Возвращение

— Ой! Привет! А я думала, ты умер!

— Спасибо на добром слове, но, как видишь, еще живой, — ответил Слава с улыбкой.

— Это точно ты! – обрадовалась Марина. — Твой знаменитый юмор остался при тебе.

— Ладно, пойду я со своим юмором. Потом как-нибудь встретимся, поговорим.

— Хорошо, приятно было тебя увидеть, — сказала Марина и поспешила домой.

Марина и в те далекие годы, когда они учились в одном классе, умом не блистала. А за двадцать пять лет, что прошли с тех пор, она сильно не изменилась.

Но ни она первая, и, видимо, ни она последняя, кто удивлялись, увидев Славу. Вчера с подобным восклицанием Славу встретил Сергей.

Почему-то все считали, что Слава умер. А судя по реакции, к тому же давно.

Эффект Манделы или чья-то глупая шутка тому виной, но отсутствовавший в родном районе Слава людской молвой был признан мертвым. Если подумать, то не так уж они были и не правы.

Слава стал настолько другим, что к тому странному парню, каким он был пятнадцать лет назад, когда покинул район, он не имел никакого отношения, кроме паспортных данных.

Жизнь – штука странная и противоречивая. Иной раз подкидывает такие сюжеты, что писатели готовы глотки рвать, чтобы получить их в разработку.

К Славе жизнь милосердной не была. В любой момент его жизни четкого и прогнозируемого будущего не было. От дня сегодняшнего зависело, каким будет день завтрашний. С одной стороны – это интересно, а с другой – изматывает неимоверно.

Когда-то, пятнадцать лет назад, он покинул родительскую квартиру и окунулся в океан взрослой самостоятельной жизни. И так получилось, что за эти пятнадцать лет он был не частым гостем у родителей и, в принципе, в этом районе города.

Где эти годы носило Славу, не самая интересная история. Но итогом его скитаний и исканий стало возвращение в родной дом. Если уходил он с улыбкой и ворохом жизненных планов, то вернулся он сломленным, пережеванным, измученным и постаревшим.

Единственное, что в нем осталось неизменным – это туманное будущее. Можно даже сказать, что будущее его уже и не интересовало. Фатализм наградил смирением, а взгляд вперед не уходил дальше, чем на пару дней.

— Славка! Твою мать! Ты живой!

Это был Саша, старинный приятель. Забавный парень, между прочим. Никогда не умел сидеть на месте, за что постоянно во что-то влипал. Как-то, еще в юношеские годы, подрядился торговать пиротехникой, но что-то напутал с хранением. Тогда в подвале его дома был шикарный салют, а деньги за товар тогда всем двором собирали.

— Ну, как видишь, — Слава улыбнулся.

— Вернулся в родные края или проездом?

— Вернулся, — кивнул Слава, — Запиши номер, созвонимся как-нибудь.

Саша записал номер и скинул вызов. Слава сохранил, но знал заранее, что сам звонить не будет. О чем говорить? Что обсуждать?

Слава не жалея раздавал свой номер. Пусть звонят. Телефон все равно всегда без звука. «Будет приятно видеть ваш пропущенный!» — думал он про себя каждый раз.

Дорога услужливо ложилась под ноги, прохладный ветер холодил лицо. Прогулка выглядела бы эпичнее, если бы дело было осенью. Чтобы подбрасывать шелестящие листья, погружаясь в игру красок. Или зимой, чтобы также заворожено пробираться сквозь невысокие сугробы, носком ботинка подкидывать снег и смотреть, как снежинки, играя искорками на солнце, разлетаются на дорогу впереди.

Но Слава шел весной. Ранней весной, когда снег уже сошел, а первая зелень только ожидалась. Пока весь мир играл всеми оттенками серого. А небо, низкое и тяжелое, довершала композицию, создавая идеальную атмосферу грусти и одиночества.

Он шел и разговаривал сам с собой. Такая привычка у него появилась с годами крепких отношений с одиночеством. Порой хотелось просто слышать слова. Говорить с кем-то, задавать вопросы и придумывать ответы. И он справлялся сам.

— Я помню. Где-то в этих домах жила одна милая девочка. Аней ее звали. Не была она моей первой любовью, но была важной. Господи, каким глупым я тогда был! Маленьким и глупым. Могла ли она стать моей той самой? Ну, конечно же, могла. Только расстались. Из-за чего? Дай, Бог, памяти! Зачем я себе-то вру? Прекрасно я помню. Приревновал. Глупо, по-детски. А она ушла. И была права, наверное.

Слава никогда не жаловался на память. И он помнил тот ураган страсти, который сжигал юношеские сердца. Неумелые поцелуи. Такие непосредственные чувства. Она тогда говорила:

— Я никогда не надену платье или юбку! Не хочу быть розовой девочкой! Я панк!

Сколько агрессии и решительности было в ее словах. Однако, на свадебных фотографиях, которые Слава нашел в интернете, она была в шикарном белом платье. Да и юбки в ее гардеробе обосновались.

