Хозяин

Рагуша — удивительная река. Сначала она ловко петляет по равнинам, заботливо прикрытая плакучими ивами, а потом внезапно исчезает, оставляя после себя сухое каменистое русло.

Кажется — все, пропала, как и не было здесь никогда речки… Но она, хитрюга, снова выбирается на поверхность и, как ни в чем не бывало, продолжает свой нехитрый путь, чтобы упасть в объятия Воложбы, которая отдаст свои воды старшей сестре — Сяси, и та соединит свою судьбу с неспокойным и суровым Ладожским озером.

Странная земля окружает Рагушу. Здесь до сих пор живут и здравствуют реликтовые растения, испокон веку растущие в каньоне, оглушающем округу водопадами, взявшимися невесть откуда! Туристы любят бродить по здешним тропинкам. А я, коренная жительница этих мест, до сих пор так и не побывала, не полюбовалась памятником природы!

Собрались, наконец-то. Правда, как обычно, не в сезон. Все у нас с мужем выходит не по-людски. Что там делать, на реке, в декабре месяце? Но зима в тот год выдалась бесснежная, теплая: авось посмотрим на каньон, где гремит не замерзший водопад и открываются человеческому взору залежи древней породы, похожие на многослойный торт.

Прихватили с собой собаку — серьезного пса Мишку, бойца и охранника, с которым всегда спокойно в лесу. Грозный, попусту не лающий, с демоническим взглядом янтарных глаз, Мишка никого не боялся и служил верным оберегом на протяжении нескольких лет.

Подъехали к нужному месту, обозначенному табличкой, выкатились из машины и смело прошли по мостику на туристическую поляну. Летом, наверное, она была веселой и людной: несколько беседок, стилизованный колодец, карты местности, искусно вырезанные на дереве. Сейчас лагерь выглядел неуютно и мрачно. Ну да нам здесь не песни под гитару петь — двинулись по тропе к каньону.

Тропка петляла и извивалась, словно пьяная. Вдруг, врезавшись в вековую сосну, пропала. Мы переглянулись недоуменно: что это за чудеса? Мой Андрей обошел сосну и радостно вздохнул:

— Вот она.

Я насторожилась. Как это на тропе могло вырасти огромное дерево? Кто вообще ее прокладывал? Взглянула на мужа: тот шел и насвистывал. Пес убежал далеко вперед. Беспокойство, поначалу охватившее меня, потихоньку отпустило.

Если верить карте, то до каньона с водопадом идти всего ничего, метров двести, не больше. А мы бродим уже сорок минут. Вокруг слышен грозный рев большой воды, но нигде не видно просвета. Заблудились, обманутые «пьяной» тропой? Вполне может быть. Тревога вновь вернулась.

Я — человек деревенский, лесной. Мне необязательно искать восток или запад, топтаться вокруг елок, чтобы различить южную и северную сторону. По чаще я передвигаюсь по наитию, переданному несколькими поколениями староверов, людей, веками скрывавшимися от назойливых властей в непроходимых северных урманах.

Я без страха забиралась на дальние болота, чтобы собрать клюкву, какой местные дачники отродясь не видывали: крупная, с виноградину, отборная ягода вызывала зависть у городских «старателей».

— Откуда, Татьяна?

— За «Клином» собирала, — невозмутимо отвечала я.

— А это где? — любопытствовали соседи, никогда в тех краях не бывавшие.

— А вам туда и не надо — гиблые места…

Ни разу я не заплутала и не заблудилась — повадка такая. И ни разу не испугалась, когда пропадала едва заметная тропка. Деловито присяду на пенек, оглянусь, посчитаю свои приметы и выберусь благополучно.

А тут — чертовщина! Гремит водопад где-то рядом, а найти верный путь не могу. Собака вернулась: бока ходуном ходят, язык на плече, к ноге жмется. Эт-то что еще такое?

Нехорошо на душе, жутко. Не ко времени мы сюда явились, в недобрый час — чую! Остановилась, присела по привычке на поваленное дерево. Думаю. Мишка рядом прилег, дрожит и по сторонам озирается.

Старые люди говорили: если не проявить к лесу почтения, он тебе ответит тем же. Хозяин заблудит, закрутит, а то и загубит. Сколько народу пропало? Сколько охотников погибло? А все потому, что вломились они, грешные, в чащу, как воры или насильники. Не поклонились лесу на опушке, не сказали заветных слов, вот и получили по заслугам.

Я, девчонка тогда, много и не по делу возражала.

— Вас послушать, так сдохнуть от скуки можно! Что это за дремучесть? Каменный век! Если бы ваш Хозяин за покоем следил, так все черные лесорубы, браконьеры и вандалы давно бы сгинули. А они процветают! Так что не надо ля-ля!

Однако на ус слова мотала: мало ли что… С тех пор всегда с невидимым Хозяином здоровалась и не ерничала попусту. Наверное, поэтому никогда не попадала в беду. А сегодня вспомнила: зашли на поляну начальниками: а ну, показывай нам водопад. Муж посвистывает, покуривает, поплевывает. Дураки какие-то, честное слово.

