— Не будет порядка в шкафу — не будет и в жизни, — говорила ей бабушка.
Галка уныло мыла посуду и вспоминала свою молодость. Тогда ещё была жива её славная баба Нюра, которая вечно поучала свою внучку. Любила, баловала, но и придиралась страшно. Хлебом не корми — дай слово за жизнь молвить. Критиковала всех и за всё: мужа — за внешний вид, сына — за то, что вещи разбрасывает, сноху, мать Галки, — за всё подряд. Перестала только после того, как сноха сильно заболела и слегла. Болела долго, месяцами лежала в больнице, и потом умерла после неудачной операции. Галке тогда было двенадцать. Баба Нюра сказала внучке, что та теперь — за старшую, и щедро поделилась с ней всеми обязанностями по хозяйству (а по факту, переложила их большую часть на внучкины плечи).
Справедливости ради стоит сказать, что всему, чему Галка научилась в этой жизни, она была обязана своей бабушке. Ещё подростком она мастерски научилась стряпать, рукодельничать, вести хозяйство и даже чинить сантехнику. Единственное, чему баба Нюра не смогла её научить — это женственности (потому как сама была грубовата, все годы проработала на стройке бригадиром; не до женственности было). И Галка росла никак не принцессой. И даже не Золушкой. А скорее, пацанкой. И все мальчишки со двора считали её «своим парнем», называли Галчонком, и даже не заметили, как из гаденького галчонка она со временем превратилась во вполне себе симпатичную голубку.
Хотя замужем она всё же побывала. Просто Володьке из институтского общежития уж очень нравились Галкины борщи. И, окончив институт, он сделал ей предложение. В браке Галина поняла, что борщ Володя любит гораздо больше, чем её саму, но не придавала этому значения. Ведь к женской красоте время беспощадно, а вот кулинарные навыки с годами только совершенствуются. Всё бы ничего, да только верно в народе говорят: «Седина в бороду, бес в ребро» — в какой-то момент муж просто взял и ушёл к молоденькой вертихвостке. На все призывы одуматься, он лишь кричал как обезумевший:
— Надоели твои борщи, экзотики хочется! Ты посмотри на себя, клуша, вечно у плиты: то обеды у тебя, то консервация, то ещё что! Да от тебя луком несёт за полверсты, хоть не подходи совсем! И на порядке ты своём зациклилась, сил больше нет моих: носочки к носочкам, тарелочка к тарелочке, даже обувь по стойке смирно должна стоять, тьфу, прощай!
Так и ушёл. Можно сказать, сбежал. Его слова ещё долго эхом звучали у неё в ушах, больно резали сердце без ножа, но она всё продолжала машинально собирать разбросанные по комнате вещи и складывать их аккуратными стопочками в шкаф…
— Эх, бабуля, вот в этом ты ошибалась, — вздохнула Галка, обращаясь сама к себе, — порядок в шкафу — есть, отчего же в жизни тогда полный бардак?
Мысли вслух и разговоры, с давно покинувшей этот свет, бабушкой были для неё обычным явлением. Что поделать — издержки одиночества. Хотя есть ещё и Мичман. Галина делила со своим спаниелем квадратные метры и всё своё свободное время, которого на пенсии оказалось полно. Собаку она завела сразу после ухода мужа, дабы «не впасть в депрессию», как она объясняла подругам. Но где-то в глубине души знала, что ей нужен хоть кто-то, кто бы наводил беспорядок, а она убирала. Да, она зациклена на чистоте и порядке, но наверно её всё-таки больше увлекал сам процесс: прибирать, выдраивать и ворчать потихоньку «да когда же всё это прекратиться».
Домыв посуду и разложив всё по полочкам, Галина придирчиво оглядывала кухню, выискивая чего бы ещё такого перемыть и почистить. Мичман, словно почуяв, что хозяйка совсем не устала и нуждается в труде, решил ей помочь: запрыгнул на свой любимый стул, раскидав при этом стопки газет и журналов. Для пущей верности смахнул лапой стакан с молоком.
