Эта улыбка дорогого стоила. Если бы вопрос решался только деньгами, нашелся бы кто-то с толстым кошельком, который не пожалел бы денег ради этой улыбки. И пусть деньги, бумажки и монетки, сыграли не последнюю роль, они были далеко не на первом месте.
Елене Петровне уже в пятый раз повторяли:
— Это не простой мальчик. Вам с ним будет не просто сложно, а очень сложно. Его уже дважды возвращали в детский дом. Присмотритесь к другим воспитанникам. Правда, у каждого за спиной история, но не такой букет, как у Назара.
— Пугать меня не надо, — отвечала Елена Петровна, — И переубеждать не надо. Мы свой выбор сделали, — и она повернула голову к супругу, который утвердительно кивнул.
— Вы в своем праве, — сказала директриса, — Но вы и нас поймите. Мальчик уже сейчас проблемный. А если еще и вы его вернете, то для него это будет окончательным уничтожением психологического здоровья, а нам принесет очень много проблем.
— Мы – не вернем! – твердо сказал Андрей Васильевич.
— Сколько раз я слышала подобные слова в этом самом кабинете, — проговорила директриса, отказываясь от споров и уговоров, — Подписывайте документы и в добрый путь!
Если и есть на свете Бог, то о Назаре он ничего никогда не слышал. А если ему и говорили о нем что-то, то он, со всей свой божьей силой, отворачивался.
А вот Судьба поиздевалась над мальчиком на славу. Эта злодейская сущность умудрилась собрать все гадости, которые только возможно, и подсунула Назару в подарочной упаковке.
Мама Оля, произведя мальчика на свет, сбежала из роддома сразу же, как отошла от наркоза. Как выяснили компетентные органы, она отправилась праздновать рождение сына в компанию подружек. В невменяемом состоянии ее доставили в роддом, откуда она вторично сбежала через двое суток. Когда она сбежала в третий раз, патруль и санитарка роддома привезли ей Назара домой. Пригрозили, конечно, что поставят ее на учет, как неблагонадежного родителя, но, появившийся мужик в спортивных штанах сказал, что позаботится и о матери, и о ребенке.
Его приняли за отца новорожденного ребенка, а выглядел он сравнительно нормально, потому оставили их в покое. Только мужик этот был случайным посетителем, который просто воспользовался безотказной мадам, ну, и по случаю, выпроводил нежелательных свидетелей.
Великой тайной на веки вечные останется то, как Назар выжил в свой первый год жизни. Наверное, только благодаря соседке Свете. У нее своих детишек было трое, поэтому, когда маму Олю принимали за дебош и распитие, она забирала мальчика к себе. А портретное сходство с Олей, позволяло ей отовариваться на молочной кухне. Да и так, при каждом удобном случае, она забирала мальчика к себе.
Год и месяц был Назару, когда мама Оля залетела на целый год на исправительные работы. У себя Света держать Назара не могла, потому что от нее от самой ушел муж. Правдами и неправдами Света вышла на мать Оли, и сообщила, что у той есть внук.
Порадовало то, что Вера Семеновна женщиной оказалась порядочной и забрала к себе Назара. Она, конечно, подала документы на опеку, но вторая группа инвалидности обрубила все перспективы. Ей разрешили подержать у себя мальчика, пока не освободиться его родная мать.
— Ну, хоть так, — тяжело вздохнула она.
А маме Оле было безразлично, где сыночек и что с ним. Сразу же по возвращению домой, она закатила пирушку на детские деньги, а потом, недели через две, от соседки и узнала, где Назар обитает.
Сразу же поехала к своей маме. Нет, не за сыном, только пригрозить, что заберет. А так была полностью довольна. Сразу смекнула мама Оля, где можно будет перехватить копеечку для поправки здоровья.
Этим она и занималась раз в пару месяцев.
— Не дашь денег, — говорила Оля маме, — Заберу Назара!
— Да, где же я тебе их возьму? – плакала Вера Семеновна, — У меня пенсия по инвалидности, что слезы!
— Тогда собирай Назара!