Ведь ясно все: неприсутственный день сегодня. Не хотят нас встречать. А мы прем, как танки, идиоты!

— Э-э-э-э! Таня-я-я-я! — зовет меня благоверный. Чуть не оглохла.

Смотрю, стоит в двух метрах: орет, надрывается. Потерялся, бедолага.

— Тут я, разорался! — огрызаюсь.

Тот аж подпрыгнул.

— Ой, а я думал, все!

— Меньше думай, крепче спать будешь! — сказала я и поднялась с бревна, — Пойдем, растыка!

Удивительное дело, мы и прошли всего ничего, как вдруг перед нами открылось удивительное зрелище!

Огромный, совершенно чужой в этих тихих, неярких местах, каньон, представлял собой гигантскую чашу с отвесными стенками. Кто-то огромный выпил из нее красного, густого, как кровь, вина, а потом поставил посуду обратно, и кровавые струи потекли вниз по поверхности: сочилась влага от рудной породы.

На обнаженных камнях следы древних водорослей, ракушек, кораллов и разной другой незнакомой живности. Река, не закованная льдом, рычит, перекатываясь по голышам. Красиво и страшно — одновременно.

Вдруг я отчетливо услышала чей-то нечеловеческий голос.

— Пошла-ла-ла вон-вон-вон! По-ш-ш-ш-ла во-во-вон.

Что это? Галлюцинация? Психоз? Смотрю на мужа. А у него белое лицо.

— Ты слышал?

— Да, — одними губами отвечает.

Пес скулит и не отходит от меня.

Гул нарастает и непонятно: в воздухе он или в моих ушах, словно гигантская морская раковина шумит.

— В-о-о-н по-ш-ш-ш-ли!

Страшно разболелась голова, по спине побежали мурашки, все мое существо обуял дикий, безотчетный страх.

Чувствую: если побегу, поддавшись панике — быть беде. Какой — не знаю. Медленно-медленно отхожу от края обрыва. И вовремя: ни с того, ни с сего по стенам каньона начали перекатываться мелкие камни, осыпаясь вниз, к бурлящей гневно реке.

Супруг сообразил, собаку взял на поводок и тоже старается не суетиться. Так мы тихонечко ползли, как раки, пятясь назад, стараясь больше не смотреть на Рагушу.

Вылезли на поляну, мокрые от пота, бледные как покойники. Сиганули через мост и прыгнули в машину. Андрей похлопал по карманам — нет ключа. Да ну! Не может этого быть! Он, собранный и пунктуальный, никогда ничего не терял. Неужели выронил где-то там, у реки?

— Молодец! Вот теперь иди туда, ищи! К утру найдешь, может быть. А может, и тебя самого с собаками искать придется, — ох, не к месту был мой сарказм.

Не до шуток, если честно! Оставаться одной в машине, с напуганным до смерти псом, на пустынной дороге, по которой раз в год проедет раздолбанная таратайка местного аборигена… И то — летом. Ой, нет… Погибать, так вместе!

Я выскочила из нашего верного автомобиля. Повернулась лицом к маленькому мостику, ведущему в лагерь, и с мольбой произнесла:

— Хозяин, батюшка! Прости нас! Не послушались мы тебя, зашли без разрешения… Отпусти, родненький!

Хотите — верьте, хотите — нет, но через секунду Андрей воскликнул с облегчением:

— Да вот же ключ! Вот он! У колеса валяется!

Он завел машину: мотор заворчал, заработал. Хоть здесь все нормально. Муж включил передачу — руки предательски дрожали.

Газанул, развернул автомобиль, и мы умчались прочь — подальше от памятника природы.

Дома Андрей откупорил дорогой, свято мной хранимый для особенных случаев, коньяк. Выпил подряд три стопки, как воду.

— Что это было, Таня? — спросил меня он несколько минут спустя.

Я сидела возле разожженного камина и смотрела на игру огня, плясавшего на поленьях.

— Я не знаю…

Солгала. Все я знала и понимала. Бывает так: неурочный день, недобрый час, роковое мгновенье. Простой смертный переступает незримую черту, не прислушиваясь к сердцу, надеясь на правила, установленные людьми, забывая, что не все правила ими устанавливаются. Есть более грозные силы, существующие на этом свете издавна, когда нас и в помине не было.

После этого случая не могу больше ходить в лес одна. Все время чувствую, что за мной кто-то наблюдает внимательно. Этот кто-то — не злой и не добрый, но очень сильный. Не хочу встретиться с ним один на один: чем-то прогневала я Хозяина. А, может быть, наоборот: о чем-то желал он мне поведать, да я слушать не пожелала.

Но написать об этом все-таки решилась. Как знать, может быть, другие люди поймут тайну лесной реки Рагуши.

—

Анна Лебедева

Канал Фантазии на тему