— Ну вот опять, какой же ты неуклюжий! — пожурила она спаниеля, принимаясь за уборку, — как моя Женька прям… Сейчас снова придёт в гости и с порога начнёт всё крушить, неповоротливая… А неряха какая! Никогда чашку за собой не помоет, рубашку не погладит. Дружим же, уже лет десять поди как, а всё не приучу…
Только почему-то это Женьке в жизни никогда не мешало, думала Галка. Вон какую карьеру построила, дом — тоже, двоих прекрасных сыновей вырастила… И муж как-то не шибко переживает по поводу «творческого беспорядка» в их семейном логове. И не замечает его ни на голове у Женьки, ни в её шкафах. А в её сумки он вообще не заглядывает… там пропасть можно…
Спустя час рядом с Мичманом сидела Женя и уплетала за обе щеки бутерброды, роняя крошки на пол, и кусочки колбасы — спаниелю. Мичман весело спрыгивал со стула, хватая на лету колбасу. Затем снова взбирался на стул. Получалось у него не всегда ловко, и пол начинал поблёскивать жирными пятнами от его неудачных попыток. Галка уже стояла наготове с совком, щёткой и тряпкой в руках. Женька заныла:
— Да брось уже всё, давай посидим по-человечески! Кому он нужен вообще — порядок этот? Никому! Твой вон не оценил. Больше не названивает, кстати?
Галка отрицательно помахала головой:
— Нет. И не надо. Я номер же сменила и замки, на всякий случай. Совет им да любовь! Только слышала, что язву заработал: не готовит она ему — фаст-фудом питаются. За что он её полюбил только?
— Любят ведь не за что-то, а просто так. Или даже, порой, вопреки. Я вот тоже готовить не умею, — улыбнулась Женька, — меня муж кормит: шеф-повар, как ни крути. Мишлена обещают. А в детстве меня двоюродный брат кормил! Мы рядом жили и он всё время на нашей кухне орудовал. Страшно любил готовить, особенно макароны по-флотски. Кстати, скоро возвращается снова, Мишаня мой, приходи — посидим. Находился он, говорит. А может, по возрасту уже «списывают». Только он на суше не сможет… Надо бы ему поближе к морю перебраться.
— Это капитан который? Дальнего плавания? — спросила Галина, вспоминая брата подруги, которого не раз видела на снимках и восторгалась его лучезарной улыбкой. Женя часто получала от него весточки с далёких берегов. Подруги любили рассматривать его фото и читать любопытные заметки к ним. На всех фотографиях Михаил просто светился от счастья; с них так и веяло свободой, жизнерадостностью и морем. Обаятельный мужчина с армейской выправкой в белоснежной форме изумительно смотрелся на фоне лазурного неба, где беззаботно кружат чайки и приветливо сияет солнце… Галина всегда заряжалась какой-то позитивной энергией от этих снимков и боялась себе признаться в том, что давно мечтает познакомиться с Михаилом воочию.
И порой события не заставляют себя ждать, развиваясь совсем не по запланированному сценарию. Так случилось и в этот раз: едва Женька заговорила о своём брате, как он позвонил ей на мобильный. Огорошил новостью, что уже вернулся. Но вечером дела важные. А сейчас вот решил сделать сюрприз и навестить; уже подъезжает к её дому. Женька взмолилась, обращаясь к Галине:
— Ой, Галочка, можно он сюда приедет? Дома-то никого, мой только вечером придёт, а в квартире шаром покати и барда-а-ак такой, аж стыдно. Брат у меня чистюля, прям как ты, не хочется лишний раз выслушивать…
Получив согласие, Женька продиктовала брату адрес, а Галина стала думать, какую бы выпечку ей приготовить на скорую руку.
— Да брось ты, — одёрнула её подруга, — Мишаня никогда с пустыми руками не приезжает. Да и говорю же, он обожает готовить. Если что, то и сам голодным не останется, и нас накормит!
— Неудобно как-то, гость всё-таки… — нерешительно замялась Галина.
— Неудобно гостя в фартуке встречать, особенно капитана! — засмеялась Женька, скомандовав, — Лучше быть при параде, ну-ка марш переодеваться!
Почему-то Галина не стала противиться и послушала подругу. Сама не заметила, как выбрала себе платье (хотя не носила его уже долгое время), изящно причесалась и даже нанесла макияж. Глянув в зеркало, она не сразу поверила своему отражению — на неё глядела очень симпатичная дама, достойная самых громких комплиментов. И Галина сначала получила их сама от себя, затем — от Женьки, а спустя какое-то время — и от гостя, который предстал перед ней уже не на снимках, а наяву, во всей своей капитанской красе.
