— А-ах! – тихо и хрипло вырвалось из горла, — Приснится же такое?
Игорь провел рукой по голове и удивился отсутствию волос, а на ладони остались капли пота.
— Странно, что я только вспотел, а не под себя сходил, — пробормотал он, вставая с кровати, — После такого сна можно и не проснуться.
Он поднялся, нашарил тапочки, кое-как в них влез и пошел в туалет. Три шага, вместо двери – шторка. Оперся о раковину и посмотрел в зеркало. Прямо на уровне его глаз была приклеена бумажка:
«Прохоров Игорь Андреевич, 70 лет».
— Помню! – сказал он зеркалу, — Пока еще помню!
Игорь начал умываться ледяной водой, чтобы хоть немного смыть тот ужас, который ему приснился. А еще он знал, что если проговорить сон вслух, то он не будет мучить, и быстро забудется.
— Мне было семьдесят шесть. Я был в этой же палате. И я умирал. Один. Ночью. Тихо. Только смотрел в звездное небо. Господи! – прошептал он, — Как же страшно было!
В палате за его спиной открылась дверь, и донесся голос:
— Игорь Андреевич, заканчивайте туалет, скоро завтрак!
Это была Глаша. Она тоже была во сне. Перед тем, как Игорь начал умирать, она зашла в палату и сказала:
— Давай уже, освобождай койку!
«Сейчас-то она ласковая! – подумал он, — Потому что я тут новенький!»
Игоря Андреевича вчера привез в дом престарелых сын. Квартира ему понадобилась, а родной папа – нет.
Шаркающей походкой Игорь вернулся в палату, накинул халат и вышел в коридор. Закрывая дверь, увидел на ней табличку с его данными:
— Хорошо придумали, — проговорил он, — Зачем запоминать пациентов, на дверке написал, перед входом прочитал, вот тебе уважение и выказали. Так-то понятно, всем плевать.
Удручали убогие стены, прорвавшийся линолеум, проржавевшие стулья у стен. Не так, чтобы темно, но света маловато. А еще было мерзко от того, как старички, шаркая ножками, обреченно брели куда-то, где их собираются кормить завтраком.
— Нас, — поправил себя Игорь, — Теперь я такой же обреченный старичок. Так же шаркая бреду по унылому коридору.
Помянутая Глаша встретила в дверях, крепко взяла за локоть и усадила за стол.
— Приятного аппетита, — сказала она, поставив перед Игорем тарелку с лежащей в ней ложкой.
Игорь взял ложку. Склизкие комки каши не спешили падать с нее в тарелку. Повозюкав ложкой кашу по тарелке, Игорь понял, что съесть это он не сможет.
«Через неделю, когда голод возьмет за жабры, наверное, буду лопать за обе щеки, — подумал он, — А пока, простите, что-то не хочется!»
— Какая мерзость! – Игорь чувствовал во рту вкус переваренной до состояния клейстера перловки.
Он никогда не пробовал перловки, тем более в таком неудобоваримом виде. Но то, что он чувствовал сейчас во рту, по его мнению, могло соответствовать вкусу именно такой каши.
— Дом престарелых, — проговорил он, подымаясь с дивана, — Приснится же такое. С чего, вдруг? Или это намек на мое светлое будущее?
А потом пришли воспоминания последних дней.
— Верочка! – из глаз сами собой потекли слезы, — Моя милая Верочка!
Защемило сердце. Вчера ее похоронили.
— Всего шестьдесят один год ей был, — говорили на поминках, — Еще же не старая! Можно было бы жить и жить!
Игорь слышал, что говорили пришедшие помянуть люди, но сам сказать ничего не мог. Пил. Может, закусывал, может – нет. Вливал в себя алкоголь, не рассматривая этикеток.
«Отключить сознание! Притупить боль!» — билось в голове. А сквозь набат проступали голоса:
— А Игорь, ведь, младше?
— Года на три, не больше.
— Как же он теперь?
— Так сын вернулся, не бросит старика.
— У них же еще дочка была?
— Да, но Валя вырваться не смогла. У нее у самой уже трое детей. Через океан не рванешь!
— А Колька что? Все бросил?
— Нет, его вроде как депортировали. С документами что-то перемудрил.
Игорь вышел на кухню и присосался к полупустой бутылке с минералкой. Легче не стало, но мысли начали выстраиваться не так хаотично.
«Почему во рту кошачий туалет – понятно. Что я вчера только не пил. А к чему сон? Дом этот для престарелых. Мерзкая каша. Почему-то сын меня в этот дом сдал».
