— Ненавижу тебя! Ненавижу! – кричала Юлька бабушке.
Бабушка даже в лице не изменилась. Ни одна жилка не дрогнула:
— Можешь тут не разоряться. Я сказала – нет! Не желаешь слушаться, вот тебе Бог, а вот и порог! Ступай!
Юлька разревелась. У бабушки весьма тяжелые козыри: деньги и жилье. Ни того, ни другого у Юльки пока не было. И не будет, если она посмеет ослушаться Марию Федоровну Козыреву, родную бабку Юльки со стороны блудного отца.
Впрочем, у Юли и мать не отличалась кротким нравом. Снюхалась Кристинка с папенькой Юли в семнадцать лет и залетела по глупости. Два раза со шкафа спрыгнула, полкило лаврухи съела, искупалась в горячей ванне с горчицей и решила, что избавилась от плода.
А – нет. Через четыре месяца Юлька заметно подросла в негостеприимном мамкином животе, и растрепа схватилась за голову. Делать нечего — пошла сдаваться на милость строгих родителей. Строгие родители отправились искать виновника греха. Папаша отнекивался и отмахивался от бывшей пассии, как черт от ладана. Пригрозили тюрьмой. Пришлось смириться и жениться.
У них и поначалу особой любви не было, а теперь новоявленные муж и жена вовсе возненавидели друг друга. Каждый день – драки, скандалы. Дня не проходило. Кристинка была туповата и недалека, неряха и гулена. Вместо того, чтобы заниматься ребенком, смывалась из дома под любым предлогом.
Папаша, взбешенный тем, что отчего-то (!) вынужден содержать это чучело и его выродка, слетал с катушек и старался не появляться в квартире, съем которой оплачивали родители Кристины. Им не больно-то улыбалось слушать каждый божий день младенческие крики. А на рожу зятя вообще глядеть не хотелось.
В итоге, Юлька, мокрая и голодная, с коростами на заднюшке от прокисшего памперса, орала одна в своей кроватке. Долго бы не наорала – в последний раз мамаша пропала на два дня. Слава Богу, сосед перелез через балкон и увидел, что творится в «нехорошей квартире». Юльку срочно забрали органы опеки.
Папаша и мамаша лишились родительских прав, и чуть не загремели в тюрьму. Но гуманные судьи пожалели недоумков. А зря. Дорожки супругов разбежались навсегда, и вскоре один помер от передоза в зачуханном подвале, а вторая пропала без вести.
Мать парня, потеряв сына, воспылала к внучке чувством вины.
— Хоть кто-то после Сережика остался, — рыдала она в кабинете социальной защиты, — помогите оформить опекунство!
Гуманные социальные работники, умащенные щедрыми подношениями Козыревой, отдали Юльку бабке без звука. Так что Юлька сиротой не стала – мадам Козырева была обеспеченной женщиной. В девяностые владела палатками на рынке, потом обзавелась ларьками, а после палаточно-ларечной эпопеи вложила накопленный капитал в сеть винных магазинов.
Почуяв, что сил на бизнес не остается, сдала огромные помещения расплодившимся сетевикам, аренда которых обеспечивала безбедную старость. В общем, прокормить ребенка вполне смогла бы.
Глядела Козырева на худенькую внучку и теплела душой. Уж не смогла уследить за сыночком из-за проклятой работы, распустила, так на Юльку время теперь имеется. И растила потихоньку, воображая, какой хорошей девушкой будет Юля, как она выдаст ее замуж за прекрасного человека. И наследство будет, кому оставить.
Мария Федоровна обладала жестким характером. Она не терпела непослушания. Раньше все продавцы ларечные у нее дрожали. Ей все казалось, что Юля недостаточно хорошо себя ведет. Она очень боялась упустить внучку так же, как и сына.
Юля за всю свою жизнь только и помнила, как бесконечные бабкины наставления и наказания. Уронит ложку – стоит час в углу. Испачкает одежду – опять надо идти в угол. Этот угол ночами снился: за разбитую чашку, за плохую отметку, за опоздание, за пятно на блузке неминуемо следовало наказание.
Юля научилась ювелирно врать и претворяться. Оценки в дневнике она исправляла при помощи лезвия. А то и вообще, целые листы из дневника выдирала. Опоздает домой – врет про хулиганов, про помощь бабушкам, про котят и щенков, упавших в канализационную яму. Многое сразу раскрывалось, а многое – не сразу. Вот так и жила, запутавшись в собственном вранье.
Время шло, Юлька взрослела. В один год она как-то сразу вытянулась и похорошела, превратившись из угловатого подростка в миленькую барышню. Благодаря строгому воспитанию бабки, Юля не отличалась общительностью и раскованностью в общении. Никогда она не была на молодежных вечеринках, не ездила в летние лагеря, больше отсиживаясь дома за книжками.
Мария Федоровна была довольна: ей казалось, что Юля выросла очень приличной девушкой. Она купила внучке хороший телефон, не жалела средств на дорогую одежду и обувь. Все вокруг уважительно относились к Козыревой – надо же, какую замечательную внучку вырастила, не то, что нынешняя молодежь.
