Зеркало

Вера проклинала себя за тот день, когда она купила это зеркало. Нет, зеркало было самым обычным: большое, прямоугольное, в массивной золотой раме с цветочным орнаментом. Но после его покупки мир вокруг начал стремительно… меняться.

* * *

— Всё началось с того, что я съехала от родителей, — задумчиво начала рассказ Вера, медленно помешивая давно остывший чай.

Мы сидели в одной из кафешек огромного торгового центра. Гул снующей туда-сюда толпы ярко контрастировал с Веркиной задумчивостью, не похожей на её обычное состояние. Впрочем, в последнее время она и сама на себя не была похожа, и главное тому доказательство — то, что в кафе мы сидели вместе: скажи мне кто-нибудь месяц назад, что я буду мило беседовать с главной скандалисткой нашего института — никогда бы не поверила!

— На тебя хорошо переезд повлиял, — заметила я. — Ты спокойнее стала, общительнее.

— Да? — Вера попыталась улыбнуться, но улыбка получилось печальной. — Я таких перемен в себе не заметила. Тут другое… Но не стану забегать вперёд.

И она продолжила повествование.

Съехав от родителей в начале сентября, Вера сняла милую однушку прямо рядом с институтом. Хозяева позаботились об удобстве арендаторов: квартирка была обставлена в соответствии с последними дизайнерскими тенденциями: цвет штор на окнах совпадал с цветом дивана и кресел, а обои были явно сделаны на заказ. Было видно, что в ремонт помещения вложены большие деньги — Вере сначала даже было неудобно наводить там свои порядки.

Единственное, что она сделала в первый же день проживания — это купила зеркало в ванную комнату. Вероятно, прежнее то ли разбили, то ли унесли с собой бывшие арендаторы: на бело-золотой плитке оставалось несколько крепежей над раковиной. Вере не хотелось нарушать дизайнерскую идиллию, поэтому пришлось обежать весь город в поисках зеркала, которое впишется в бело-золотые тона. И оно нашлось — на местной барахолке, на свалке разномастных вещей, которыми торговала какая-то старушка. Принеся зеркало домой, Вера торжественно разместила его над раковиной, но тут…

— Но тут я поняла, что происходит нечто странное, — продолжила моя приятельница. — Я смотрю в зеркало, а вижу какую-то другую себя. Не смейся, пожалуйста, я ведь даже начала подмечать различия: у той, «зеркальной» меня через левую бровь проходил маленький шрамик. Заметить сложно, но можно.

…Я вспомнила, как в начале первого курса Верка отсутствовала в институте почти неделю после того, как на неё во время уборки аудитории упало стекло. Мурашки пошли по моей коже.

А самое главное то, что не было у Веры родителей. Вот уже три года, как не было.

— «Я из зеркала» была ярче, даже цвет волос отличался, — она тряхнула копной русых волос, которые я давно привыкла видеть обесцвеченными, и улыбнулась. — Но на этом странности не заканчиваются. Шрамик на брови я объясняла тем, что однажды ветка ударила меня по лицу, а я просто не заметила маленькую царапинку. Странности с цветом волос можно было объяснить плохим освещением. А на следующий день я пришла в институт и поняла, что изменилась не только я: изменились все, кого я знала. Знаешь, я всегда мечтала общаться с тобой, но ты такой неприступной была, красоткой в модной одежде, главной заводилой в компании…

Я с сомнением окинула взглядом свои видавшие лучшие времена кроссовки и драные джинсы.

— Поняла, да? — Вера заметила мой скептический взгляд и встала из-за стола. Отряхнула футболку от невидимых крошек, выпрямилась и склонила голову набок. — А теперь скажи: изменилась ли я с начала сентября? По твоему мнению?

Я честно ответила:

— Изменилась. Я же сразу сказала, что переезд на тебя хорошо повлиял. Во-первых, твой естественный цвет волос идёт тебе больше, чем выжженные пергидролью волосы, во-вторых, ты наконец-то стала спокойнее и не кидаешься на каждого встречного за косые взгляды в твою сторону, в-третьих, даже Ванька с пятого курса перестал от тебя шарахаться. Так скоро до предложения руки и сердца дойдёт.

