Соседка Сурковых Ираида была не очень адекватная, мягко говоря. Ну, а как иначе? Целое лето она возится со своим огородом. С шести утра уже ковыляет открывать теплицы и крутится среди трех с половиной грядок до поздней ночи. Дети приедут с Питера на выходные — и не пожалеет сердешных, запряжет в какую-нибудь работу. Так было бы дело, а то ведь — смех. Как в армии: круглое тащим, а квадратное катим. Все в округе отдыхают, шашлыки жарят, после баньки благодушничают с пивком, кваском, а эта гоняет своих: дочка одуванчики косит, зять их граблями сгребает, внук поливает листики на яблоне. Серьезно!
Галя Суркова как глянула, аж вся передернулась.
— Витя, посмотри, что выделывает!
Витя посмотрел, репу почесал и возблагодарил бога, что нет у него тещи. Хоть и грех это, но все же. Галя не унималась:
— Позавчера Люба ведь под корень траву срезала. Стерва фиолетовая, ну не даст ребятам отдохнуть.
Фиолетовая, потому что крашеная. Кличка номер два — Пиноккио. За шапочку с помпоном, которую Ираида носила по утрам и вечерам в любую погоду.
У Сурковых с Ираидой велась холодная война. Из-за чего? Да не из-за чего. Просто. До этого соседка исправно приходила к ним поболтать — посплетничать, пожаловаться на дядю Степу Зайчикова, соседа из дома напротив.
— Ой, вы не представляете, до чего мужик противный! — сокрушалась Ираида. — Каждый год, как уеду на зиму, передвигает мне забор. Жадный, хитрый, от свежего г… открестится.
Сурковы тогда еще начинающими дачниками были, всем верили. Полтора часа Ираида ноет и мозг выедает, потом уходит, румяная и счастливая. А у Гали голова раскалывается. Вите выпить хочется, хотя и не алкоголик он вовсе. Проходит некоторое время, и к Сурковым прибегает Степан, взъерошенный и злой.
— Опять эта вам про меня хрень всякую трепала? Ах, ну и стееерва. Забор я ей зимой переставлял, это ж надо!
И пошло-поехало: тра-та-та, еще на два часа. Какой дядя Степан честный, неподкупный, как он раньше начальником был, как хорошо жилось в стране при Брежневе, как сын Боря доцентом стал…и так далее, по накатанной. И тоже уходит весь довольный. В итоге — дела не сделаны, обед не сварен, гряды не вскопаны и от бани пока один только фундамент. Зла не хватает просто! И, главное, сил никаких ни на что не остается. Доползут Сурковы до раскладушки еле-еле, глаза слипаются, а сна нет, как не было!
И так — все лето. Осенью Ираида со своих трех с половиной грядок урожай соберет и в город отчалит. Уже легче. Дед Степан один остается, но Сурковых не забывает. Только супруги за стол сядут или телевизор включат, стучится. Устроится в уголке и давай свою песню: как он тремя сотнями человек командовал, как к нему вчера цыганка вломилась и чуть не обокрала (господи, где он цыганку нашел среди зимы), какой сын у него Боря, доцент, хороший. Ой, батюшки, куда от него деться-то!
В общем, у Сурковых натуральный нервный стресс. Они даже хотели дом продать. Потому что это не отдых, а сплошная каторга.
— А может, просто забор на два метра высотой поставим? — спрашивал Витя.
— Может быть, и поставим. Тогда ни полей, ни речки не увидим. Будем жить как два сыча, взаперти, — сомневалась Галя.
Пока решили подождать. Но зима прошла, кошмар продолжился. Галя на огород — Ираида к ней. Витя инструмент для стройки разложит — Степан бежит. А если решат шашлык пожарить — на запах кто-нибудь да прилетит. Сами не едят, отказываются. А при них — кусок в горло не лезет.
***
— Здравствуй, Галинка, — улыбчивая тетя Маша, подошла к колодцу, пока Галя набирала воду, — как оно, устроились?
— Да живем потихоньку, — невесело ответила Суркова.
— В том-то и дело, что «потихоньку», — тетя Маша пристально посмотрела на Галю. — Достают вас вампиры, а?
У Гали ведро обратно в колодец полетело громыхая.
— А?
— Не прикидывайся, не надо, — посуровела Маша. — Пойдем-ка, чайку попьем. Только т-с-с-с, никому, даже мужу ничего не говори. Поняла?
Галя поняла. Хотя, ничего не поняла. Но ведь любопытство женское сильнее кошачьего.
Пошли. Еле-еле через бурьян к домику пробрались.
— Тетя Маша, что же вы… Попросили бы нас покосить. У нас триммер — зверь, а то я все руки ошпарила.
Хозяйка усадила за стол Галю, но вместо чая поставила бутылку красненькой.
— Хорошая наливка! На листу смородовом и клюкве! Пей, знай, не стесняйся.
В избушке было чистенько, беленько. На столе скатерка свеженькая, пирожки пышные, огурчики малосольные. На подоконниках — герань. А во дворе — крапива. Странно. Маша по рюмкам винцо разлила. Галя выпила. Вкусно!
