Друг (2)

Не с первого раза, но Никите удалось уговорить собаку перейти к черному входу.

— Вот, посиди тут. Я сейчас.

Пес сел. Как будто понимал, что говорит Никита. Тот забежал в больницу, открыл кладовку, вытащил старый матрас и снова вышел на улицу.

— Вон, пойдем туда. Там в подвал дверь давно не открывается, да и не ходит тут никто, а крыша есть.

Никита расстелил матрас. Пес немного посмотрел и лег.

— Вот и хорошо. Ты только по территории не бегай, тут сиди. Я еду тебе приносить буду, а ты не высовывайся. Может, и выкарабкается твой хозяин.

Никита вернулся в больницу, подошел к Ане. Как ни в чем ни бывало, спросил:

— Ну как он?

— Спит. Но все очень плохо.

***

Рано утром Никита заглянул в палату. Мужчина лежал, опершись на высоко подставленную подушку. Он увидел Никиту.

— Парень, эй, парень!

Он вошел.

— Это же я тебя просил вчера Друга посмотреть? Как он? Не убежал?

Никита присел.

— Нет, я ему постелил там, возле входа в подвал. Пирожков дал. Умный пес. Правда, не сразу договориться получилось.

— Умный не то слово! Мне вообще кажется, что он добрее и умнее многих людей. Понимаешь, его хозяева в лес завели. Да не в лес, а вон, перелесок сразу за заводом. Привязали и ушли. А он даже не лаял, все верил, что вернутся. Я на него чудом наткнулся. Иногда в том лесочке интересные вещи найти можно, даже телефоны попадались, любит его молодежь… Ну вот, я время от времени там хожу. Друг уже не вставал. Земля вокруг погрызена. У меня водичка с собой была, кое как напоил его, отвязал. А он смотрит на меня, а в глазах слезы… А я и сам заплакал. Сколько на свете подлости людской, по себе знаю.

К их разговору прислушивались те, кто лежал тут же, в этой палате. Еще Никита видел, что у двери стоят Аня и Эмма Эдуардовна.

— А вас зовут-то как?

— Так Михаил Сергеевич я раньше был, а уж лет пять как Миха.

— Так вы не всегда…

— Бомж? Нет… Кто же с рождения бомжом бывает… Все у меня было. Квартира, семья. Только вот детей своих не было, а у жены были. Мы не ругались никогда, я их, как своих любил. Работа хорошая у меня была. Еще Галина жива была, еще даже на пенсию не ушла, квартиру мы купили большую. Чтоб всем места хватало. Ту, первую, старшему оставили, а младшему тоже попозже собрали. Не очень они довольны были, что мы-то в большой остались, а им маленькие, но у Гали не забалуешь. Так рявкнула на них: «Мы вам жилье купили. Надо больше — вперед, зарабатывайте». Прощения просили. А как Гали не стало, так и попросили меня вон. Сказали, я им никто и звать меня никак… Хотел было судиться, а потом передумал… сил уж не было, да и гордость заела… а на работу не берут. Так вот и дошел до помоек.

Я тогда около Друга сутки находился. Даже пришлось пачку сосисок украсть в магазине. Никогда воровством не занимался, а тут согрешил. К утру он встал… И пошли мы с ним ко мне. Уголок у меня там обустроен, на теплотрассе. Там удобно, много помоек вокруг. В общем, отлежался пес и пропал. Обидно мне немного было… ну, не искать же его.

А в городе у нас молодежь уж больная злая. Она-то, может, и везде такая, но другую-то я не видел.

Возвращался как-то я к себе. Поздно уже было. По средам просрочку в супермаркете нам вывозят. Хорошо так я еды набрал, а тут они. Подвыпивши, скучно им. Пристали, все отобрали, раскидали, а потом и меня пинать стали. Что я? Если и прибьют, то мир только чище станет. Я уж голову руками прикрыл и глаза закрыл. И вдруг тихо. Потом визг. Глаза открыл, а Друг их буквально раскидал. Бежали они с визгом.