И прорывалась боль:
— Верочка! Как же так? Хоть сыночек приехал!
Минералка осталась на столе, а Игорь присосался к бутылке с водкой, горечь трезвила.
«Кошмар приснился на фоне переживаний и боли утраты, — понимал Игорь, — Но так реалистично! С такими подробностями. А еще же приснилось, что сон снился, в котором я умер. Да, уж! Кошмар в кошмаре!»
И все же Игорь решил, что это из-за алкогольного отравления.
— Верочка! – боль сжимала сердце.
— Верочка! – вскрикнул Игорь и сел на кровати.
— Я тут, Игореша! – отозвалась лежащая рядом жена, — Чего ты подскочил? Ночь на дворе.
— Верочка! Я тебя так люблю! – проговорил Игорь, ложась и обнимая жену.
— Я тебя тоже люблю! – сказала Вера, — У тебя так сердце колотится, приснилось что-то?
Игорь лег на спину и выдохнул:
— Да, уж! Приснилось! Не дай бог, чтоб такие сны снились!
Вера погладила Игоря по голове:
— Ты даже вспотел, — проговорила она, — Пойди, умойся, да ложись.
Игорь дошел до ванной, включил воду и уставился на свое отражение в зеркале:
— Что ж это за сон такой? Как фильм посмотрел, — он плеснул воду в лицо, — Это подсознание со мной играет или я просто с ума схожу?
Мокрое лицо и повисшие на ресницах капли смазали изображение, но ясности не внесли, а вот ощущение холода от воды немного взбодрило.
— Дети же уехали! – молнией пронеслось по закоулкам мозга, — Учиться за океаном с последующим трудоустройством. Когда теперь они приедут? Через год, через пять?
Вспомнился сон, что сын вернулся, когда Вера умерла. А дочка, кажется, так и не приезжала? Игорь не мог вспомнить, потому что дальше из сна он помнил тягостную жизнь без Веры дома, а потом и без сына в доме престарелых.
Среди капель воды на лице появилась слезинка.
— Какой ужасный сон, — проговорил Игорь, выключая воду.
Вернувшись в комнату, Игорь застал всхлипывающую жену:
— Верочка, чего ты плачешь?
— Игореша, мы как будто осиротели. Детки уехали. Да не просто куда-то, а очень далеко. Как мы без них жить-то будем?
— Созваниваться будем, — оптимистично и совершенно лживо проговорил Игорь, — Да и какие наши годы? Тебе сорок три, мне сорок! Сейчас мы с тобой новых деток наделаем!
Вера чуть улыбнулась:
— Ложись уж, папашка! Утром на работу.
Игорь лег, прижался к жене. Сон из головы не шел.
«Гадкий сон! Как я могу потерять любимую жену? Неправильно это. А еще страшно! Тем более, когда мы остались только вдвоем».
— Я тут подумала, — проговорила Вера, положив голову Игорю на руку, — Мне кажется, что я наших деток уже и не увижу. Это так далеко! Ни в гости на выходные не съездишь.
— Съездим! – сказал Игорь, — И они к нам будут приезжать, — а про себя добавил:
«Если сон вещим не окажется».
— Твою мать! – Игорь свалился с кровати.
Сердце разве что из груди не выпрыгивало. Даже боль в голове после вчерашнего возлияния не так досаждала, как пламенный насос.
— Так и инсульт получить можно! – простонал он на полу.
— В двадцать пять лет вероятность этого очень низкая! – проговорила милая головка, появившаяся над Игорем.
Он посмотрел на головку:
— А ты кто? – спросил он.
— Оля! – сказала она укоризненно, — Твоя любовь до гроба и самая красивая девушка во вселенной, если верить тому, что ты вчера говорил в клубе.
— Все может быть, — сказал Игорь, заползая на кровать, — Тут подумать надо.
А подумать было о чем.
Такой поступок не красит ни одного мужчину: связаться с левой бабой в клубе со всеми последствиями. И это в то время, когда дома жена с двумя детьми и младшей всего два года. Если головой подумать, то откуда жене набраться сил и времени, чтобы еще и мужа приголубить? С одним ребенком просто не бывает, а тут двое.
Игорь чувствовал свою вину. Во-первых, за то, что психанул, во-вторых, за то, что ушел гулять, а в-третьих, что приключения его все-таки нашли.
«Видимо, и подсознание решило меня напугать, чтобы я вину прочувствовал, — предположил он, — После такого сна, засыпать будешь с опаской!»
Он встал, буркнул что-то маловразумительное, что у него дел навалом и начал собираться.
