После защиты диплома Амалия выполнила своё обещание. Дала согласие на то, что мы больше не будем предохраняться. Ты не заставил себя ждать. Через три месяца я уже гордо сопровождал супругу в нашу женскую консультацию. Беременность прошла без осложнений, роды были лёгкими. Только уже через полгода после твоего появления на свет твоя мама безапелляционно заявила:
— Бабушка Тамара согласна побыть с Кареном, чтобы я могла выйти на работу. Подними свои связи, поговори с кем-нибудь из пациентов, чтобы для меня подобрали вакансию.
Через неделю после этого разговора тёща забрала тебя к себе на «понедельное пребывание», а твоя мама упорхнула в лабораторию при санэпидемстанции. Мой сокурсник её туда устроил.
Работу новоявленного микробиолога без преувеличения можно было назвать «хлебным» местечком. По стране вовсю шагала сертификация товаров и услуг. Понятие в те времена для государства еще новое, так что подтверждали безопасность своих производств предприниматели по-разному. Кто-то честно сдавал пробы продукции в лабораторию на исследования — был заинтересован узнать, где у него проблемы с качеством. Кто-то норовил законы и представительства санитарной власти обойти стороной – себе дороже потом отмываться, если какую-нибудь кишечную палочку или еще того хуже, сальмонеллу в колбасе или в шампуне найдут.
В страну текла река товаров из-за бугра. В большинстве своём, бросовых, зато с ярким красочным оформлением. Народ, не знающий ранее такого буйства импорта, на «начинку» внимание обращал мало. Все гнались за внешним обликом, осваивали новые вкусы, тренды и бренды. В мутной водичке зерно истины молодая повелительница микробов находила быстро, вердикт о непригодности могла бы выдавать с полным на то основанием.
Вокруг хорошенькой молодой женщины ухажеры вились толпами. Всем положительный результат был нужен, всем прибыли хотелось. Так что отблагодарить твою маму щедрым подношением никто не отказывался. Гардеробный шкаф ломился от модной дорогой одежды. Косметика известных марок в ванной комнате не умещалась на полочке. В баре к моим скромным презентам добавились виски, текила, элитные вина, дорогущие сладости.
Закрутили, завьюжили неопытного специалиста роскошные перспективы. Мой доход ей стал совсем неинтересен.
Я слушал Амалию дома и не узнавал:
— Какой же ты, Арсен, неудачник! Шубу норковую мне самой себе пришлось покупать. Холодильник у нас от деликатесов ломится, а что из продуктов ты домой принёс? Занюханный вафельный торт и пастилу в шоколаде фабрики «Ударница». Это было бы смешно с твоей денежной работой, да только пользоваться своим талантом ты не торопишься.
А я не мог брать с обездоленных людей деньги за то, что спасаю их жизни. Более того, все пакеты и конверты мне стали противны вдвойне. Скажешь: тупоголовый бессребреник, дают – бери? Да не по нутру мне это еще больше стало.
Мама твоя начала все чаще поздно возвращаться с работы. К дому её теперь подвозили на дорогих иномарках, только мужчины за рулём менялись.
Гром среди ясного небо прогремел внезапно…Амалия влюбилась… В «короля» общепита, нувориша – владельца сети ресторанов. Как оказалось: маленький, в годах, лысоватый, рыжий, весь в конопушках, уже изрядно обрюзгший. Я, конечно, помню пословицу о том, что любовь зла – всякого полюбишь. Но в искренность её чувств к нему почему-то не верил.
Первой ласточкой стал тот факт, что она стала находить уйму причин, чтобы не делить со мной постель. Только и слышны были тривиальные отмазки:
— Я устала, болят ноги, голова, живот. Весь материальный достаток семьи на мне, а ты всё со своими стариками да немощными возишься. Ни толку от них, ни проку.
Спустя месяц моя любимая впервые не пришла домой ночевать. Я чуть с ума не сошел от беспокойства тогда, всех её подруг обзвонил, родителям до утра спать не давал, уже морги собрался обыскивать, а ей хоть бы хны. Появившись перед моим взором лишь следующим вечером, Амалия скандал начала с нападения, истошно крича:
— Я хочу с тобой развестись! Замуж вышла за тебя по глупости, да следуя советам родителей, из жалости! Я не люблю тебя, ты мне не нужен…
Мой мир в то мгновение раскололся на «до и после». Я продолжал исступленно любить её и одновременно — ненавидел. Сердце кровоточило, а она величественно появлялась изредка в нашей маленькой квартирке, теперь казавшейся мне не раем, а адом. Забирала очередную порцию вещей, пока окончательно к нему не переехала.
Скажешь, зачем «выливаю» на тебя все подробности нашей жизни с твоей мамой? Наверное, так неуклюже, субъективно хочу поведать всю эту историю. Повторюсь, что маму осуждать не берусь, удивляет другое – моя обида еще сильна, мне по-прежнему больно от этих воспоминаний.
Последний наш разговор был тяжёлым. Её аргументы валили с ног:
— Арсен, от нашего брака уже нет никакого толку. Сын тебя практически не знает, давно живёт у моих родителей. Мой любимый хочет его усыновить, дать ему свою фамилию и отчество, обеспечить ему безбедное существование и будущее. А еще я хочу родить ему ребёнка, такого же рыжего и хорошенького как он. Крохотную девочку с милыми конопушками и рыжими кучеряшками.