Подошел ко мне, в глаза смотрит, как будто прощения просит. Умный он очень.

А потом заболел я. Температура, холодно. Ни встать, ни сесть не могу. Он меня собой согревал. Я очнулся, пить хочу… А ничего нет. Сам себе сказал: «Попить бы», — да снова провалился куда-то. Глаза открываю, стоит надо мной, а в зубах бутылка с водой. Уж не знаю, у кого и отобрал. Ты пойми парень, пропадет он, не доверяет никому…

Сзади кто-то всхлипнул. Никита обернулся. Ну, конечно, Аня. Выскочила из палаты.

— Вы не переживайте. Лечитесь, я его пока подкармливать буду.

Никита встал. Кто-то из пациентов окликнул его:

— Эй, парень, подойди.

Его звал мужчина с самой дальней кровати. Никита подошел, и мужчина протянул пакет.

— Вот, возьми Другу. Тут котлеты… и макароны вроде.

Никита улыбнулся.

— Спасибо.

Хотел уйти, но и остальные пациенты закопошились. Из палаты выходил уже с большим пакетом.

— Ну, Другу тут на два дня.

Так и повелось. Каждое утро стоял пакет, дожидался Никиту. Всем женам было приказано приносить гостинцы псу.

Каждый раз, когда Никита приходил к собаке, тот с надеждой вставал ему навстречу. Но Никита качал головой.

— Нет, Друг, не может он пока…

Собака вздыхала почти по-человечески и опускала голову.

Никита гладил его, приговаривал:

— Ну потерпи, потерпи немного.

Пес как будто не верил ему. И правильно делал. Никита прекрасно знал, что Михаил Сергеевич из больницы больше не выйдет.

Вечером Никита вышел подышать, заодно и Друга покормить. Настроение было отвратительным. Михаилу Сергеевичу становилось все хуже.

Когда подходил к подвалу, услышал, что кто-то там говорит. Испугался, что собаку прогнали, шаг прибавил, а потом остановился.

Рядом с Другом сидела Аня. Ее смена закончилась больше часа назад, а она все еще здесь была. Собака что-то доела из контейнера, Аня убрала его в пакет, а сама достала расческу:

— Сейчас мы все колючки вычешем, и будешь ты красивый.

Никита дернулся, у пса пасть такая, что он Ане руку откусит и не заметит, но Друг покорно лежал. Аня долго его расчесывала и все что-то говорила. Казалось, что собака даже задремала. А потом девушка достала из сумки красивый, дорогой ошейник.

— Друг, давай, потерпи. Нужно. Без ошейника ты, как бездомный. А с ошейником тебя никто не тронет.

Видно было, что пес не очень доволен. Но он терпел.

Аня встала.

— Ну, все. Я завтра еще приду, только не рассказывай никому.

Она ушла, а Никита долго еще стоял и думал о том, что жизнь, которой он жил раньше, какая-то ненастоящая…

***

Утром Михаилу Сергеевичу стало хуже. Он задыхался.

— Никита, мне ничего не нужно. Никаких ваших лекарств, ничего. Только прошу тебя, дай мне попрощаться с Другом. Прошу. Отсоедини от меня это все…

Мужчина кивнул на капельницы.

— Не могу я так уйти. Понимаешь, не могу…

По его щеке скатилась слеза. Никита понимал, что если он все это отключит, то может и не докатить его до выхода.

К ним собрались мужики со всей палаты.

— Никита, ну, неужели ничего нельзя придумать? Негоже так…

— Да понимаю я… Только здесь больница, стерильно все.

— Да плевать… Ты посмотри, человек уйти не может.

Да все он понимал. Но что он мог? Никита встал. Все он может. К черту этот спор, к черту эту фирму отца. Пусть его уволят. Он резко повернулся и наткнулся на взгляд Ани. В нем читалось восхищение.

Никита выскочил на улицу.

— Друг, я прошу тебя, только тихо. Может и не заметит никто. Пойдем, пойдем к хозяину.

Он уже открыл дверь, как проход заслонили. Перед ним стояла Эмма Эдуардовна.