Михаил оказался очень интересным собеседником. Он живописно рассказывал обо всём на свете так, что Галина с Женькой слушали, раскрыв рот. И даже Мичман притих, сидя смирно возле гостя, хотя обычно заливался истошным лаем при встрече незнакомых людей.
Как и пророчила Женька, брат вызвался приготовить своё любимое блюдо, чему подруги только обрадовались. Галина по достоинству оценила чистоплотность Михаила, который в процессе готовки не заляпал кухню ни единым пятнышком (всю жизнь она была уверена, что никому, кроме неё и её бабушки, это не под силу). Михаил же в свою очередь вслух восхитился идеальным порядком, образно ставя Галину в пример всем женщинам. И лукаво бросил сестре:
— Тебе бы так! Учись, а то муж сбежит!
— Ой, за столько лет не сбежал, а тут вдруг сбежит? Не все ж такие, как ты! — колко ответила Женька. А подруге пояснила, что брат в своё время разошёлся с женой из-за пустяка (по её мнению), а именно — из-за «свинства» (по словам Михаила).
Ему была неприятна эта тема, и он не хотел обсуждать бывшую супругу, но сестрица не унималась:
— Зато красавица была от природы, и фигура какая! Вы ж на это клюете, так ведь?
— Одно дело — встречаться, другое — жить. Полюбоваться можно, а вот полюбить по-настоящему… Ты всегда неряшкой была, но у тебя душа чистая — это главное, а бывает… Давайте я промолчу лучше, не по-мужски это. Просто люблю чистоту и порядочность во всех смыслах. В бытовом плане — тоже; я с детства к порядку приучен, чтоб всё по полочкам было. Мать с отцом так учили, потом во флоте. Можно сказать, зациклен на порядке, что есть — то есть!
— Прям как Галка, два сапога пара; она у нас тоже такая! — вскрикнула Женька, — но мне вас не понять, чудики.
В этот момент Михаил и Галина как-то по-особому глянули друг на друга, с уважением. Так бывает, когда встречаешь единомышленника, который поймёт твой взгляд без слов. И сразу между людьми возникает симпатия и становится радостно от этой встречи. Приятно, что вот ты, оказывается, не один такой на планете, что есть ещё один человек, разделяющий твои ценности и пристрастия (или «бзики», как говорят некоторые).
Когда Михаил отлучился на минутку, Женька озорно глянула на подругу:
— Ну как тебе мой брат? Понравился?
— Приятный мужчина, да, — ответила Галина, и непроизвольно покраснела.
— И всё? Просто приятный? А если поподробнее?
— Ну, симпатичный, обаятельный, есть в нём какая-то изюминка…
— Да в нём не просто изюминка, а целая курага! — засмеялась Женька, и даже Мичман весело затявкал, словно в знак согласия.
Сгустились сумерки, и Михаилу было пора прощаться, хотя по всему казалось, что уходить он никак не хочет. Странно, но он ощущал себя здесь, в гостях у подруги сестры, где был впервые как дома. Он привык, что его с радостью принимают в любой компании, но самому ощущать душевный комфорт приходилось не так часто. А сейчас его не отпускали тепло и уют семейной атмосферы, и даже спаниель схватил его зубами за край штанины, не желая отпускать.
Михаил в нерешительности застыл у порога, а Галина принялась зачем-то переставлять чашки на столе. И только Женька была спокойна как удав. Она знала, что они обязательно вскоре снова соберутся все вместе. Ведь через несколько дней у них с мужем Юбилей, а этот праздник её брат не пропустит ни за что на свете. А ещё Женька уже мысленно выселяла квартирантов из своей квартиры в Феодосии, и заселяла туда Галку с Мишаней.
Прощаясь с братом, она весело отцепила Мичмана от его штанины, и подозвала подругу:
— Дверь закрой, хозяюшка, а то замки у тебя новые — я ещё не научилась.
— О, примета есть: новый замок — к новому счастью! — сказал капитан и отдал дамам честь.
Галина наконец оставила в покое чашки и подошла к входной двери. Михаил уже был за порогом и улыбался на прощание своей ослепительной улыбкой. Мичман громко затявкал на руках у Женьки, вырываясь на лестничную площадку. И, как бы не хотелось хозяйке повременить, пора было закрывать дверь. Они обменялись с Михаилом понимающим взглядами, и Галина сказала:
— До встречи!
—
Автор: Диана Моисеева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
