Машина была чудо, как хороша. Удлиненный, обтекаемый корпус, белоснежные бока лоснились лаком, фары были похожи на раскосые глаза тигрицы. Легкое рычание двигателя придавало еще больше сходства с гордым и опасным животным, грациозным и стремительным в смертельном прыжке.
— И зачем она тебе? — Олег в сотый раз задал вопрос, — Понты! Никому не нужные, дешевые понты.
Васька и сам толком не мог ответить соседу.
— Просто, — однозначно ответил он.
— Просто — что? За грибами в ней поедешь? Доски на дачу будешь возить? Ты дурак? — тон голоса Олега набирал обороты, вибрировал и звенел.
Как понять этого Ваську? Всю жизнь отпахал на родном заводе: по сменам, выходной — отсыпной. На выходных выкатывал из гаража старую драндулетку, «таврию» непонятного кремового окраса, протирал ветошью лобовое стекло, заводил и уезжал за пятнадцать километров от города. «Таврия» была удивительно капризного характера: в один день заводилась с полтычка и резво петляла по грунтовке до пункта назначения: красивого березового лесочка, стоявшего на берегу тихой речушки, в другой день — ни в какую.
Если завелась — Василий не спеша, предвкушая удовольствие, доставал из машины снасти или лукошко, в зависимости от погоды. Раз в год, в июне, срезал пахучие березовые ветки — на веники для бани. В июле собирал землянику. Зимой «охотился» на налимов, любящих ленивую речушку за глубокие омуты и здоровые коряжины, притаившиеся на песчаном дне.
Здесь, в чистенькой и веселой рощице, он проводил часы и дни. Купальщиков и мангальщиков на берегу не было: все ездили на Лошево, большое озеро в пяти километрах от города. Да и кто будет нырять с головой на дно, утыканное черными от времени кольями древесных коряг? И удочку по незнанке никто не решался закидывать: кому нужна эта морока? Вечно запутается, оборвется леска, потеряется крючок — сплошные убытки. Одному Васе тут раздолье, считай, родные пенаты. И подъезд удобный — «таврия» всегда проберется.
Хорошая машина, но дурная.
То ли звезды не так сойдутся, то ли новолуние какое — иногда не заводится, зараза. Или на выезде из города вдруг задымит, зашипит, окутанная паром, бьющим из-под капота. Никакой рыбалки. Нужно тихой сапой пробираться в гараж. Или мужикам звонить, чтобы брали на буксир, а то двигатель вскипятишь — и каюк.
Жил себе Вася, не тужил. Жизнь его текла размеренно, без потрясений и приключений. Сам он, как и большинство потомков финно-угорских племен, был росточку небольшого, приземистый и коренастый, непонятной мышиной масти. В свое время женился на такой же, как и он сам, простенькой и недалекой Наташке, похожей на мужа, как сестра на брата-близнеца. Родили дочку Таньку. Вырастили, выплакали, воспитали. Танька, как восемнадцать лет стукнуло, в большой город от родителей усвистала. Что тут, в захолустье, ей делать?
Вася с Натахой погоревали, да и дальше поплыли по жизни: неторопливо, особо над всякими там смыслами не задумываясь. Наташка на швейнике неделю оттарабанит — на выходные на дачу, картошку и морковку обихаживать уедет. А Вася больше в лесу, чем при жене. Та поворчит маленько, но не особо: всю зиму с грибами и рыбой семья. За окном мороз трещит, а у них на кухне — рай земной. Картошка своя, желтая, рассыпчатая, маслом политая, в миски горкой положена. Рядом обливная чашка с маслятами, щедро лучком посыпанными. К чаю варенье земляничное на блинках. И есть не надо — один запах мертвого воскресит! А уж уха из жирного налима… А пирог рыбный…
Васька ноздрями запах втянет, крякнет раз-другой, а Наташка догадается, с чего это ее супружник, как утка крякает. Сжалится и достанет припрятанную «маленькую». Пусть уж, че там… Не алкоголик какой-нибудь, тихий мужик. Лучше спать будет. Благодать, а не жена!
И все у них было хорошо. Денег хватало. Пока учили дочку, привыкли к скромности. Вся Васина зарплата на Таньку улетала. Потом легче стало. Танька на ноги встала, а зарплата Васина копиться начала: можно было и новую крышу на домике сделать и воду провести: надоело с канистрами на родник мотаться. Дождевую с бочки на суп не будешь ведь пользовать?
А недели три назад заявилась доча в гости. Год ни слуху, ни духу от нее. И вот — здравствуйте, папа с мамой, принимайте свою Таньку и радуйтесь. Свалилась, как снег на голову! Вася как раз из магазина с авоськой домой пробирался, как подкатила к подъезду ярко-красная «мазда». Лихо припарковалась в общем ряду «копеек» и «логанов». Дверца открылась и вышла оттуда девушка-мечта! Вася дочку не сразу и узнал. Откуда что взялось? Ноги длинные-длинные, волосы белые-белые, словно утюгом проглаженные. Глаза — в пол-лица, а губы припухшие, будто кто целовал Таньку до этого сутки напролет.
