладонями, снимает с тебя кружевную рубашку и дышит в твое лицо? Ведь это изнасилование на добровольной основе! Ведь это надругательство над человеком! Как все это вытерпеть, пережить и дождаться, когда «стерпится-слюбится»?

Эля дрожала от гадостных ощущений нечистоты. После того, как Денис засыпал, обнимая ее тонкое длинное мраморное тело, Эля с отвращением откидывала эту дряблую руку и убегала в ванную, размерами сравнимую с хорошей трехкомнатной квартирой.

Она буквально жила в этой ванной. Душистая пена, тихая музыка и дорогое вино: час, другой, и становилось легче. Эля боялась, что постепенно становится тихой алкоголичкой. Когда Денис называл ее «моей русалочкой», улыбалась мужу и думала, что когда-нибудь «русалочка» превратится в «синичку», а точнее, в «синюху, насквозь пропитанную винными парами».

Пять лет семейной жизни проползли слизнями, оставив в Элиной душе липкий, сопливый след. Эля поняла – совпадений не будет. Никаких. Ей даже ребенка не удалось зачать – оскорбленная плоть яростно отталкивала от себя Дениса.

Его ласка, уважение, такт, дорогие подарки, забота – все мужские качества, о которых молится каждая женщина — Эле оказались не нужны. Совсем. И деньги – тоже. Потому она приняла решение расстаться. Чем дальше от Дениса, тем лучше. Пусть все вокруг крутят у виска, пусть сплетничают и полощут на ветру грязное белье, упиваясь сплетнями – Эле все равно. Хватит.

И самым главным фактором, подтолкнувшим Элю на принятие такого решения, была одна ТАЙНА. Тайну Эля держала глубоко в себе, никому не доверяя, но зная: это – единственное, что не позволило ей умереть. А точнее, единственный. Александр. Сашка. Шурка. Сашенька. Любимый…

Очередной дом на побережье, приобретенный Денисом, Эле нравился лишь одним – мужа не будет в нем две недели. Деловая командировка. Огромная Бизнес-Империя требовала пристального внимания, да и милой Элечке нужен отдых (непонятно, от чего). Она гуляла по кромке моря, вдыхала свежий, насквозь просоленный морской воздух, смотрела на бордовое, раскаленное солнце, с шипением опускавшееся в бирюзовую воду, пересыпала из ладошки в ладошку нежный мелкий песок и вспоминала сказку о Дюймовочке, которой разрешили выйти из мрачной кротовой норы, чтобы полюбоваться солнышком.

Эля даже фыркнула тогда: крот до ужаса был похож на Дениса. Вполне себе симпатичный крот. Просто Дюймовочке нравились эльфы. Вот и все. Почему бы кротам не понять это раз и навсегда, и жениться на практичных хлопотливых мышках? Все были бы счастливы!

Далеко позади послышалось урчание мотора. Маленькая точка постепенно росла и приобретала ясные очертания. Обычный квадрик, непонятным образом затесавшийся на охраняемый пляж. Очередной недотепа решил покататься, да и поглазеть заодно на богатые виллы, спрятанные от всех. Деньги любят тишину. Но беднякам во все времена было жутко интересно: как там прохлаждаются эти… избранные…

Молодой парень, крепко вцепившись в руль непослушного квадроцикла, то и дело брыкавшегося, разбрызгивая вокруг себя шматы мокрого песка, несся прямо на Элю.

Она отпрыгнула. А наездник чуть не вылетел из седла, оглянувшись на нечаянную богиню, так неожиданно материализовавшуюся прямо перед его глазами. Белое кружевное платье, русые волосы, матовая кожа, закат – издали непонятно было, кто это: человек или пена морская, принявшая столь причудливый образ.

Они познакомились. Они посмеялись. Парень, толком в себя не пришедший, восхищенно произнес:

— Вот точно! Вот так и есть: рождение Венеры. Мираж! Я просто обалдел! У меня теперь эта картина перед глазами будет возникать всю жизнь! Нет, я серьезно говорю! Так не бывает! – парень потянулся к ней и пропустил между своими пальцами пушистый локон белокурых Элиных волос.

Он был не бог весть какой красивый, обыкновенный юный мальчишка, каких сотни и тысячи на земле. Смешные шорты, дурацкие фенечки на запястьях, и дерзкая улыбка на смуглом лице. Очень дерзкая, вызывающая на бой, наглая. Дать ему пощечину за нахальство?

