Я всегда любил гулять под дождем, чтобы никто не увидел моих слез…
Чарли Чаплин
Осень вступила в свои законные права. По утрам слышится карканье ворон над сонными улицами, и чуть видны в белесом тумане силуэты случайных прохожих. В оголтелых криках черных птиц слышится страх перед наступающими холодами и какое-то мистическое пророчество. Пуст и безмолвен парк маленького городка Е. с его вычурными силуэтами скамеек и завитушками старинных фонарей. Серые хрущевки вокруг парка уныло смотрят блёклыми глазницами стекол, а в зеркальных осколках луж отражается лишь пепельно-серое небо и тучи, гонимые ветром.
***
В одном из домов возле парка жил старик. Пару лет назад его жена умерла после тяжелой продолжительной болезни. Дети повзрослели, разъехались по городам и почти не пишут. Лишь почтовые открытки со скупыми шаблонными словами присылали раньше отцу по праздникам. А потом и вовсе перестали писать.
Вечерами Иван Петрович доставал эти яркие образцы современной полиграфии, и заново перечитывал их, поглаживая худыми сморщенными пальцами. Открытки немного скрашивали досуг этого одинокого человека и напоминали об ушедших днях, наполненных счастьем и детским смехом.
***
Старость наступает внезапно, удивляя своим появлением даже оптимистов. Кажется, что еще недавно человек был молод, весел, окружен друзьями, а сегодня, подойдя к зеркалу, они внезапно обнаруживает, что ему за семьдесят, а друзья навсегда ушли из этого несовершенного мира. Плохо и то, что старость сопровождается болезнями, несносным характером и одиночеством. Осень обостряет эти чувства, и в душах пожилых людей просыпается тоска.
Но нашему старику грех жаловаться. Не так уж он и одинок. У него есть друг. Старенький, как и он сам, той-терьер Чарли. Петрович назвал его в честь знаменитого комика эпохи немого кино Чарли Чаплина. Сэр Чарльз Спенсер Чаплин любил смешить людей до слез, но иногда в его глазах тоже появлялись слезы.
Из-за преклонного возраста пёсик уже не так весел, как его знаменитый тезка. Собачий век недолог, и десять лет — солидный возраст для собаки. У Чарли черный окрас с бежевыми подпалинами. Он маленький, но очень храбрый, и готов защищать своего хозяина от любых врагов.
Пёсик часто любит лежать на вытертом плюшевом коврике, поглядывая умными глазками на хозяина, и прислушиваясь к его словам. Иван Петрович подолгу разговаривает с собакой. Они обсуждают последние телевизионные новости и фильмы. Иногда горячо спорят и даже ругаются. Неважно, что пес не умеет говорить. Петровичу кажется, что Чарли все понимает и смеется над его удачными шутками. Во всяком случае, он искренне верит в это. А пёс не разрушает стариковских иллюзий, потому что от природы молчалив и застенчив.
***
Каждый день друзья утром и вечером выходят гулять в парк. В холодную погоду Петрович надевает на Чарли красный жилетик, а сам набрасывает старинный брезентовый дождевик, которому не страшны капризы осенней погоды. В парке мужчина садится на скамейку, а Чарли начинает бегать вокруг, деловито обнюхивая окружающую территорию и ставя свои собачьи метки.
Но бывают и у них счастливые дни. Это случается, если в парк выходят гулять жильцы из соседних домов с собаками. Тогда у старика и Чарли наступает праздник. Люди и животные быстро знакомятся, находят общий язык, но, увы, ненадолго. У новых друзей есть свои семьи, дела, проблемы, и когда они уходят, Петрович и Чарли опять остаются одни.
***
В то пасмурное утро старик и собака рано вышли на улицу. В парке еще никого не было, лишь дворник сметал в кучу упавшие листья. Иван Петрович уселся на лавочку и достал газету.
В это время к соседней лавочке подошли двое парней, и, присев, достали бутылку водки с нехитрой закуской. Выпили, быстро захмелели и завели громкий и бессвязный разговор. Один выпивоха ненадолго ушел, но вскоре появился, неся еще одну бутылку. Ребята умели пить, и были профессионалами в этом виде спорта. Вторая бутылка закончилась так же быстро, как первая. Все чаще со стороны загулявшей лавочки раздавалось веселое ржание. Наверное, приятели пересказывали друг другу походный набор анекдотов.
