Баба Вера в который раз потеряла свои очки. И ведь помнила, что оставляла их на полке. Сто раз посмотрела – нет. А ведь они, смерть, как нужны были сейчас. Приходил мастер по ремонту газового оборудования. Показал корочки, все как положено. В стране программа сейчас такая: подводят газ к каждому дому. Всего и надо: подать заявку, подписать договор и выполнить предоплату. Ну, не счастье, а?
Ей, Вере, смерть, как надоело каждую осень трепать нервы из-за дров. Найди продавца, договорись с ним, чтобы его цена совпадала с суммой баб Вериных скудных накоплений. Если получится сойтись в цене, то привезут машину клячиков или пиленых. Надо еще Богу молиться, чтобы хороших, не трухлявых.
В позапрошлом годе один ухарь сообразил: вывалил на двор бабы Веры кучу сгнивших от старости березовых огрызков. Деньги-то взял настоящие, новые. И умотал, нахал. Уж как баба Вера сушила эти поленья, чтобы хоть как-то растопить печку – все напрасно. Как назло, зима тогда стояла злая, морозная. А труха еле-еле тлеет. Так обидно было, до слез! Хорошо, что сосед, мужик злющий на язык, задиристый и вредный, увидев, как баба Вера плачет в дровянике, сжалился и уступил ей целых два куба сухих и звонких осиновых кругляков.
Вот тебе и бирюк. Вот тебе и нелюдь. А ведь какие сплетни ходили про соседа: и сидел-то он за убийство, и ножик при себе носит всегда… А тоже человек – не дал сгинуть от холода старухе! Баба Вера поднатужилась тогда, скопила четыре тыщи и понесла долг отдавать. Так вылетела как пробка из добротной, крепкой избы соседа! Уж такими он ее матами крыл, уж такими словами обзывал, что баба Вера три дня боялась даже из дому нос высунуть. Уж больно суров этот Егор Степаныч, уж больно грозен!
Если повезет, то дровишки надобно еще и в поленницу сложить. Вот и кряхтит бабка три дня, а то и больше, работает. Раньше-то, бывало, только звон стоял – за день могла полный сарай накидать. А теперь… Да что и говорить: худо бабке одной. Ее муж, уважаемый всеми Николай Васильевич, чем-то на Егорку похожий в молодости, был рукастый и оборотистый мужик. Все у него догляжено в хозяйстве, во всем у него порядок. Спокойно жилось бабе Вере под таким строгим надзором, под таким надежным крылом! Ее дело простое, бабье: скотину обрядить, огород и избу в порядке держать, да детишек блюсти. Ни о чем думать не надо – обо всем Николай Васильевич додумает!
Где он теперь, родный Коленька? Где они теперь, детишки? Муж на кладбище, под высокой сосной девятнадцатый год покоится. Туда же, к отцу и сынка старшего баба Вера уложила, лично глазыньки ясные закрывшая. Коленька от болезни помер, а Васенька в пьяной драке погиб пятнадцать лет назад.
Другой сын, Андрюшка, на заработки, на самый край страны уехал давным-давно – ни слуху, ни духу. Может тоже, в пьяной драке зарезали. Или бандиты какие за деньги убили. Много их шастает, охотится на парней с денежной мошной, домой едущих. Машка Веселова рассказывала: соберутся в поезде, подкараулят кого побогаче, в ресторане подпоят и выкидывают пьяных прямо с паровоза. Страсти какие!
Вера все глаза выплакала, ждала письмишка. Вот уже и телефоны появились новомодные – с Австралии даже можно матери-то позвонить! А Андрюшка так и не звОнит. Да и как? У нее же нет такого телефона. А письма, наверное, почта и не отправляет теперь. Зачем ей они, когда у всех телефоны в карманах? Так, сидят почтальонки, ногами болтают без толку, консерву заграничную на почте всем, кому ни попадя, продают.
Вот такая у бабули невеселая жизнь. А тут, словно солнышко в дом заглянуло! Хороший такой, приятный, представительный мужчина в калитку постучал. Так и так, здравствуйте, будьте любезны, спасибо, пожалуйста. Очень вежливый. Объяснил все, по полочкам разложил. Баба Вера сначала обрадовалась, а потом чуть не заплакала. Предоплата нужна. Аж сто тысяч!
— Ой, сынок! Да ты что! – замахала руками, испугалась. Подумала, что сейчас мужчина захлопнет свой портфель и выйдет, да еще и гаркнет напоследок:
— Дура, бабка! Отнимаешь мое драгоценное время! Кикимора лесная!
А он ничего, не заругался.
— Вера Григорьевна, я прекрасно понимаю тяжелое ваше положение. И предлагаю упростить задачу. Вам и газ в дом подведут без проблем, и платить за это надо будет всего две тысячи в месяц. Годик поплатите, зато потом как королева заживете!