Вера Семеновна понимала, что если отдаст внука, то его дни будут сочтены. Поэтому лезла в кубышку и понемногу отдавала дочери похоронные деньги.
На три года хватило Веры Семеновны, аккурат к пятилетию Назара.
Тяжело и страшно умирала Вера Семеновна. На фоне нервотрепки от дочери и непосильной ноши в виде внука, приключился с ней инсульт.
Если бы Назар мог позвать на помощь, может быть, она бы и выжила. Но у него была задержка в развитии, и он просто не сообразил, что нужно поднять крик. Просто сидел рядом с бабушкой, которая лежала в коридоре. Плакали они оба, пока Вера Семеновна не обрела покой.
Неделю Назар прожил в одиночестве. Сначала он съел то, что было в холодильнике, а было там с гулькин нос. Потом в шкафу нашел сырые макароны и рис, которые жевал, запивая водой. Потом очередь дошла до сырой картошки и заплесневелого батона в мусорном ведре.
А бабушка так и лежала в коридоре. Из-за запаха, дверь и взломали.
Если раньше Назар хоть немного говорил, то после недели с покойной бабушкой, замолчал окончательно.
Маму Олю найти не смогли, заочно лишили родительских прав, а Назара определили в детский дом.
Первым человеком, с кем Назар пошел на контакт, была нянечка Валентина Аркадьевна. Говорить он не начал, но реагировал на ее слова и делал то, что она просила. С ее помощью Назара протестировали на сообразительность и обучаемость. Тут и выяснилось, что у него задержка психического развития. То есть, в свои шесть, он развит года на четыре.
Как легко детдомовские дефектологи раздают диагнозы! Вот и Назара наградили ворохом непроизносимых словосочетаний. И понятно, его нужно было переводить в специализированный детский дом.
С истерикой его увезли. Действительно, зачем взрослым чужим людям думать о том, что в душе мальчика появится еще одна рваная рана, которая носит имя Валентины Аркадьевны?
Больше полугода потребовалось мальчику, чтобы прийти в себя. Но это не заслуги каких-то методик или педагогического усердия. Дело было в старой воспитательнице Варваре Ильиничне, которая приняла мальчика в свое сердце и вытерпела все его отбрыкивания.
С ней он тоже не говорил, и опасался сближаться. Но сердце русской женщины может вытерпеть очень много, но окружит любовью.
С ней Назар начал учиться. Варвара Ильинична говорила за них обоих, а Назар постигал навыки счета и письма.
Что не так с этим миром? Почему? Зачем?
Появилась потребность перевести Назара в другое учреждение, по причине ликвидации этого. Не только Назара нужно было перевести, но и еще три десятка ребят.
По одному, по двое – развозили ребят по спец домам великой Родины.
Тогда Назар прыгающим почерком написал на листочке:
— А ты поедешь со мной?
— Нет, мой хороший, — отвечала Варвара Ильинична, — Меня на пенсию списывают.
Назар потратил двадцать минут, выводя буквы, и отдал бумажку воспитательнице:
— А ты можешь меня забрать с собой?
Он поднял на нее глаза полные надежды и увидел слезы в ее глазах. Назар не стал слушать, что она ответит. Просто убежал.
Галине Ивановне он так до конца не поверил. Он приходил к ней на уроки, внимательно слушал, делал домашние задания. Но сколько бы раз она не обращалась к нему с лаской, он отвергал ее.
— Не надо! – писал он для нее записки, — Просто не надо!
Учительница из сопроводительной записки знала историю жизни Назара. Поэтому она понимала, сколько боли и обреченности стоит за этим: «Не надо!» Но как достучаться до мальчика, она не знала.
А потом его решили усыновить. Галина Ивановна дала свои рекомендации, что делать этого не стоит, потому что мальчик не контактен. А если проводить процедуру усыновления, то исключительно после налаживания контакта.
— Ознакомился, принял к сведению, — сказал инспектор ПДН.
И Назар поехал в семью. А через неделю его вернули обратно. Что-то наплели несуразное, вроде, «не сошлись характерами» и «псих недоделанный», и отбыли.