— Это еще что такое?

— Эмма Эдуардовна… Я прошу, пожалуйста. Пять минут. Дайте им попрощаться. Я все понимаю. Уволите меня потом.

Она минуту молчала. Кто знает, что происходило в тот момент в ее голове, но женщина вдруг сделала шаг в сторону.

— Ладно. Пусть и меня тогда увольняют.

— Друг, за мной!

Никита бросился бегом по коридору больницы, Друг рядом. Впереди Аня открыла дверь. Собака, как будто что-то почуяв, в два прыжка оказалась перед палатой… еще прыжок, и Друг стоит на задних лапах перед постелью Михаила Сергеевича, передними лапами опирается на край кровати. В палате мертвая тишина. Мужчина открыл глаза. Попытался поднять руку, но у него не получалось. Мешали капельницы. Тогда он их просто вырвал второй рукой.

— Друг! Ты пришел…

Собака положила голову на грудь Михаила Сергеевича. Тот погладил Друга. Раз, другой. Улыбнулся… Улыбка так и застыла на его губах. Рука соскользнула. Кто-то сказал:

— Собака плачет….

Никита подошел к кровати. Друг и правда плакал.

— Все. Пойдем… Пойдем…

***

Никита сел на заборчик, а Друг ушел в кусты и улегся там. К Никите подошел мужик из палаты, который когда-то первым отдал свои котлеты. Протянул пачку сигарет. Никита посмотрел на него, хотел сказать, что не курит, но потом махнул рукой. Закурил.

Рядом присела Аня. Глаза красные, нос распух.

— Ань… Я последний день сегодня.

— Почему?

— Понимаешь, я здесь сначала в наказание, потом потому что хотел отцу доказать, что я могу… Он мне фирму должен был отдать. Да не в фирме дело. Я не могу. Поеду домой. Скажу ему прямо -твой сын никчемный человек. Прости, Ань…

Никита ушел. Написал заявление, собрал вещи. Аня наблюдала в окно, как он подъехал к входу на своем «мерседесе», вышел. Открыл пассажирскую дверь и направился к кустам. Что-то говорил Другу, потом пошел к машине, оперся на нее и стал ждать. Собака подошла минут через пять. Долго смотрела в глаза Никите, а потом прыгнула в машину.

Аня снова плакала.

— Ты не никчемный! Ты лучший!

***

Через пару дней Аня увидела, как с главврачом идет мужчина, на которого был очень похож Никита. Она вихрем спустилась по лестнице и выскочила на улицу.

— Вы папа Никиты?

Главврач удивленно на нее посмотрел.

— Аня, что происходит?

— Подождите, Сергей Николаевич, потом меня уволите! Так это вы?

Вадим Олегович также удивленно смотрел на маленькую девушку с милыми конопушками.

— Я.

— Вы не смеете! Слышите! Вы не смеете думать, что Никита никчемный! Он самый лучший! Он единственный, кто не побоялся и дал попрощаться человеку перед смертью со своим другом! У Никиты есть сердце и душа!

Аня развернулась и пошла в здание. Вадим Олегович улыбнулся.

— Видал, какая?

Сергей Николаевич ответил:

— Вот и что с ней делать? Девочка хорошая, но все время ей правду подавай!

— Это плохо?

— Это не всегда хорошо…

***

Прошло три года.

Из ворот красивого дома вышло целое семейство. Никита катил коляску, а у Ани на поводке был огромный холеный пес. Они дошли до речки, и Аня отпустила собаку.

— Друг, далеко не уходи!

Собака огромными прыжками понеслась к реке. Минуты через две ребенок в коляске запищал. Друг тут же такими же прыжками оказался у коляски.

Аня рассмеялась.

— Никита, нам, похоже, нянька не потребуется. Ну что ты примчался? Соня просто соску потеряла.

Ребенок снова уснул, Друг заглянул в коляску и, только удостоверившись, что все в порядке, снова погнался за бабочкой…

—

Автор рассказа: Ирина Мер