— Папка, привет! — рукой махнула. К отцу шагнула — на полголовы выше.
Тот и оробел даже. Но ничего, попривык немного. Обнялись — от Таньки духами за версту пахнет.
Наташка и плакала и смеялась. Целый час собственной дочке «выкала» с непривычки. А Танька ногу на ногу закинула, трубкой задымила. То ли курит, то ли дым пускает — не понять. Мода пошла такая, электронные сигареты курить. То ли дичь, то ли баловство…
— Работу хорошую нашла, Танюшка? — робко спросила Наталья.
Татьяна смотрела свысока. Глаза отводила.
— Или замуж за богатого вышла? — допытывалась мать.
— Ну, не замуж, но не без мужчины, — отмахивалась дочка, — прекрати мама, ты иной раз одним вопросом до белого каления доведешь. Не проститутничаю, не бойся. А лучше отвари мне картошечки. Я так по картошке соскучилась, сил никаких.
Наташа обрадовано засуетилась, а Вася в первый раз в жизни заметил, как постарела его жена, как мелки ее движения, как водянисты и бесцветны ее глаза. Лопочет непонятно что, невпопад, и, увидев, как кривит Таня свое тонкое, красивое, нервное лицо, замирает, бессильно опустив руки на яркий фартук. Да и Вася не знал, как вести себя с чужой, далекой, незнакомой дочерью. Чувствовал себя полным дураком и отчего-то злился на Наталью, будто она в чем была виновата.
Погостила Таня всего два дня. Мать в дорогу ей соленья-варенья в сумки складывала, сушеную чернику в полотняные мешочки насыпала, баночки с грибами и домашними рассольниками в бумагу заворачивала. Таня глянула, зафырчала, зашипела. Через сумки переступила и ушла, чмокнув небрежно Васю и Наталью. Родители на балкон высыпали и залюбовались прямо: спина у Тани прямая, сама как пава, на легких ногах к своей «мазде» подплыла. Машина прошуршала по асфальту шепотом и плавно, как каравелла, вырулила со двора, только ее и видели.
С той самой минуты у Василия начался «бзик». Пристал к соседу Олегу: «Сколько стоит, да где купить, да сколько взнос ежемесячный, если кредит взять?»
Олегу смешно и обидно: ну не дурак ли? А главное — зачем? Перед кем форсить вздумал Василий? Как потом жить будет? Ведь это не Москва, зарплаты смешные, только штаны поддерживать! Куда Наталья смотрит?
А Наталья слова против не сказала. Уж если Василию втемяшется что в башку — пиши пропало. Распрощалась с мечтами о красной крыше на садовом домике, со скважиной на участке, с ремонтом в квартире: окна пластиковые до сих пор не вставлены, позорище. Другая бы такой хай подняла, что чертям тошно стало. Но Наташа отроду скандалисткой не была. Машина так машина. Не видела она Васиной зарплаты десять лет, ну и ладно. Проживут как-нибудь, прокормятся. Много ли им надо?
Через два месяца Василий подъехал к заводской проходной как король! Мужики прямо обалдели все! Кто-то подсмеивался себе в усы, но в душе завидовал до слез! Надо же, Васька, и на такой раскрасотке! Правда, не на красной, как у дочки, а на белой, но все-таки! И сам Вася вроде как ростом выше стал от гордости. В цеху только и разговоров о новой машине.
— Вот это техника! Вот умеют же делать, а? — восторгался счастливый владелец, — я еще подумать не успел, а она все понимает!
Конечно, он никому не рассказывал, как обливался нервным потом, пытаясь разобраться во всех новомодных штучках, напичканных в автомобиль. Хорошо Олег, сосед, молодой мужик, продвинутый, помог. Оказалось — проще некуда, автомобиль сам за хозяина решит, как ехать, как переключаться, все в ней есть: и музыка, и климат-контроль, и комфорт, и ласка. Одно удовольствие! Наташка забралась в машину и долго ладошкой сиденье гладила, поверить не могла:
— Вася, это же чудо какое! Я сроду в таких не сидела.
А уж когда муж поехал, так прямо запищала от восторга:
— Ой, Вася, как лодочка плывет! Не шелохнется, не гримнет! Ой, батюшки! Ой, матушки! Красота!
А Василий вдруг ощутил, как раздражает его жена, как нелепо она смотрится в салоне его «ласточки».
Продолжение в следующей публикации>
—
Автор рассказа: Анна Лебедева
Загрузка...
