Генка вдрызг разлаялся с женой. А все потому, что жена Кристинка вдруг сошла с ума. Кто-то из подружек, наслушавшись всяких интернетных «коуч-наставников», заразил «коучами» Кристинку, и Генкина спокойная и покладистая супружница решила, что живет с мужем неправильно.
— Надо кардинально менять нашу с тобой жизнь! – сказала она во время завтрака.
Гена взглянул на Кристину, но значения ее словам не придал. Допив чай, пошел в прихожую, надел куртку и ушел на работу.
Вернувшись вечером, обнаружил свою Кристину, лежащей на диване.
— Ты чего это? – спросил.
— Отдыхаю. Я тоже отработала восемь часов. Почему бы мне не отдохнуть? – сказала Кристя, при этом не забывая методично щелкать пультом от телевизора.
Гена пожал плечами. Он прилег рядышком, но долго лежать не смог: есть хотелось зверски.
— А у нас на ужин что?
— Ничего, — ответила жена.
И это был номер, так номер. Гена всегда приходил в квартиру, по которой витали аппетитные запахи. А Кристинка всегда торчала на кухне. Улыбчивая. Причесанная. В нарядном фартучке. Гена усаживался за стол, и она подавала ему картошку, салат и котлеты. Или курицу с макаронами. Или отбивные. В общем, Гену всегда ждал вкусный ужин. И компот!
Эта Кристинкина подружка, эта змея подколодная, начиталась! Мол, жена – не посудомойка, не служанка, а тоже личность. Это всякие Клары Цеткин и Розы Люксенбург бились за независимость баб. И добились того, что бабы пошли работать, бросив свои дома на произвол судьбы. А раньше – ухаживать за главой семейства считалось женской святой обязонностью. А теперь – везде бардак.
Правда, в СССРе женщины были не такими баловными: они и на производстве трудились, и дома, позволяя мужу отдохнуть. Ему и так тяжело. А уж стирка и готовка только унижали мужское достоинство. И ничего – жили десятки лет – не жаловались. И только с приходом интернета, когда расплодились все эти «коучи», выяснилось, что русские женщины – несчастные, угнетенные дремучими, ленивыми русскими мужиками.
— Я ужасно устаю на работе, — завела свою шарманку жена, — с какой это стати я должна колбаситься по дому целый вечер?
— Так ведь кушать-то надо? – возразил Гена.
— Закажи что-нибудь в ресторане. Привезут. Купи посудомойку. И отстань, — отрезала Кристинка.
Гена сатрапом не был. Заказал себе «что-нибудь». Привезли. Кое-как перекусил, и даже Кристинку угостил. Сам вымыл посуду. И завалился спать в надежде, что завтра дурь из жены вылетит как-нибудь сама.
Но и назавтра Кристя вновь лежала на диване.
— Ты опять? – Гена раздул ноздри.
— Не опять, а снова. Где, кстати, посудомойка? – Кристя тоже начала раздуваться.
Посудомойку Гена не стал покупать. Из принципа. Он разозлился не на шутку. Не сколько на жену, сколько на ее безмозглую подружку Надю Курочкину.
— А с каких это пор Курочкина для тебя – авторитет? – спросил он Кристинку на пятый день голодовки.
— Она меня жалеет! В отличие от тебя, — огрызнулась жена.
— Ах, так, блин? – вскипел Гена.
— А вот так! – вскипела Кристина.
Гена не выдержал, хлопнул дверью и ушел гулять. Равноправие, так равноправие! Анархия – мать порядка! Так не доставайся же ты никому! Свобода, равенство, братство! Гена цедил сквозь зубы еще много всяких лозунгов, пока шел до ближайшего клуба. Вскоре туда потянулись его холостые приятели. И женатые – тоже потянулись. Чокаясь рюмками, они весь вечер поносили распустившихся донельзя женщин и подначивали Гену на развод.
Геннадий вернулся под утро. Но Кристинка даже не вышла на разборки. Она мирно дрыхнула, повернувшись зубами к стенке. Гена, настроенный пацанами против строптивой супружницы, хотел поставить все точки над «и», но не смог. Богатырский сон свалил его прямо на коврике у кровати. Проснувшись утром с тяжелым похмельем, Гена искренне поблагодарил Бога, что тот послал ему сегодня субботу, а не понедельник.
Кое-как поднявшись с пола, Гена поплелся на кухню в надежде на какой-нибудь горяченький и остренький супчик. Кристя всегда подавала ему такой. Кристя на кухне была. А супа не было. Был какой-то «смузи» из авокадо и манго. Кристя сотворила это пойло для себя. И Гена обошелся водичкой из под крана.
