Бумеранг (1)

Лет двадцать назад мы с моим мужем Павлом, совсем молодые ребята, искали съемную квартиру. С родителями нам жить не хотелось, а от бабушек наследства в виде трешек и однушек – не было. Мы решили сами заработать на жилье и не тянуть с близких деньги, ну а пока перекантоваться, как Бог даст.

В хоромах нужды не было – комнаты в коммуналке или малюсенькой квартирки в хрущобке – вполне достаточно – все равно мы тогда пропадали целыми днями на работе. Можно было жить и у свекрови, мирной и хорошей женщины, отнюдь не стервы, вопреки мифам, но… Я хотела свою кухню, хотела кормить Пашку своим борщом, жарить ему свои блины. Ко всему прочему, мы оба – сложные ребята, ругались чуть ли не каждый день по пустякам. Ну зачем тихой и нежной Анне Алексеевне переживать из-за наших недельных молчанок и нелепых обидок? Потому нам очень хотелось съехать и вариться в своем соусе, не мороча головы родителям.

Досконально изучив газету с объявлениями и обведя подходящие фломастером, мы позвонили владельцам желанных квадратов и договорились о встрече. И пошли осматривать варианты, чтобы потом вместе обсудить то, что нам предлагали и выбрать то, что надо. За неделю навидались всякого.

Я, например, никогда не видела настоящих «бомжатников». Это такие клоаки, что там не то, чтобы жить, а просто находиться в течении десяти минут невозможно. Характерный отвратительный запах в этих «хатах» пропитывает стены. Полы, липкие от мерзкой грязи, уже никакими средствами не отмоешь. Соседи – ужасные подобия людей, опустившиеся до такой степени, что их сложно назвать человеками «разумными». Из этих квартир мы бежали, как ошпаренные.

Были и приличные, чистенькие квартирки со свежим ремонтом, но их хозяева не хотели сдавать нам, молодым. Сейчас я, уже взрослая женщина, понимаю, почему. Молодежь – народ нестабильный, и нет никакой гарантии, что после таких жильцов останется порядок и чистота. А тогда нам было очень обидно. Попыхтим, пообижаемся и дальше идем – ищем.

В одной из коммуналок, находившейся в сталинском доме, нам понравились высоченные потолки и широкие окна. В комнате – светло и просторно. В квартире были еще две комнаты.

— Соседи тихие, — уверял нас хозяин комнаты, мордатый мужик, — Толик и бабка Тася. Не слышно их, и не видно. Толик сейчас у бабы живет. А Тася вообще, как тень ходит.

Как раз из комнатки напротив нашей осторожно показалась маленькая старушка. Она боязливо взглянула на нас, поздоровалась и шмыгнула на кухню.

Бумеранг

— Вот, видите – соплей перешибешь. Мышь, а не бабка! Золото, а не соседка! Живите, дорого не возьму, — тараторил мордатый.

А мне показалось, что старушка очень боится его. Но я промолчала. Комната мне, правда, нравилась. Особенно эркер – это же чудо какое-то! Мы быстро обговорили условия оплаты и отдали мужику деньги за месяц вперед, не подписывая никаких договоров. Наивные люди мы были тогда: верили в честность и порядочность.

Три дня мы наводили порядок в нашем новом семейном гнездышке. Получилось очень миленько. Потом мы перевезли новый диван и кресла, подаренные нам родителями на свадьбу, повесили белоснежную тюль и зажили, как взрослые и самостоятельные люди. И самое удивительное – баба Тася ни разу не выдала своего присутствия!

Нет, она шуршала по дому: пользовалась ванной, туалетом, на кухне набирала воду в кастрюльки, мыла посуду. Но, увидев нас, застенчиво улыбалась, стараясь улизнуть в свою норку как можно быстрее. Была баба Тася аккуратненькой, ладной старушечкой. Такие бабушки частенько встречаются в деревнях на лавочках возле родных палисадов. Смуглое морщинистое лицо и светлые, светлые, омытые слезами ( этому поколению досталось по полной!), ангельские глаза. Улыбаются бабушки, прикрывая рот рукой, разговаривают негромко, мелодично «окая». И платочки у них – белее белого…

Познакомиться поближе с нашей соседкой удалось при очень неожиданных обстоятельствах. Однажды в квартиру пришла высокая, яркая женщина средних лет. Громко вбивая каблуки в деревянные полы, она, как «Командор» протопала по коридору и без стука открыла дверь в комнату бабы Таси. Я в этот момент шла к себе с горячим чайником. Женщина мазнула по мне подозрительным взглядом глубоко посаженных глаз. Рот ее, маленький, густо накрашенный красной помадой, брезгливо сморщился.