— Он всегда мне нравился, — то ли в шутку, то ли всерьёз сказала Вера, вновь устраиваясь за столом. — А теперь соотнеси всё то, что ты только что сказала, с моими словами. Так резко измениться я могла в двух случаях: либо у меня начало развиваться раздвоение личности, либо… это зеркало…

— В фантастическом фильме мы тоже не живём, Вер, — уточнила я. — Всё то, что ты только что рассказала, выглядит, по меньшей мере странно, а на самом деле глупо. За окном двадцать первый век, какие зеркала?

Вера вопросительно изогнула бровь, на которой теперь не было шрама.

— Но я тебе верю, так что можешь расслабиться. – продолжила я. — От меня-то ты чего хочешь? В смысле, зачем ты мне всё это рассказала? Могла бы так и держать всех в неведении, чтоб мы считали, что у тебя в жизни что-то интересное происходит. Не зря ведь ты пошла на такие изменения в себе… Вер, прости, я не это имею в виду! — пошла я на попятную, увидев, что приятельница набирает в грудь побольше воздуха, чтобы возразить. — Про зеркало, конечно, интересно, но всем ведь эту историю не расскажешь, иначе отправят тебя к Македонским и Наполеонам в одну палату.

— Да… не расскажешь, — она вздохнула, быстро растеряв весь свой боевой настрой. Та Вера, которую я знала, так быстро бы не успокоилась: это же такая возможность поспорить с человеком, который ничего в этой жизни не понимает! — Я и тебе-то об этом рассказала лишь по одной причине: я хочу вернуться туда, откуда я пришла. Я пока лишь думаю, как это можно сделать, но, если всё получится, мне бы хотелось с тобой заранее попрощаться.

— А почему бы тебе не оставить всё так, как есть? — с надеждой спросила я. Эгоистично, конечно, но мне не хотелось отпускать свою новую приятельницу туда, откуда она больше не вернётся: она была первой моей подругой, с которой у меня получалось быть самой собой.

— Не хочу, — покачала она головой. — Видишь ли, свой рассказ я начала с того, что я переехала от родителей. А в этом мире оказалось, что я уже три года как сирота: и родители, и мой маленький братик разбились в аварии…

Когда мы вышли из торгового центра, Вера крепко обняла меня («И впрямь как в последний раз», — пронеслось у меня в голове) и ушла в темноту переулка, не оборачиваясь. Я осталась одна и долго смотрела ей вслед.

* * *

На следующий день Вера не пришла в институт.

Я была занята переписыванием конспекта с лекции, которую мы вчера замечательно прогуляли в кофейне, как вдруг до меня донеслись слова Ленки, нашей старосты, по совместительству — бывшей заклятой подружки той, старой Веры:

— Если кто-то хочет, предлагаю сегодня взять конфет, тортов, вин всяких и наведаться в гости к Верке Егоровой. У неё несчастный случай произошёл, надо поддержать человека.

— Я хочу, — твёрдо сказала я. То, что моя новая приятельница хотя бы осталась жива после своих планов по возвращению в зазеркалье, не могло не радовать.

Ленка с сомнением покосилась на меня, но ничего не сказала.

* * *

Когда наша разномастная толпа вошла в ту самую дизайнерскую квартирку, о которой мне рассказывала Вера, её хозяйка была внешне практически здорова. Портила впечатление повязка, которой был туго замотан лоб Веры — из-под повязки выбивались выжженные обесцвеченные волосы.

— О, — не смогла она сдержать удивления при виде меня, — а ты сюда каким образом затесалась?

— И я тебя рада видеть, Верочка, — улыбнулась я и обняла её, не давая отстраниться. И спросила шёпотом, так, чтобы этого не слышал никто из присутствующих: — Что, попыталась пройти сквозь зеркало?

— Не твоё дело, — сквозь зубы прошипела она и отшатнулась, но я больше не держала её: мне нужно было кое-что проверить.

Зайдя в ванную, я сразу заметила зеркальные осколки, которые лежали в раковине и на полу. В раме оставался один, самый большой, осколок, и когда хозяйка квартиры заглянула ко мне через приоткрытую дверь, я увидела её в отражении — с головой, перемотанной бинтами, из-под которых были видны русые волосы. Она тоже увидела меня и улыбнулась.

У моей подруги всё было хорошо.

—-

Станислав Воронецкий

Канал Фантазии на тему