— В юности мы все максималисты, считаем, что только так можно, и никак иначе. А потом появляются компромиссы, уступки, смирения и толерантность. Наверное, это этапы роста.

Он сел на лавочку у подъезда. Закурил. В душе теплилась надежда, что она случайно выйдет, они узнают друг друга. Нет, о вспышках старых чувств не могло быть и речи. Просто Слава хотел бы попросить прощения, что когда-то давно обидел ее своей ревностью. Просто сказать: «Прости» и уйти.

Она не вышла. Может это и к лучшему.

— А там за углом – школьный двор.

Множество воспоминаний было связано именно со школьным двором, а не с самой школой. Школа, что? Всего лишь одноклассники, учеба. Пожалуй, нет.

Будучи классе в восьмом, со Славой познакомилась девушка. Его покорило то, что она познакомилась сама. Слава тогда стеснялся не то, что знакомиться, даже заговорить с одноклассницей, которую знал с первого класса.

— Люба! – с нежной улыбкой проговорил он, — Именно, Люба! Ты была такая смелая, яркая, интересная. Ты могла бы стать героиней обычной счастливой истории, как рассказывают по телевизору, мол, они встретились в школе, пронесли свою любовь сквозь года, а потом жили долго и счастливо.

Забавно, но у такого развития ситуации были все шансы. Полгода крепкой и нежной дружбы. Подарки, разговоры, прогулки. Жаль, что ее родители решили все иначе. Они эмигрировали в Израиль. А нашлась потом Люба в славном городе Майами. Такая же веселая, озорная и интересная. Но такая чужая и недостижимая.

Ноги сами принесли Славу к турникам, на которых они просиживали с компанией ребят. Удобные турники, железные, надежные. Даже покрашены были в тот же цвет, что и четверть века назад.

На тринадцатилетие Славе подарили почти настоящий футбольный мяч. Вот тут на поле за одно лето его и превратили в ошметки. Дерматин не долговечен, особенно тогда, когда ребятам охота показать все, на что они способны.

А вот на этих самых турниках они тайком курили в перерывах между матчами. А ребята постарше лакомились контрабандным пивом. И Слава тогда причастился, но вкус ему показался резким и тошнотворным, потому он в будущем старался избегать всего, что имело градус.

— Потому и не спился, — сказал он со вздохом, — Хотя имел все шансы.

В школьном дворе Слава решил не курить. Дотерпел, пока не вышел в дыру в заборе, которую услужливо проломили, для удобства посещения, как самой школы, так и прилежащей территории.

— Я помню эту дорогу, — продолжал он беседовать сам с собой, — По ней, когда-то очень давно, в проливной дождь я провожал девочку Лену. Она не могла стать ни любовью, ни судьбой. Просто подруга. Страничка в жизни. Что с ней стало? Где она сейчас?

Она была случайной знакомой. И все общие друзья были из разряда случайных. Слава даже имен всех ребят из той компании не знал, что говорить о фамилиях, по которым можно было их сейчас найти в социальных сетях.

— Пришла, побыла и ушла. А в памяти осталась девочка Лена, проливной дождь. А смешнее всего было наблюдать за лицами людей, когда я возвращался домой, мокрый насквозь с зонтом в руках. Сложенным зонтом. И говорил каждому удивленному взгляду, что, можно и помокнуть, это же весело.

Ноги сами принесли размышляющего Славу к озеру. Хорошее было озеро, все еще дикое с заросшими берегами, где гнездились чайки и утки, а в воде водились не только карасики, но и сомики.

Это озеро было бельмом на лице района. Дома, магазины, школы и кусочек дикой природы. Оно, правда, последние лет двадцать стояло в планах на облагораживание. Но всегда находились задачи поважнее.

— Сколько песен было спето в диких зарослях! Сколько пылких признаний слышали эти воды! Сколько клятв в вечной любви и дружбе слетало с хмельных языков!

На этом свидание с прошлым, в принципе, можно было заканчивать, но Слава хотел посетить еще одно место.

Когда-то давно, когда он уезжал из района, на берегу озера начали строить церковь. Вот именно в нее и решил заглянуть Слава.

Купил в лавке свечку, нашел подсвечник с квадратным основанием, вставил свечку в держатель, предварительно подпалив ее о уже горевшие свечи, прикрыл глаза и начал говорить:

— Христе Иисусе, Господи и Вседержителю! В сокрушении и умилении сердца моего молюся Тебе: упокой, Господи, душу усопшия рабы Твоея…

… Аминь.

Выходя из церкви, Слава знал, что вернется сюда еще ни один раз. Потому что в будущем он уже ничего не искал, а все, что было дорого и по-настоящему важно, осталось в прошлом. И именно о нем он будет вспоминать до тех пор, пока сам не станет чьим-то прошлым.

—

Автор рассказа: Виталий Захаренко

Канал Фантазии на тему