Чарли, уставший от беготни по кустам, приблизился к выпивохам и уселся рядом, с любопытством разглядывая их умными глазками.
— Ну, чего уставился, мохнорылый? — заплетающимся языком молвил один из пьяниц, – выпить хочешь? Давай, беги за чекушкой, мы подождем! Он глупо рассмеялся, восхищаясь собственным остроумием.
— У него денег нет, Колян, – добавил второй, – он бесплатно любит. Что, псина, хочешь выпить на дармовщинку? Ладно, уговорил так и быть, налью тебе пятьдесят грамм для почина.
Он налил в стакан немного водки, приподнялся с лавочки и попытался схватить собаку. Чарли увернулся, отскочил в сторону и залаял.
Алкаш пошатнулся и, не совладав с земным притяжением, рухнул на спину.
— Эй, ребята! Не трогайте пса! Что он вам плохого сделал? – привстал с лавочки старик.
— Так это твоя дворняжка?! Поразводили этих шавок – ни пройти, ни проехать! – пробурчал поднявшийся алкаш, разглядывая руки, исцарапанные в кровь.
Чарли забегал вокруг дружков, захлебываясь лаем. Ему не нравились пьяные.
***
Иван Петрович редко пил. В последние годы водка не доставляла ему радости и вызывала лишь отвращение. Он был ветераном ВОВ, и на его одиноком пиджаке в шкафу висело несколько боевых наград. В последний раз пришлось выпить два года назад, когда в гости зашел его боевой друг, майор в отставке Федор Васильевич Гаврилов. Майор был невысоким лысым стариком, с худым болезненным лицом и печальными морщинистыми глазами. Одет он был в полосатый изношенный костюм с орденскими планками. Левую руку ему заменял протез в черной перчатке.
Чарли вспомнил, как однополчане сидели за обшарпанным кухонным столом.
Парила алюминиевая кастрюлька с картошкой в мундирах, лежала грубо порезанная буханка черного хлеба, миска с солеными огурцами и две открытые банки дешевых консервов с невкусным запахом томата и кильки. А еще на столе стояла бутылка. Из нее бывшие солдаты наливали в стаканчики прозрачную жидкость и опрокидывали их со словами: «Ну, светлая память!» и «Давай, за наших ребят!».
Когда бутылка опустела, старики пели военные песни, которые Чарли слышал по телевизору. А потом, когда гость ушел, Петровичу было плохо. Он часто бегал в туалет и пытался подражать там рычанию льва. На следующий день старик окутал голову полотенцем и стал похож на индуса. Затем лежал весь день на диване, постанывая и глотая таблетки…
***
Воспоминания Чарли прервал злобный крик: «Ну, все, зараза, долаялся!» В собаку полетела пустая бутылка и попала в голову. Чарли завизжал и закрутился на месте. Затем упал и забился в конвульсиях.
Алкаш не ждал такого точного попадания. Поняв, что убил собачонку, развернулся и, шатаясь, пошел прочь. Его собутыльник поплелся за ним. Старик подошел и взял Чарли на руки. Он долго смотрел на своего маленького друга, и в его глазах дрожали слезы, такие редкие у мужчин и бывших солдат. Руки старика тряслись. Он закутал собаку в полу дождевика и понес домой.
Вечером, когда стемнело, Иван Петрович взял лопату и вышел на улицу. В руке он нёс сверток. Тело Чарли было закутано в обрывок простыни и перевязано голубой атласной лентой. Старик выкопал неглубокую яму и похоронил собачонку в зарослях сирени, недалеко от подъезда.
На невысоком могильном холмике положил обломок черного гранита с надписью, коряво выцарапанной гвоздем: «Дорогому другу Чарли, погибшему осенью …года. Спи спокойно».
***
После смерти пса старик сильно изменился. Почти перестал есть. Подолгу сидел у окна и смотрел вдаль пустыми и бессмысленными глазами. Выходя по утрам в парк, сидел на скамейке и невпопад отвечал на вопросы знакомых. В дрожащих руках он постоянно сжимал красный жилетик собаки.