И тихо, как приказ добавила:
— Дай слово, что не будешь искать встреч с сыном, для тебя его больше нет! Иначе мой муж всю карьеру тебе испортит, останешься без своей любимой медицины, уж я постараюсь!
Я отпустил её без борьбы…Её новый будущий муж и твой нынешний отец уже тогда был известным в столице человеком, я ничего не мог ему противопоставить. Внутри зрела и росла пустота. Сколько мне потом доводилось работать и в сугубо мужских коллективах на войне, и в преимущественно женских командах в больницах. Всяких громких измен навидался со стороны, в основном мужей, но иногда и жён. Моя судьба всё равно самой горькой казалось, самой безысходной.
Я искал спасения в работе, она для меня — «соломинка для утопающего», «наркотик» для страждущего, лекарство для душевнобольного…
Я не знаю, сказала ли тебе мама, что ты «рыжему папе», такой чернявый, такой «восточный» по внешности — не родной. Я ведь слежу за тобой исподволь в социальных сетях все эти годы. Как растёшь, как мужаешь, чем интересуешься.
***
Ещё немного обо мне того, что мало кто знает. После тихого развода, я даже на заседаниях суда по просьбе Амалии не появлялся, я хотел исчезнуть с глаз долой, как она наказывала. В конце 1999 года на Кавказе всё больше набирала обороты КТО, та самая вторая чеченская кампания. Врачи там очень были нужны, я добровольцем пошёл. Все это время спасал и набирался нового опыта – никогда не сдаваться, чтобы вокруг не происходило, и верить, верить, верить…
Потом уже, после окончания всех страшных событий, в госпиталь одного из южных городов перебрался. Ребят-бойцов надо было лечить, да восстанавливать. Последние десять лет тружусь в учреждении всесторонне мирном, в обыкновенной больнице отделением травматологии заведую.
Сегодня мне очень одиноко, тоскливо и страшно. Объяснять почему – не буду, но на то есть веские причины, уж ты мне поверь. И так захотелось с тобой поговорить, сынок, хотя бы так кособоко, неумело к тебе обратиться…
Уже светает, через пару часов я буду очень занят и поэтому не знаю, дойдёт ли моя весточка до адресата.
Как бы странно не прозвучали мои слова: я всё еще люблю твою маму и тебя, сыночек! У меня никогда не было возможности, так к кому-то обратиться. Теперь и умирать не страшно…
На этом записи обрывались. Клава, глотая слёзы, перевернула следующую страницу и увидела адрес Карена в социальной сети. «Вечный двигатель» отделения нейрохирургии не раздумывал ни секунды. Девушка лихорадочно кинулась в раздевалку, на ходу сбивчиво объясняя старшей сестре, что ей срочно нужно домой — там возникли проблемы.
Уже в своей квартире она второпях проглотила обед, предложенной мамой, нежно обняла её, чмокнула в щёку и буркнула:
— Мне надо сегодня документы для работы на компе привести в порядок. На дом их взяла. Открыв ноутбук, быстро застучала по клавиатуре, переводя строчки с дневника Арсена Бедросовича в электронный формат. Сомнений, что она поступает правильно, у неё не возникло даже тогда, когда она сбросила послание Карену в «личные сообщения». Захочет – найдет способ с ней связаться. Координаты она указала.
— Я себя уважать не буду, если поступлю иначе!
Закончив с «творением» травматолога, позвонила Ольге Викторовне – старшей сестре их отделения с единственным вопросом:
— Как прошла операция у нашего всеобщего строгого кумира?
— Состояние стабильно тяжёлое, сердечко не подвело – ответила довольным голосом начальница и отключилась.
***
На следующее утро Клава забежала в отделение реанимации, посмотрела на Арсена Бедросовича, подсоединенного к куче аппаратуры и всего утыканного трубками, и улыбнулась.
— Ну и пусть мне влетит потом. Лучше сделать и получить нагоняй, чем не сделать и потом жалеть.
Она вернула толстую тетрадку под матрас, как будто всё так и было, и исчезла. Лишь позже еще раз заглянула сюда с новым букетом остро пахнущих осенью бордовых и жёлтых цветов. Поменяла воду в графине, открыла форточку, чтобы проветрить помещение.
***
По больничному парку медленно двигались двое: еще совсем крепкий седовласый мужчина на инвалидной коляске и шустрая, смешливая медсестричка, которая катила агрегат с завидным энтузиазмом. Клавочка всю дорогу тарахтела как радио, рассказывая шефу соседнего отделения все последние местные сплетни.
В конце аллеи в проёме калитки возникла фигура высокого парня. Она стремительно приближалась к Арсену и Клаве быстрыми шагами. Не доходя пары метров, молодой человек помедлил, а хирург всё не верил своим глазам:
— Карен?
— Папа? – нерешительно произнёс юноша.
Блеклое зимнее солнце вдруг стало по-весеннему ярким, синее морозное небо куполом взметнулось над их головами. А по лицу пожилого мужчины бежали слёзы. Он услышал то самое слово, о котором мечтал долгие годы…
Неугомонную Клаву как ветром сдуло. Этим двоим надо побыть наедине, узнать друг друга снова, все свидетели тут — лишние. Она бежала к корпусу своего отделения и вдруг вспомнила вечную дилемму, поставленную перед зрителями Сергеем Бодровым в фильме «Брат-2»:
— В чём сила, брат?
Клава теперь знала точный ответ:
— Сила в любви…
Автор рассказа: Елена Рязанцева
Канал Фантазии на тему
(3 оценок, среднее: 4,00 из 5)
Загрузка...