— А как это, миленькай?
— А просто. Можно взять небольшой государственный заем. Без процентов! Всего-то и нужно: ваша заявочка и паспортные данные.
И так все быстро, так все шустро он обтяпал – любо-дорого! И еще подарок вручил: ручку и блокнотик от самого «Газпрома». И ушел, какой-то договор оставив.
Машка Веселова была на десять годков моложе, чем Вера Григорьевна. Она все время учила подругу:
— Ничего не подписывай, пока не прочитаешь внимательно! Ни одной бумажки!
И об этом баба Вера вспомнила только под вечер. Батюшки, вот дура-то! Взяла бумажку с договором: красивая такая, гербовая, вся в золоте! А что написано – не понять. И очки не найти. И не плюнуть. Спать, не прочитав, не ляжешь! А как на ночь глядя к Маше-то пойдешь? Еще скажет:
— Куды тебя, старую тятерку принесло! Все путние спят давно, одна ты вечно по деревне шалавишься!
Вся издергалась, вся изволновалась. Вышла на улицу, присела на крылечко, бессильно опустив натруженные руки. За ровным, досочка к досочке, штакетником ковырялся по хозяйству вечно угрюмый Егор. Приподнял голову, увидел бабу Веру, буркнул: «Здрасти». И опять склонился над уличным, освещенным лампой, верстаком. Смотреть на Егора – одно удовольствие. В руках у него все спорится. Давно ли избушка-развалюшка стояла одна-одинешенька. Померли хозяева – смерть дому.
А однажды кто-то скосил бурьян-крапиву. А потом поднял нижние венцы, заменив на свежие, пахнувшие смолой. И через некоторое время поползли слухи, что купил покойного Северьяна избу пришлый бирюк из сидельцев. Вот он, Егор. Хороший хозяин. Жену бы ему, да деток, пока не старый.
Сосед опять посмотрел на бабу Веру. Та сидела в той же позе.
— Бабка Вера! Жива?
Вера Григорьевна встрепенулась, закивала головенкой:
— Жива, жива Егор Степанович!
— А не приболела?
— Нет, слава Богу, здорова. Только… это…
Егор отложил инструмент, снял перчатки и медленно, на твердых своих хозяйских ногах зашагал прямо к баб Вериному редкозубому заборчику. Облокотился сначала, да, спохватившись, убрал руки. Заборишко на честном слове держался – вот-вот упадет.
— Ну что там у тебя стряслось, баба Вера?
— Да ты зайди, Егор Степанович, ты зайди, рОдный.
Баба Вера засеменила в дом, оглядываясь и приглашая Егора за собой. Он пригнул голову над низкой притолокой (по уму строили, чтобы тепло из дома не выпускать) и прошел в горницу. Хорошо тут. Тихо. Только ходики, боги избы, мерно отстукивали время: тик, тик, тик, тик.
Широченные половицы натерты до блеска, окна поставлены невысоко, приземисто. Ситцевые занавески на протянутой проволоке. Кровать железная в углу с пуховой периной и стопкой подушек. Цветастая дорожка под ноги подстелена. Стол под вязаной скатеркой. Фикус в чугунке. У Егора даже под ложечкой засосало: как у родимой бабаньки, в далеком детстве, в той, радостной и бесхитростной жизни.
Баба Вера взяла расписную бумагу и протянула мужику.
— Вот, Егорушка, сынок. Мущина севодни приходил. Обещал газ провесть. За две тыщи в месяц. Оставил вот документ. А я, дура, и прочесть забыла. И очков не найду никак. Ты глянь, у тебя глаза молодые, что там прописано?
Егор глянул на тисненый золотом кусок картона и посерел.
— Баба Вера, а он денег просил?
— Дык, просил. А у меня и нету. Дык, этот, займ оформлял.
— Паспорт показывала ему?
— А то как же? Солидный, вежливый мущина, как не показать?
Егор выдохнул:
— Так, баба Вера. Садись. Рассказывай все. И не ври!
То, что бабу Веру, как и многих других одиноких, беззащитных российских стариков, обманули нагло и вероломно, а по словам Егора – просто кинули – до сознания старушки дошло не сразу. А как дошло…
Егор носился по горнице, как подрезанный. Быстро, наметанным глазом окинул комнату в поисках аптечки, нашел лекарства. Подскочил к женщине, вручил, налил из пузатенького чайничка холодной заварки. Она выпила таблетки, затряслась вся, а слезы так и текли по прорубленных в коже бороздках морщин.
— Да как же это, Егорушка! Кого грабить, обманывать? Меня? Да что я ему сделала, басурманцу! И ведь такой приличный мущина, такой обходительный! Да как же я теперь буд-у-у-у, а-а-а-а…
Автор рассказа: Анна Лебедева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
