Лишнее окно

— Пойдемте.

Усталая женщина достала связку ключей и направилась к дому.

По сравнению с ярким солнечным днем внутри было сумрачно и прохладно. На стенах со старинной лепниной виднелись грубые шлепки штукатурки, узорчатая напольная плитка выглядела разбитой и ободранной, словно по ней недавно волокли что-то тяжелое. Еще стоял едва уловимый химический запах, Виктор не мог понять, чего именно.

— Вы хозяйка? — спросил Виктор.

— Я агент, — ответила женщина. — Хозяева давно живут в другом городе, квартиру сдают через агентство. А почему вы спрашиваете?

— Да вот странно как-то, — засмущался Виктор, — хотел узнать, почему так дешево. Нет ли какого подвоха.

— В доме ремонт, почти никто не живет — командировочные вроде вас, да одна упрямая старушка.

Квартира действительно сдавалась слишком дешево для центра Питера. Впрочем, мне же только перекантоваться трое суток, целый день на заводе, а вечером город посмотреть, решил Виктор. С отелем он заморачиваться не стал, всяко дороже обойдется, а с командировочными нынче не густо. Тем более, что и требований-то к жилью у него совсем немного — в центре, рядом с метро, ну и чтобы не бомжатник какой с мигрантами.

Женщина отперла входную дверь, двустворчатую, каких в современных домах уже не встретишь, и впустила Виктора в просторную прихожую.

— Проходите, смотрите.

Виктор с интересом оглядел комнату. На стенах свежие обои, а паркет старый, рассохшийся, хоть и залит недавно лаком. Диван современный, зато шкаф должен помнить взятие Зимнего. Большой круглый стол. Массивный, из мореного дуба, наверняка старинный, а стулья — новодел из «Икеи». Но сильнее всего его поразила старинная бронзовая люстра, совсем не гармонировавшая с дешевым фальшпотолком.

— Кухня, ванная, — рассказывала агент, открывая одну дверь за другой. — Вообще-то квартира трехкомнатная, но жить можно только в одной комнате.

— А что с остальными?

— Не думаю, что вам там понравится, но вы можете зайти полюбопытствовать, двери не заперты.

— И все-таки, почему так дешево? — вновь поинтересовался Виктор, подписывая договор.

И вновь получил в ответ вялое пожатие плеч.

Агент ушла, и он остался один. Первым делом разложил диван, громыхнул дверцей холодильника — морозит! — и подошел к окну.

Все окна выходили на одну сторону. Наверное, когда-то давно квартира занимала целый этаж и была гораздо больше, но потом ее грубо разделили пополам, не заморачиваясь с перепланировкой. И теперь с одной стороны длинного коридора стояла глухая стена, а с другой были сплошные двери.

Не в силах побороть любопытство, он приоткрыл дверь во вторую комнату. В лицо дохнуло затхлостью. В полутьме — плотные шторы были наглухо задернуты — комната походила на склад антикварной мебели. Он щелкнул выключателем, но свет не зажегся. Люстра вспыхнула неожиданно, когда он уже прикрывал за собой дверь. Третья комната оказалась такой же пыльной. Виктор отдернул шторы и приоткрыл форточку. И невольно залюбовался старинным камином в углу.

Первая ночь прошла непросто, ну да оно часто так бывает на новом месте. Скрипел рассыхающийся паркет, сквозь сон слышались чьи-то голоса.

Виктор щелкнул выключателем, нехотя поднялся с постели и вышел в коридор. Никого. Зато обнаружилось нечто странное: в конце коридора была дверь. Но он хорошо помнил, что вчера никакой двери там не было. Он сделал несколько шагов вперед, вытянул руку и осторожно дотронулся до дверной ручки.

«Не открывай!» — резко прозвучал женский голос.

Виктор отдернул руку и проснулся.

Надо же такому присниться, удивлялся он, готовя нехитрый завтрак.

Из подъезда он вышел в приподнятом настроении. Перешел на другую сторону набережной реки или канала — он еще плохо ориентировался в городе. Замер на мгновение, любуясь отражением зданий в воде. Вот его дом, бежево-охристый, с белыми полуколоннами. На крыше копошились рабочие в оранжевых жилетах, по всему фасаду на уровне четвертого этажа была натянута зеленая защитно-улавливающая сетка. А вот и моя квартира, подумал он, рассматривая окна на последнем, пятом этаже. Одно, два, три, четыре, пять… Стоп! Почему пять, когда должно быть четыре — три комнаты и кухня? Он вновь пересчитал окна. Пять! Мистика какая-то…

Днем командировочные дела завертели-закрутили Виктора, и он позабыл о лишнем окне. Вспомнил лишь вечером, подходя к дому. Вновь пересчитал. Одно, два, три, четыре, пять. Окно с открытой форточкой — это комната с камином. Последняя в квартире. Перед ним три окна, а за ним не должно быть ничего. Но оно было, лишнее, пятое окно!

«Да что я, в самом деле!» — обругал он себя. Нашел проблему на ровном месте. Это крайнее окно может принадлежать соседней квартире. Но что-то ему подсказывало: все не так просто.