— Во дворе бурьян для дела! Я от вампиров спасаюсь!
— Что-о-о?
— Дураков сто! Ты, девка, что думаешь, все так просто? Нет, моя милая. Бурьян от кровососов — первое дело! Они за калитку ко мне не ходят. К таким дурам, как ты, шастают.
Галя остолбенела просто.
— Да что вы несете такое, чушь! Какие вампиры!
Маша налила еще по одной. Выпили. Закусили.
— Вампиры не кровь пьют, а энергию! Голова болит? Слабость чувствуешь? Вот тебе и ответ — Ираида со Степкой насосутся и рады. А вы — в лежку!
Наливка в голову ударила. У Гали язык начал заплетаться.
— Ну, хорошо, допустим. И что?
— Вот я и говорю, запусти на год хотя бы свой огород. Не поли, не паши, не сей. Пускай крапива и колючки растут. И увидишь: никакая тварь к тебе не полезет, — тетя Маша опять наполнила рюмочки. — Ты смотри, ни одного соседа рядом, все уезжают или помирают. Эти на голодном пайке столько лет сидят. Ну, Ираидка, положим, в городе подзаправится. А Степке — худо. А тут вы, молодые, энергичные. Степе девятый десяток, а вкалывает за десятерых. Ираидка троих мужей похоронила, а сама? Цветет! Смотри, тебе жить. А главное, терпи. Эти лютовать начнут — не слушай! Эта наливочка — волшебная. Всю нечисть отбивает на раз-два!
Галя опьянела с наливки, тетка Маша у нее в глазах двоится начала.
— Теть Мань, у вас с чем пирожки? Вкусные!
— С улиточками, с лягушечками, ха-ха-ха, — Маша смеется и двоится, смеется и двоится…
Галя провалилась в черноту.
Проснулась Суркова дома, на своей кровати. Витя над душой стоит, ругается.
— Галя, ну ты мать, и напугала меня! Как тебя угораздило?
Галя голову подняла. Думала, на две части расколется. А нет, хорошо все, легко.
— У тети Маши вино пила.
— У какой Маши?
— У Федоровой. На другом краю деревни.
— Ты дура, что-ли?
У Гали вдруг мороз по коже. Что за морок на нее нашел? Какая, блин, тетя Маша? Ее еще в прошлом месяце похоронили! Вот и бурьян!
— Тебя Петровы привезли! Солнечный удар! Хорошо — медики оба! Валялась у колодца на солнце. Без сознания! Что такое, сколько раз говорил: панамку, кепку надень! Платок намотай! Перед кем тут выкобениваться?
А Галя не слушала. Думала.
Хотите — верьте, хотите — нет, но хоть и ругал Галю Витя за придурство, но огород на заднем участке двора был запущен. Целый год росла там всякая сорная трава. Козы фермерские, прочухав, что нет забора, паслись в бурьяне с удовольствием. И, главное, Ираида резко переменила к Сурковым свое отношение. Даже здороваться перестала. А дед Степан на зиму решительно передумал оставаться, укатил к сыну-доценту уже в конце ноября. Весной вернулись, но обходили Сурковых за версту.
Что такое? На дороге один раз с Фиолетовой столкнулась, та аж отпрянула. В автобусе на другое место, подальше от Гали, садится, как от чумной открещивается. А Степан в доме прячется и к автолавке самый последний выходит. При встрече не разговаривает. Заговоренные Сурковы, что-ли? Или наливочка помогла?
Правда, ходили слухи, что Ираида со Степаном объединились во вражескую коалицию. Дескать, Сурковы их заборы куда-то двигают, а у Ираиды вообще, все горшки рассадные из теплицы стибрили. Совести-то нет у людей!
Галя оборону крепко держала и в распри не вступала. Спокойно зажила, весело… Правда, Фиолетовая Ираида-Пиноккио издалека все-таки вредила: всякой ерундой гостей своих доставала. Ну, так и что? Есть, о чем с мужем посудачить. Бурьян они, конечно, скосили и плодовый сад насадили. И забор поставили, правда, простенький, из штакетника.
***
На улице — пополнение. Купили дом молодожены. Теперь Ираида со Степаном туда бегают и не дают молодым делами заниматься. Издали видно, по часу над душой стоят и руками машут в сторону Галиного дома. От одиночества, наверное. Хочется ведь с соседями пообщаться, на Сурковых пожаловаться. Бог с ними. Пусть развлекаются.
Хотя… На днях Гале тетя Маша приснилась. Стоит и пальцем грозит!
Галя проснулась, прям мокрая вся. И не знает, правда это, или приливы-отливы начались. Ох. Наверное, придется спасать ребят. Доконают их вампиры. И тоже, как про клятый бурьян рассказывать, отбреют и пальцем у виска покрутят. Не хочется Гале надоедать молодым, сами тогда кто они, Сурковы, будут? Такие же энергососы, если не хуже.
—
Анна Лебедева
Загрузка...