Юля, книжная девица, радовалась новому гаджету. Теперь весь мир у нее был в кармане: столько книг, столько романов! А еще бесконечное количество видео, контактов, знакомств! Можно делать все, что угодно, тем более бабушка не очень-то разбирается в хитросплетениях всемирной паутины.
***
Юлька начала задерживаться в колледже. Понятно, студентка, масса дел. Но все-таки… Бабка начала волноваться – гены непутевых родителей проявляются! Но дома девку не запрешь и в угол не поставишь – взрослый человек!
Поговорить с внучкой? Так и не скажет ничего: соврет – недорого возьмет. Скрытная, себе на уме. Воспитывала ее, воспитывала, а голова налево глядит, как у телушки дурной.
Но страхи Козыревой оказались напрасными.
— Ты, бабуля, не волнуйся. Я нашла себе настоящее дело! – успокаивала Юлька бабку, — ты что-нибудь знаешь о движении волонтеров?
Мария Федоровна знала. Раньше были тимуровцы, а вот теперь – эти. Бегают, как сумасшедшие, по городу: какое бы мне дело сделать! Непонятные люди. Практичный ум Козыревой не воспринимал бесполезных, не приносящих прибыли, дел. Хотя, если посмотреть с другой стороны – бесплатная рабочая сила, подталкиваемая какой-то идеей, всегда приветствовалась властями.
Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Пускай волонтерит. Тем более, Юлька прям расцвела, разрумянилась, стала живой, активной. Вечно у нее разные мероприятия: то старушкам окна моет, то в парке мусор убирает, то собак в приюте курирует, то еще что-нибудь.
Юля показывала фото, где она то с метлой, то с кошкой на руках, то в обществе таких же ребят, как и она сама. Мария Федоровна аж прослезилась: какое хорошее воспитание дала ребенку! Такой внучкой можно гордиться!
Иногда Юлька просила деньги. Немного. В основном, на корм для животных. Еще были сборы на операцию для тяжелобольного мальчика, на закупку дров для одинокой старушки, на лечение ветерана-афганца. Ну и по мелочам: на экскурсию, на книжки, на курсы и кино.
Денег было жалко – Козырева не любила «кидать рубли в воду». Но лицо надо было держать – бабушка волонтера. Приходилось расставаться с некоторыми суммами кровно заработанных.
Но однажды Юлька прибежала домой вся в слезах.
— Бабушка, у нас в группе одна девушка попала в сложную ситуацию! Ее выгнали из дома, представляешь? В наше время, и такое! Мы с ребятами решили снять ей квартиру! Помоги!
У Марии Федоровны лопнуло терпение:
— Слушай, а тебе не кажется, что волонтер – совсем не ты? А я, знаешь ли, на такие щедроты не подписывалась. Устраивайся на работу и трать свою зарплату, как считаешь нужным!
— Это бесчеловечно! – Юлька была на грани истерики.
Она уже не просила – требовала!
— Нет! Нет! И нет!
— Я тебя ненавижу!
Лицо Юли покраснело от злости. Мария Федоровна никогда не видела внучку такой.
— Вот тебе Бог, а вот порог…
Юля вдруг развернулась и выбежала из квартиры. Мария застыла с открытым ртом. Куда? Зачем? Почему? Неужели какая-то девочка дороже бабушки? А может, это и не девочка вовсе? Может, проблема совсем в другом?
Юлька пропала. Ее не было дома уже третий день. Если бы пропала несовершеннолетняя. Но девчонке шел девятнадцатый год! В полиции сказали: будем искать. Но ведь не чешутся даже…
Беспокойство нарастало, где-то под ложечкой изношенное сердце устроило «качели»: дух захватывало при каждом вдохе и выдохе. Мария Федоровна обзвонила всех Юлиных подруг, которых знала.
Никто ничего не видел, ни слышал. Ни о Юле, ни о волонтерской организации.
«Боже мой, глупая, глупая баба! И ты ни разу даже не удосужилась узнать название этой благотворительной секты!» — ужаснулась про себя Козырева. Мозг зацепился за слово «секта». По спине пробежалась противная дрожь.
Секта!
Ну да. Правильно! Юля была в возбужденном состоянии, в эйфории! Она мало ела, плохо спала, а иногда – наоборот. Эти странные скачки настроения, от прекрасного до минорного, которые внучка объясняла «жалостью к несчастным собачкам».
Иногда она скакала по квартире козой, а иногда была вялой и уставшей. И этот ненормальный блеск глаз! И вот, пожалуйста, добро пожаловать, агрессия в адрес бабушки!
Точно. Секта! Или, еще хуже. Наркомания!
Мария Федоровна готова была биться об стенку головой. От вины перед Юлькой. Вот к чему приводит излишняя опека и строгость! Держала девку, как институтку! Нельзя опутывать человека сетью запретов и тотального контроля. Непонятно, что хуже: недосмотр, как с сыном было. Или вот так, как с Юлькой! Любое живое существо не выдержит и порвет все эти путы. Бросится в чистое поле, в лапы волкам: сектам, наркоманским притонам, сутенерам…
— О Господи! Что я наделала! – рыдания клокотали в горле Козыревой.
Автор рассказа: Анна Лебедева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
