— Молодежь и названия-то этого парка не знает. Ничем не интересуется… Это для нас он «сквер Горького». Каждая лавочка, как родная, от каждого деревца веет воспоминаниями. Вот взять, например, этот вяз. Колька сажал его и приговаривал: «Не рыдай, Маруся, может еще свидимся…» — и вместо того, чтобы продолжить хаять юное поколение, Марья Николаевна вдруг всхлипнула.
Василиса Владимировна обняла ее и возвела глаза к небу: когда слушаешь душещипательные истории юности по десятому кругу, чувство жалости словно обрастает коркой.
— Настоящим надо жить, Маруся, — не выдержала Антонина Викторовна, мелкими шажками меряя дорожку.
Впрочем, это она для соседей и бывших коллег была Антониной. А здесь, на лавочке, в кругу ровесниц, каждая лишь Тонька да Машка, как раньше, когда всем было по двадцать лет.
Василиса кинула на Антонину неодобрительный взгляд, и та отступила.
***
Антонине вообще часто было не понять подруг. У всех — семья, какая-никакая. Дети, внуки. Антонина жила одна. Муж ушел из жизни слишком рано, а больше никого у нее не было. Но она не плакала и не причитала. А ведь и ее Вадим впервые взял Тоньку за руку у этого самого вяза.
Что уж теперь… Дорожки эти уже после них вытоптаны ногами тысяч влюбленных. И их голоса сквозь время звучат гораздо отчетливее.
Просыпаясь, Антонина бросала взгляд на черно-белый портрет в рамочке — желала Вадиму доброго утра. Вставала с постели, проведя рукой по потертой фотографии, и старалась не вспоминать о нем до следующего утра.
***
Подружки прятались от мира, стремительно врывающегося в их двери топотом детских ног или непонятными разговорами сыновей и невесток:
— Я свой Самсунг сыну отдал. Кстати, ты видела Светку? Она теперь мерчендайзером недалеко от остановки работает.
Антонина, наоборот, сама шла навстречу новым словам и людям. Она стремилась понять этот новый мир, пока были на это силы. Она не была обременена стиркой, готовкой для мужа или чтением книг внучатам. Она готовила для себя маленькие порции — суп да пару тефтелек — поэтому и выходила на прогулку гораздо раньше своих подружек. Ей нравилось чувствовать единство со стремительной жизнью парка, наблюдать, как спортсмены втыкают беспроводные наушники в уши, а потом по десять раз проносятся мимо, или как современные матери легким движением делают из громоздкой коляски маленькую сидячую, чтобы выспавшийся малыш мог спокойно глазеть по сторонам.
Она впитывала всем своим существом это громкое, яркое и прекрасное новое время, пока не приходили Василиса с Марусей и не начинали:
— Ты смотри, идет довольная. Одна рука на коляске, в другой телефон. В наши-то молодые годы как я надрывалась, двумя руками не могла перекатить эту чёртову коляску через рельсы! Вот им бы так помучиться!
— А вон гляди! Думает, что фифа. Одна сторона пальто светлая, другая черная. Это модно так, что ли? В наше-то время, даже если ткани не хватало, не шили такую безвкусицу. Не позорились.
А Антонина никого не обсуждала. Она тайно завидовала и фифе, и молодой матери в декрете. Завидовала, потому что им посчастливилось встретить свою молодость в удивительное время.
Среди многих молодых людей особенно цепляла ее взгляд девушка Вера.
На вид ей дашь не больше тридцати, волосы всегда убраны в хвост или косу. Всегда одна. Всегда читает или что-то пишет. Пару раз играла в шахматы с каким-то юношей — тогда-то Антонина и услышала от него, как ее зовут.
Вера приходила в парк, чтобы отдохнуть, и чем-то напоминала Тоне ее саму в молодости.
***
— Вон, видели высокую, тощую, похожую на цыганку? Наша соседка теперь. Раньше парень внизу жил, а теперь привел к себе не пойми кого, — Василиса, как обычно, обнародовала досье на молоденькую худенькую девицу, пробежавшую мимо лавочки.
Антонина не любила Василисины сплетни, но в этот раз слушала внимательно: вдруг и Вера окажется ее знакомой.
— Ты, наверное, половину парка знаешь, — как бы невзначай пошутила Антонина.
— А то! Вон тот бегун ходил с Володькой в один детский сад. У него еще мать на молочной кухне работала. А мамашка, которая с телефоном не расстаётся — невестка кума.
— А вон та, в зеленом платье? — Тоня кивнула в сторону Веры.
Василиса сощурилась, затем протерла очки.
— Не, эту не знаю, — наконец после долгой паузы сказала она.
— Да не мудрено. Вон сколько за последний год жилых комплексов вокруг развелось, — вклинилась в разговор Маруся.
Вера была в парке каждый день. Она всегда появлялась раньше Антонины и ускользала незаметно. Только что была на лавочке — и уже нет.