Вечером у Кристины появились гости. Курочкина – среди них. Все они весело смеялись, чирикали что-то свое. Будто Гены и не было вообще в квартире. Он психанул, ворвался на кухню и крикнул бабам:
— Тупые идиотки, чтоб вы все сдохли!
Оделся. И снова ушел гулять. Пока Гена веселился, в бар явились знакомые лица. Те же подружки-идиотки, которые так и не сдохли… И Кристя. Они танцевали и пили коктейль. Гена в отместку жене тоже решил потанцевать и попить коктейль. Танцульки зашли. Коктейль – не очень. Видимо, у Гены был очень довольный вид, потому что Кристинка, чего-то психанув, вскоре бар покинула.
К счастью, все ее подружки остались в полном составе. Геннадий решил разобраться с ними по мужски, подкатив к Курочкиной.
— Ты, Курочкина, обалдела, что ли? Слышишь меня, Курочкина? Эй?
Курочкина не отвечала. Ее лицо выглядело размытым. Гену мутило. Он хотел вмазать Курочкиной по крашеной морде, но не смог попасть. А та все смеялась, смеялась. Будто ей было весело от того, что Гена желал ее не просто побить, а выучить раз и навсегда не лезть в чужой монастырь со своим уставом.
Проснулся Гена в чужом доме. Его снова мутило. Хотелось пить. Он кое-как сполз с кровати и начал искать кухню по странным аппетитным запахам. И нашел! У плиты стояла Надька Курочкина!
Блин!
— Драться потом! Потом! А то ведь ласты склеишь, пока не поправишься! – сказала ему Курочкина, наливая что-то вкусное и горячее в бульонную кружку.
— А почему я тут?
— Так ведь увязался за мной, рыцарь! – засмеялась Курочкина, — убить все обещал.
Она усадила Гену за стол. Поставила перед ним чашку, бахнула в суп целую ложку сметаны.
— Ешь. Потом убьешь!
Гена принялся за еду. И так ему стало хорошо…
Курочкина в это время звонила по телефону. О чем-то беседовала на повышенных тонах. С кем? Гена сразу догадался, кто там, на другом конце провода.
— Сама ты дура! – издевалась Курочкина, — нечего мужика бросать одного было. Ну и что? Был твой, стал мой! Мало ли, что я тебе говорила!
Надя отключилась, зашла на кухню царственной походкой.
— Ну что, Геннадий? Набрался сил? Убивать желание еще осталось? Если что, я готова!
Курочкина вдруг распахнула пеньюар. А там – кружевное белье – высший пилотаж.
— Курочкина, ты совсем дура, что ли? – спросил ее Гена.
— Слушай, хорош стесняться! Нафиг тебе Кристинка сдалась? На меня смотри! – Курочкина расстегнула бюстгалтер.
— Так ты все подстроила? – догадался Геннадий.
— Ну и подстроила. И что? Я тебя любить буду. Ты подумай, Гена, зачем тебе глупая жена? А если бы я посоветовала ей тебя отравить?
— Дура ты, Курочкина. Тебе, Курочкина, замуж надо. А то ты, Курочкина, совсем с катушек съедешь!
В дверь кто-то отчаянно барабанил.
— Сама пришла, — догадался Гена.
Он сам открыл дверь. В дверях стояла Кристинка, лохматая, невыспавшаяся и зареванная.
— Прости меня, Ген. Пошли домой, Ген. Я, Гена, совсем с ума сошла. Я, Геночка, так не хотела…
Надька там еще что-то орала. Возмущалась. Ногами топала. В распахнутом пеньюаре выскочила:
— У тебя гордость есть? Мы спали! Мы ночь провели в одной постели!
Геннадий аккуратно Надю подвинул.
— Не слушай ее, Кристя. Мало ли она скажет. Спали и спали.
Кристина взяла мужа за руку.
— Вот если бы вы не спали в одной постели, я, может быть, и заволновалась. А так… Гена мой всегда, когда выпимши, спит, как убитый. Поэтому можешь свои прелести нам тут не демонстрировать. У меня белье намного красивее, — сказала она Наде.
Потом она обратилась к Гене.
— Пойдем, милый, домой. Я пельмешек тебе налепила. А потом телик включим, отдохнем. Завтра на работу надо ведь.
***
Надька так и осталась Курочкиной. С замужем ей все как-то не везет. А Гена купил жене посудомойку. И частенько сам к плите становится, помогает. Кристинка, хоть и дура, но ведь и правда устает на работе. Тем более, беременная она. Надо ведь беречь свою женщину. А то и правда, долго ли до развода из-за всякой ерунды дойти…
—
Автор рассказа: Оксана Волкова
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