Соседи шептались, что старик сходит с ума. У Петровича стало часто болеть сердце. Один раз случился приступ, и соседи вызвали скорую. Приехавший врач выписал какие-то дешевые таблетки, но в больницу не положил. Сказал: «Все в порядке. Крепкий старик. Семьдесят два года. Прошел войну. Еще поживет!»
Соседка, Марья Васильевна, видя его состояние, несколько раз приходила к старику. На скорую руку готовила суп из китайской лапши в пакетиках и стирала бельишко. Но Петрович почти не отвечал на ее вопросы и бессмысленно смотрел на дородную фигуру соседки, переваливающуюся по комнате, словно утка.
Васильевна попыталась покормить его с ложечки, но давно небритая челюсть старика задрожала от рыданий и суп разлился по рубашке. Растроганная соседка поплакала с ним за компанию и пыталась утешить. Но у нее это не получилось. Старик уткнулся лицом в подушку и лежал до тех пор, пока Васильевна не ушла.
В поведении Ивана Петровича появился новый «пунктик». Он стал чаще бывать на улице. Маршрут его не изменился, и он по-прежнему ходил в парк, где сидел допоздна на лавочке.
Его поведение было объяснимо. Старик не мог забыть Чарли, который заменял ему всё, ради чего стоит жить: детей, забывших об отце, и друзей, которых он никогда уже не увидит.
Жизнь казалась ему ненужной и бессмысленной. Будущее рисовалось в мрачных тонах.
Поздно ночью он приходил в опустевшую квартиру и машинально включал телевизор. Старался слушать новости, смотрел юмористические шоу, но никак не мог сосредоточиться. Он подходил к окну, за которым светился одинокий фонарь и долго смотрел на свет, погружаясь в сомнамбулическое состояние.
***
Однажды рано утром он вышел на улицу вынести мусор. По дороге за ним увязался непонятно откуда свалившийся беспородный белый щенок. Он заигрывал, делал реверансы, весело махал хвостиком, и изо всех сил пытался подружиться со стариком. Щенок явно был подхалимом, но Петрович обрадовался и этому не совсем искреннему знаку внимания.
— Какой ты смешной, — пробурчал старик. —А хозяин у тебя есть? Похоже нет. Какой-то ты неухоженный, грязный.
Он наклонился, чтобы погладить собачку. Щенок упал на спину и поднял лапки. Старик пощекотал его теплое брюшко.
— Придется мне тебя покормить. Сейчас выброшу мусор и пойдем ко мне в гости.
Они шли по направлению к мусорному ящику, при этом песик бежал впереди, и изо всех сил пытался выглядеть героем. Бойко смотрел по сторонам и помахивал хвостом.
Петрович подошел к ящику, выбросил мусор, и покачивая пустым ведром, развернулся по направлению к подъезду. Песик обогнал его и снова побежал впереди. Так они и дошли до двери в квартиру.
Дома старик нагрел воды, вымыл щенка шампунем в тазике и вытер полотенцем. Для кобелька эта гигиеническая процедура, видимо, была первой в жизни. Он отряхнулся, вопросительно смотрел на человека коричневыми глазами и мысленно произнес: «Я готов к любым испытаниям, хозяин, но давай уже побыстрее перейдем к основной части нашей программы».
Старик полез в холодильник, достал кастрюльку с супом и небольшое колечко кровяной колбасы. Разогрел суп на плитке и порезал колбаску. Нашел миску, наполнил ее теплой похлебкой и покрошил туда белого хлеба. Щенок жадно принялся за угощение, от удовольствия постоянно помахивая хвостом.
Петрович задумался.
— Как же мне тебя назвать, дружок? А давай-ка я буду звать тебя Чарли.
Песик поднял голову и вопросительно посмотрел на нового хозяина. Он решительно ничего не понимал.
— Ешь, Чарли, ешь, не отвлекайся. А потом мы с тобой пойдем гулять.
Старик улыбнулся в первый раз за долгое время, достал из шкафа красный вязаный жилетик и расстегнул пуговички.
—
Автор рассказа: Юрий Орлич
Загрузка...