«Прям, Екатерина Великая» — заметила я, — «Прям, императрица. Удостоила ясным взором нас, холопов». Было любопытно и смешно. Кто это? Тетка из собеса? Дочка? Невестка? Через стенку послышался визгливый голос пришелицы. Императрица оказалась громкой дамой. Она что-то выговаривала бабе Тасе, воспитывала, что ли, старуху?

Потом там что-то загремело, покатилось по полу, и, наконец, «Екатерина», громко жахнув дверью баб Тасиной комнатушки, покинула помещение. Стало так тихо, так тихо, что я смогла услышать сонное жужжание мухи на кухонном окне. Я с детства не имела привычки влезать в чужую жизнь, но здесь был абсолютно другой случай. А вдруг бабе Тасе стало плохо? После этакой мегеры могло, что угодно случится.

Я постучалась. Никто не отзывался. Легонько толкнув дверь, я сунула в комнату любопытный нос. И похолодела: баба Тася полулежала на кровати и хватала ртом воздух. Немедленно вызвав скорую, я метнулась к несчастной женщине:

— Баба Тася, водички? Где ваши таблетки?

А она, тяжело дыша, просто сказала:

— Танечка, не надо было «скорой». Я просто хочу умереть…

— Нет уж, умереть я вам не дам! Вам еще жить, и жить!

***

Врач скорой сделал укол, купировав приступ, дал необходимые рекомендации и уехал. Баба Тася уснула. А я сидела около нее и оглядывалась по сторонам, удивляясь бедности обстановки. Что-то тут не складывалось в общую картину. Понятно было, что несчастные старики выживают на нищенскую пенсию, считая жалкие гроши. Но за долгую жизнь у них, бедолаг, худо-бедно, накапливается кое-какое барахлишко: фотографии, репродукции, кружевные салфетки, старые часы.

А тут – ничего. Как будто баба Тася только что въехала в эту узкую, как пенал, комнатушку. Голое окно, голый стол и кровать. На полу валялись кастрюльки – наверное, они-то и гремели. Императрица скинула их с полочки. На стол кинута сумка с продуктами. На стул брошено пальто – наверное, тетка принесла его. Значит, бабушка жила постоянно совсем в другом месте, а здесь еще не успела обжиться.

Я сгребла весь ее нехитрый скарб и сполоснула под краном на кухне. Убрала продукты в дребезжащий холодильник. Вытерла тряпкой пол и ушла готовить обед – скоро должен явиться с работы Паша. Каждые пять минут бегала в комнату старушки, чтобы убедиться: баба Тася просто спит, а не умерла. Я очень боялась, что она умрет. Как жить здесь потом, зная, что за стенкой скончался человек?

Вскоре вернулся Паша. Я все ему рассказала. Мы думали и гадали, но никак не смогли додуматься, что такое случилось с соседкой. Может, у нее отобрали жилье? А что, сплошь и рядом такое.

— А тетка эта – кто? – спросила я у Паши, — из центра социальной помощи, что ли? Хамка невозможная. Я, наверное, не поленюсь и схожу туда.

— А мне другое интересно, где дети? – Пашка курил в кухонную форточку, совершенно забыв про обед.

Мы решили покормить бабушку. Кастрюльки ее пусты, а куском колбасы, принесенным злобной бабищей, не наешься. Пусть горяченького поест.

Баба Тася проснулась. Она отказывалась от угощения, отворачиваясь к стене. Было видно, ей очень хотелось, чтобы мы оставили ее в покое. Дураки молодые – ничего тогда не понимали, пристали к человеку хуже банного листа. Уговорили выпить с нами чаю. Тася с трудом согласилась. Она сидела в нашей комнате, обхватив узловатыми пальцами кружку и молчала.

Я болтала всякую чепуху: что через годик мы мечтаем взять кредит и купить маленькую квартирку, где все-все-все будет нашим. А потом мы родим детей: мальчика и девочку. А потом купим домик в деревне и посадим там клубнику – я очень люблю клубничное варенье…

Баба Тася грустно улыбалась.

— Хорошие вы, детоньки. Папы, мамы есть у вас?

— Конечно, — протянул Пашка.

— И родители у вас, дай им Бог здоровья, замечательные. Сумели воспитать прекрасных детей, в отличие от меня…

Тася заплакала, а нам стало ее ужасно жалко.

Продолжение в следующей публикации

Автор рассказа: Анна Лебедева

Канал Фантазии на тему

Ссылка на основную публикацию