«Как-то не соразмерно прегрешению получился у меня сон, — рассуждал он, собирая вещи по квартире, — То, что я приревновал к детям, мне пощечиной показали, как они уезжают за границу. А все остальное почему? Смерть жены. Это, скорее всего, за измену. Но дом престарелых тут причем? А смерть под звездами в окне?»
Натягивая ботинки и застегивая куртку, Игоря продолжало поколачивать. То в жар бросит, то холодом обдаст.
«Инсульт, кстати, не исключен!» — твердил внутренний голос.
— Игоречек! – донесся голос из спальни, — Когда тебя ждать в следующий раз?
— Я позвоню! – ответил Игорь, а понимать стоило: «Никогда!»
— Никогда в жизни! – выкрикнул Игорь и проснулся.
В комнату вошла Вера:
— Выспался, молодожен? – спросила она с улыбкой, — Полдень скоро.
— Что-то я заспался, — Игорь почесал затылок.
— Я сама только встала, — Вера присела на угол дивана, — Я понимаю, почему молодожены после свадьбы уезжают в медовый месяц, — сказала она, — Чтобы отдохнуть от свадьбы! – и рассмеялась.
Игорь тоже хохотнул. Празднество получилось по первому разряду. Пили, гуляли, шалили, плясали. Он попытался встать и рухнул обратно:
— Я, кажется, ноги постирал, — проговорил он, шипя от боли, — Ох, уж эти модельные туфли!
— Как ты вчера танцевал, ты бы и в тапочках ноги натер! – опять улыбнулась Вера, — Видео готово будет – полюбуемся!
— Хорошо, — улыбнулся Игорь в ответ.
— Я услышала, что ты прокричал «никогда в жизни». Это касается свадьбы? Больше никогда жениться не собираешься? – она лукаво улыбнулась, — То есть, мы вместе навсегда?
— Конечно! – Игорь поцеловал молодую жену и с большим трудом встал с дивана, чтобы заняться утренним туалетом. А еще он старался не встретиться с Верой взглядом, потому что, как она напомнила, он вспомнил сон. И фраза «никогда в жизни» относилась совсем не к потенциальной свадьбе, а к факту измены, который ему приснился.
Игорь настолько сильно любил Веру, что понимание возможности измены просто шокировало его. А присев на фаянсового приятеля, весь сон раскрутился в памяти, вплоть до звезд в ночном окне.
— Что ж это за сон такой? – пробормотал он, комкая кусок туалетной бумаги, — Как это вообще понимать? Это возможность? Предсказание? Альтернативная реальность? Горячечный бред на фоне усталости от празднования свадьбы?
Стоя под душем, Игорь не мог избавиться от ощущения, что этот сон не просто так. Его нужно, как минимум запомнить, а еще лучше записать.
«Тут столько кочек, которые не мешало бы обойти, — рассуждал он, — Это, конечно, может быть и не про мою жизнь, но если похожее что-то будет происходить, то поступить надо правильно, а не так, как я видел во сне!»
— Хватит полоскаться! – донесся из-за двери голос Веры, — Машина уже приехала! Второй день свадьбы! Обычаи надо чтить!
— Все, он приходит в сознание, — сказало белое пятно, — Скорая сейчас приедет, но я и так могу сказать, что тут перелом ключицы. Возможно легкое сотрясение.
— Господи! – воскликнуло темное пятно, — Он так страшно упал головой вниз, думала, что убился, — в поле зрения осталось только темное пятно: — Игоречек, с тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь?
— Больно, — сказал Игорь, но плакать не стал.
Снова появилось белое пятно:
— У него такое сосредоточенное лицо, — удивилось пятно, — И не скажешь, что ему всего четыре года.
— Он настоящий мужчина, — проговорила темное пятно, — Ему больно, а он не плачет.
— Скорая приехала! – донесся крик, — Анастасия Анатольевна, вы сопровождаете мальчика.
Когда воспитательница вошла с Игорем в машину скорой помощи, спросила у водителя:
— В какую больницу вы нас повезете?
— Где место будет, — ответил водитель, — Возможно, придется покататься.
— Только, аккуратно, — попросила она, — Тут явный перелом.
Машина вырулила за ворота детского сада и тут Игорь сказал:
— А мою жену будут звать Вера, — в потом рассказывал воспитательнице, что ему приснилось, пока он был без сознания.
А закончил Игорь фразой, которую маленьким мальчикам вообще говорить не положено:
— Умирать в одиночестве – это очень страшно. А звездное небо – это, все-таки, очень красиво.
—
Автор рассказа: Виталий Захаренко
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