Пощечины так и не случилось. Зато случился поцелуй. Смелый, решительный, ошеломительный. Будто юнец ее целовал уже добрую сотню раз, будто они женаты тысячу лет, и стесняться им давным-давно уже нечего. Взрыв, вспышка, слепота, и опять яркий свет.

«Мое! Мой! И запах мой! И улыбка – моя! И эти руки, и гладкая кожа с мускусным запахом, просоленная морем, и волосы ершиком, и глаза – все – мое!»

Эля даже не думала. Эля знала! Они растворились на берегу под тяжелой сенью фиолетового неба, усыпанного мириадами бесстыжих звезд, свидетелей их бессовестной встречи, переросшей в греховную связь так просто и естественно, как нежный, беззащитный росток хмеля опутывает и душит своей тяжестью все остальные растения вокруг себя, и царит над побежденными один-единственный в своем великолепии.

Денис чувствовал перемены, происходившие с женой. Эти перемены были видны невооруженным глазом. Чувствовал и… молчал. Замирал. И боялся смотреть Эле в глаза, словно это не она, а он был перед ней виноват. Элю раздирало от жалости, но не от стыда: Эля брала свое! Эля никого не унижала и не обижала! Она не грабила и… не обманывала. В конце концов, надо все сказать, все! Это будет честно. Денис должен понять, ну не идиот же он?

Эля решила устроить прощальный пикник. Дружеский и честный разговор. Они взрослые люди, они поймут друг друга. Море, раскинувшееся перед глазами, солнце, бриз – и никаких слез… Денис отослал охрану, бросил на песок полотенце (никаких шезлонгов), откупорил вино, скинул рубашку, настроившись на романтический лад (бедняга).

Эля смотрела на чаек. Те кружились, соприкасаясь друг с другом кончиками острых крыльев, играли, стараясь коснуться друг друга, чтобы познать в очередной раз упоительное слияние двоих в единое целое.

— Как правильно: чаячья или чайкина? – спросила она мужа.

— Ты это к чему?

— Любовь. Чаячья или чайкина, Денис? – Эля, осушив бокал, решительно отбросила его от себя.

— Я развожусь с тобой. У нас никогда не будет такой любви. Мне ничего не надо: ни наследства, ничего! Прости меня, Денис. Я люблю другого человека. Вот и все.

Эля поднялась. Денис смотрел на нее снизу вверх. А потом прислонил к уху телефон и отрывисто приказал:

— Игнатов, ко мне.

Не прошло и трех минут, как на побережье примчался знакомый квадроцикл. Правда, за рулем восседал не Сашка, а двухметровый, быковатый Игнатов, начальник охраны Дениса. Сашку, а, вернее, то, что от него осталось, кинули Эле под ноги. Она, увидев кровавое месиво (не человек, а отбивная), зажала рот руками.

Денис не был похож на крота. Перед ней восседал патриций, цезарь, властелин, с жестким взглядом ледяных глаз и твердой скобкой рта.

— Видит бог, я был хорошим мужем. Видит бог, я старался не верить в гадкие слова шовинистов и женоненавистников. Но они оказались правы. Самое мерзопакостное и лживое, что есть на этом свете, самое грязное и блудливое существо – это вы, женщины.

Вам не нужны ни ласка, ни сочувствие, ни участие. Вы пакостите прямо в доме хозяина и даже не осознаете, что вскоре за свои пакости понесете наказание. Вы думаете, что ваш хозяин – дурак. Гадкие, похотливые мрази, разве вы достойны любви? Увы, нет. У меня одно желание – давить вас, как крыс.

Денис кивнул Игнатову. Громила схватил Элю и поволок к вилле.

— Не надо! Не надо! Не надо! – кричала Эля. Но ее душераздирающие крики никто, увы, не слышал. А если бы и слышал, то даже и не пикнул: хозяин «империи» отличался настолько свирепым нравом и жестоким сердцем, что уж лучше сделать вид, что ничего не слышал и не видел. Подумаешь, баба! Одной больше, одной меньше… А нечего было хозяину изменять. Дура!

Крики вскоре затихли. Солнце погрузилось в морскую пучину. Ночь упала на пляж.

—

Автор рассказа: Анна Лебедева

Канал Фантазии на тему