Весь вечер Виктор не находил себе места. Любопытство росло с каждой минутой, и, наконец, не выдержав, он позвонил в соседнюю дверь. На звонок никто не открыл. Подсмеиваясь над собой, Виктор спустился на этаж ниже и вновь позвонил. Подождал, не послышатся ли за дверью шаги, но там было тихо. И вообще в доме не было слышно ни единого звука. Да и как могло быть иначе, если жильцы уже выехали, а строители по вечерам не работали. Он же сам по телефону спрашивал агента, не шумно ли в доме, а та ответила, что большинство квартир расселили и уже начали переделывать под студии.

Виктор долго не мог заснуть, ворочался, потом забылся беспокойным сном. Вновь слышались шаги, спорили о чем-то голоса, хлопали двери соседних комнат. Затем в коридоре зажегся свет, запахло горелой проводкой. Этого еще не хватало!

С трудом разлепив глаза, он нащупал выключатель. Однако люстра в комнате осталась темной. Ощупью он добрался до двери и вышел в прихожую. Здесь тоже было темно, хотя только что — он был уверен! — горел свет. Теперь полоска света пробивалась из-за двери в конце коридора. Той, которой не должно быть. И не обычного, желтоватого света, а белого. Мертвого и холодного. Всхлипывала женщина, умоляя какого-то «батюшку Модеста Петровича» не ездить в Ревель, вроде бы по-французски спорили мужчины, и густой баритон пел что-то шутливое под аккомпанемент рояля. Множество голосов сплетались, накладывались друг на друга. Потом взвыла сирена — он такую только в кино про войну слышал — и разом перекрыла все разговоры. А после сирены внезапно все стихло, только нежно звучала тихая колыбельная. Виктор протянул руку, чтобы войти в эту, скрытую, комнату, но услышал четкое: «В некоторые двери лучше не заглядывать». И проснулся.

Привычного ощущения утренней бодрости не было, вставать не хотелось. Виктор выпил пару глотков чая, оделся, и через «не могу» начал спускаться по лестнице.

Следующая ночь оказалась не лучше. Ему опять снилась эта чертова дверь. Несмотря на предупреждение, ему вроде бы даже удалось открыть ее, и он вроде бы что-то там увидел, только на утро все забыл.

Болела голова, раздражение темной волной поднялось изнутри. «К черту эту квартиру с лишними окнами! К черту этот дом! К черту Питер!» — мысленно ворчал он, спускаясь по лестнице. Надо быстрее заканчивать с делами и убираться отсюда. Но, оказавшись на набережной, он не смог побороть соблазн и повернул голову. Лишнее окно было на месте. Оно словно бросало ему вызов.

Скрипнув зубами, Виктор выругался и отправился искать магазин инструмента. «Я только узнаю, что в той комнате, и сразу покину этот дом», — уговаривал он себя.

***

Виктор срывал со стены куски обоев, которым не было конца. Затем пошли газеты. Старые, дореволюционные. Двери под ними не оказалось, обнаружилась только старая кирпичная кладка, из которой электродрель смогла выбить лишь кирпичное крошево. Оставался последний способ.

Виктор широко распахнул окно и выглянул наружу. Пятое окно было на месте.

«Я до тебя доберусь!» — прорычал он и сел на подоконник.

Далеко внизу шли прохожие. На мгновение он ужаснулся: «Что я делаю?», но безумие гнало его вперед. Он поставил ногу на узкий карниз, опоясывающий здание, затем подтянул к ней другую. Ему нужно было пройти всего пару метров…

* * *

Машина скорой помощи, взревев сиреной, рванула по набережной.

— Что случилось? — спрашивали только что подошедшие прохожие.

— Человек из окна упал, с пятого этажа.

— Убился?

— Какое там! — строитель в ярко-оранжевом жилете снял каску и почесал затылок. — Целёхонек! Свалился прямиком в страховочную сетку. Только явно не в себе. Все про лишнее, пятое окно бормотал, за которым какие-то люди, — строитель махнул рукой в сторону фасада, где было всего четыре окна. — Вот мы и вызвали «скорую». Дом-то пуст, только в паре квартир жильцы остались.

— Может, пьяный?

— Да вроде не похож, хотя выглядел неважно.

— Знаем мы вас, — раздался недовольный голос из кучки любопытствующих. — Экономите на нормальных материалах, вот он и надышался. А потом и примерещилось чего. Вон, даже здесь химией воняет так, что в дом не войти.

— Правильно человек говорит, — поддержали остальные. — Не первый случай в городе. На всем экономят, и плевать им, что токсичное.

Любопытствующие, потеряв интерес, начали расходиться. Вскоре на набережной остались строитель, да пожилая женщина — типичная петербургская старушка.

— Не нужно было открывать ту дверь, его же предупреждали, — прошептала она, глядя на здание.

— Вы что-то сказали? Не расслышал, — переспросил строитель.

— Сказала. И еще скажу: нельзя так бесцеремонно обращаться со старыми домами, все эти перепланировки калечат здания. Думаете, домам это нравится? Их души страдают и могут невольно причинить зло, хотя совсем и не хотят этого.

Уловив недоумевающий взгляд строителя, она грустно улыбнулась и подняла глаза вверх, туда, где на фасаде здания виднелось лишнее, пятое окно.

Дмитрий Корсак