***
Как-то раз Тоня проснулась раньше обычного. Бережно погладила фотографию мужа, расчесала седые волосы. Задумалась. Из раскрытого окна доносилось щебетание птиц и шум газонокосилки. Она поспешила на улицу: ей так захотелось насладиться видом парка с его тихими безлюдными тропинками, пока весь город еще спит.
На аллеях пусто. И вот показался молодой человек, медленно кативший инвалидную коляску. Девушка, сидящая в ней, иногда просила своего спутника остановиться, чтобы сфотографировать только что расцветший куст или нарядную птаху.
Антонина прошла мимо пары — в ее ушах звенело. Голоса парня и девушки — это была Вера — доносились словно издалека.
— Сегодня я закончу раньше. Тебе что-нибудь принести?
— Купи ягод, если цены не поднялись. Хочу сегодня сделать мамин пирог.
Перед глазами, словно кадры из фильма, пронеслись эпизоды, когда она раньше видела Веру. Всегда одна, всегда на лавочке. Теперь-то Антонина вспомнила костыли, которые непременно были рядом. Но она никак не предполагала, что они Верины.
Антонина собиралась посидеть в парке, но ноги продолжали нести вперёд. Она пересекла сквер, обошла его вокруг и вернулась домой.
«Кто этот мужчина? Ее муж? Ее брат?»
Размышляя о жизни незнакомки, Тоня сама не заметила, как начала шарить по холодильнику и кухонным полкам, собирая все для ягодного пирога.
***
Антонина все чаще стала выбираться из дома в утренние и вечерние часы. Молодой человек появлялся лишь иногда, но теперь она видела, как Вера передвигается по парку на костылях сама, весьма бодро и уверенно. Она останавливала прохожих с просьбой:
— Сфотографируйте меня вот здесь, рядом с яблоней, — и бесстрашно вручала незнакомцам телефон.
Однажды, когда Василиса с Марусей поспорили о том, что за сорт смородины растет вдоль дорожки, Вера оказалась поблизости и предложила свою помощь.
— Это умная камера, видите? Наводите на ягоды. Смотрите — на экране высвечивается название. Давайте я на вашем телефоне покажу.
— У меня кнопочный, — бубнила Маруся, пока Вера демонстрировала чудо прогресса на мобильном Василисы. — Мои каждый раз уговаривают завести получше. Говорят: «Баб Маш, мы сами оплатим», а я…
— А ты рогами уперлась, — цокнула языком Василиса. — Любишь, когда тебя уговаривают.
Даже в этот момент Антонина с Верой не перекинулись ни словом.
Часто в парке Вера читала и делала заметки, изредка разговаривая с кем-то по телефону, а Антонина наблюдала за тем, как меняются корешки книг в руках девушки.
Шекспир, Булгаков, Чехов.
— Кого ты все время выглядываешь? — не смогла не обратить на это внимание Маруся.
— Да так. Показалось, что знакомого увидела.
***
Но однажды Вера пропала. Прошел день, неделя. Мимо проходило множество людей, но Веры среди них не было.
Один раз прошел тот самый мужчина, что вез Веру в коляске.
Антонина плохо помнила его лицо. Да и если бы была уверена… Подойти? Спросить? Но что подумает молодой человек? Кто она такая, ведь они даже не знакомы.
Мысли темным клубком сгущались в голове. Одна страшнее другой. «Наверно, просто переехала», — успокаивала себя Антонина. Но на душе скребли кошки.
Она и сама стала реже выходить на прогулки. И лишь изредка, проводя рукой по портрету мужа, спрашивала у него:
— Может, ты ее видел? — а потом решительно отставляла рамочку на стол. — Нет. Конечно, нет.
***
К осени она немного успокоилась.
Однажды утром она достала из шифоньера яркий малиновый берет. Даже настроение улучшилось. Она вышла из дома, почувствовав — день будет просто замечательным. На улице так приятно пахло вчерашним дождем!
Следом за Антониной из подъезда вышла… Вера!
На ней было твидовое пальто, на плече висела маленькая плетеная сумочка. Тоня так и замерла, не в силах отвести глаз. Может, мерещится?
Ни костылей, ни коляски.
Стало быть, все хорошо?
Стало быть, все волнения были напрасны?
Антонина сдержала желание подойти и молча обнять девушку. Вера и не догадывалась, насколько стала близка совершенно посторонней женщине, наблюдавшей за ней с соседней лавочки в парке.
Девушка неловко улыбнулась. Пауза затягивалась. А потом Тоня услышала:
— Здравствуйте. Я ваша новая соседка.
Антонина улыбнулась:
— Здравствуй! Очень приятно! А давай-ка вечерком чайку попьем, я испеку чудесный ягодный пирог!
— Ой, а обожаю ягодные пироги! У нас в семье его называли «маминым».
— Очень интересно, а по какому рецепту вы печете?
Женщины, пожилая и молодая, увлеченные разговором, все дальше и дальше уходили от дома.
—-
Татьяна Тананина
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