Во время второй попытки усыновления Назара вернули через десять дней. Мало того, что вернули, так в кабинете директора устроили скандал:
— Это гадкий мальчишка отказывается сидеть с нашей младшей дочкой, не хочет менять ей памперсы и совершенно не понимает, как кормить ребенка! Мы его брали, как помощника! А это сплошное недоразумение!
Документы были аннулированы, а на нерадивых усыновителей подали иск. Только кому от этого легче?
Елена Петровна и Андрей Васильевич привезли Назара домой.
— Это твоя комната, — сказал Андрей Васильевич, показывая просторную комнату в нейтральных тонах, — Мы не знали, что ты предпочитаешь. Игрушки, книги, фильмы, музыка. Поэтому собрали всего по чуть-чуть. Если тебе что-то не нравится, выстави это в коридор.
— Нам рассказали, что ты общаешься записками, поэтому вот тебе телефон, — Елена Петровна протянула мальчику запакованную коробку, — А пока ты с ним будешь знакомиться, на столе лежат бумажки и ручки.
— Давай, приятель, разбирайся, обживайся, — сказал Андрей Васильевич, — Мешать не будем. Если появятся какие-то желания, пиши записки или сообщения.
Неделю Назар не мог понять, что от него хотят и чего ждут. Потому что его оставили в покое. Других детей в семье не было, домашних животных не наблюдалось. Все двери были открыты. Вопрос еды решался максимально просто. На кухне висела доска, куда можно было вписать, что хочешь поесть. Причем у каждого была своя графа.
Например: Андрей Васильевич предлагал борщ и макароны с жареной курицей. Кто поддерживал, в своей графе ставил знак «плюс» или «минус», если предложение не нравилось. И, на основе голосования, выбиралось меню на завтра.
Елена Петровна искренне обрадовалась первому плюсику от Назара:
— Очень хорошо, что ты у нас появился! – говорила она с улыбкой, — Раньше было только два голоса, и мы никак не могли договориться. А теперь, благодаря тебе, проблем не будет.
Так же решался вопрос досуга. Вторая досточка висела в зале. Где голосовали за парк, цирк, театр или кино.
Однажды, покрываясь потом, Назар вписал слово «мороженое». Так Андрей Васильевич в два часа ночи на такси съездил в супермаркет и накупил тридцать пачек с всякими вкусами. А потом они все, глубокой ночью, ели мороженое, сидя в зале на ковре.
Как-то незаметно Назар начал включаться в жизнь семьи, частью которой стал. Он не только голосовал плюсиками на досках, но и делал предложения. Несколько раз смотрел фильмы с Андреем Васильевичем, помогал с уборкой Елене Петровне.
Незаметно пролетели три месяца. Назар уже не чувствовал себя чужим, но и своим пока себя не чувствовал. Все ждал подвоха или какой-то неприятности.
Говорят, если чего-то боишься, это всегда произойдет. Произошло и у Назара.
После обеда он нес свою тарелку в мойку и случайно ее уронил. Звон, осколки. Назар рефлекторно сжался, ожидая наказания или ругани.
— Я тоже считаю, что посуду сегодня мыть лень! – сказал Андрей Васильевич и с размаху швырнул тарелку на пол.
— Ой, а как я не хочу мыть посуду! – поддержала Елена Петровна и тоже бросила тарелку на пол, где она дополнила крошево осколков.
Назар удивленно переводил взгляд с Андрея Васильевича на Елену Петровну, а потом посмотрел на осколки на полу и улыбнулся. По-настоящему, честно и открыто, с легким озорством во взгляде.
— Мальчик мой! – Елена Петровна встала и обняла Назара.
— Эта улыбка дорогого стоит! – с улыбкой сказал Андрей Васильевич.
— Дороже всех денег мира! – проговорила Елена Петровна и расплакалась.
— Мамочка, не плачь, — сказал Назар и тоже обнял Елену Петровну, — Ты не волнуйся, я все подмету! Ты только не плачь! Мамочка!
—
Автор рассказа: Виталий Захаренко
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
