Видавший виды форд с надрывным воем скользил по воздуху вдоль темной улицы, болтаясь в метре над неубранным мусором, обломками кирпичей и засохшей грязью. Штурвал подрагивал под моими руками. Или это мои руки дрожат?
— Ну что там, скоро, Лора?
— Да, да… по-моему, на следующем перекрестке налево… угол третьей и шестнадцатой… плохо видно номера, темно…
Я с трудом узнал дрожащий голос жены: чем ближе к месту назначения, тем сильнее мы оба нервничали. Нам нельзя было ошибиться. Все улицы, пустынные в этот поздний час, были похожи друг на друга грязными обшарпанными стенами цехов и черными окнами. Здесь, в промышленной зоне, большую часть освещения выключали через час после окончания смены, и на ночь оставались только тусклые мутные светильники на перекрестках.
Вот и перекресток.
— Ну что, здесь? Поворачивать?
— Сейчас, сейчас… не вижу… да! Шестнадцатая. Налево.
Я наклонил штурвал. Форд взвыл и сделал поворот. Передо мной открылась точно такая же черная, бесконечная, пустынная улица, засыпанная мусором, с видневшимися далеко впереди тусклыми светильниками.
Лора зашуршала старой картой. Навигаторы тут разрешены только полиции. Забота о безопасности, мать их.
— Теперь за вторым зданием направо за угол, там тупик.
— Да, понял…
Я чувствовал, что внутри у меня все сжалось и голос дрожит так же, как и руки. Так, один цех… второй, размалеванный граффити… сюда, что ли?
— Сюда?
— Да.
Наклон штурвала вправо, поворот за угол… и я сразу увидел в глубине тупика машину. Она стояла на земле передом к нам, неярко горели габариты. Ну что ж, похоже, нас ждут. Я снизил скорость, поравнялся с чужой машиной – это был старый хаммель – и нажал стоп. Форд фыркнул и опустился на землю рядом с хаммелем. Вой мотора стих, и я услышал, как колотится мое собственное сердце. И?
Я нажал кнопку и опустил стекло в двери. Внутрь ворвался холодный воздух и неприятные запахи мусора и кошек.
В хаммеле тоже, зажужжав, опустилось стекло, и из черного нутра раздался хриплый голос.
— Бабки привез?
— Да, да… как договаривались. — Черт, как же эту дрожь побороть?
— Давай.
Я достал портмоне, нажал кнопку и набрал на экране цифры. Три месячные зарплаты. Не сошел ли я с ума? Так, хватит, сейчас уже не время для сомнений. Я вылез из машины и сделал два шага к открытому стеклу. Из него показалась рука, державшая такое же, как у меня, портмоне. Я поднес свое портмоне к чужому, нажал кнопку, и цифры скрутились в ноль. Прощайте, денежки. Рука дилера втянулась обратно… что-то там пошуршало, и рука появилась снова, держа в руках маленький сверток.
— Держи товар.
— Заряжен, как договаривались? — Я положил сверток в карман.
— Обижаешь, друг. — Хриплый голос дилера обрел нотки добродушия. — У меня, как в аптеке. Если что, знаешь, где найти меня. Только чтобы легавые не пронюхали, понял?
Хаммель взрычал, поднялся в воздух и, постепенно набирая скорость, уплыл.
Я немного подождал. Все было тихо. Ну что, полдела сделано. Меня малость отпустило. Я вернулся за руль и молча включил двигатель.
— Ну что, Олег? Чего ты молчишь? — Голос жены был все такой же нервный.
— Все в порядке. — Я похлопал по карману. — Поехали. На выход. Давай, веди по карте.
Она снова зашуршала картой, и мы двинулись к выезду из промзоны вдоль черных захламленных улиц. Везде было пустынно, только изредка попадались черные патрульные броневики, шарящие прожекторами по размалеванным стенам цехов. Наконец, минут через двадцать мы подрулили к освещенному блок-посту. Выезд в жилую зону. Меня снова начало трясти, помимо моей воли. Сейчас будут шмонать. Или не будут – как повезет.
Ворота со страшным красным знаком «стоп» поднялись, приглашая нас в шлюзовое пространство. Я завел форд внутрь, выключил двигатель, и машина, покашляв, опустилась на землю и замолкла. Из будки лениво вылез толстый охранник и вразвалку приблизился.
— Документы?
Я протянул ему пропуск.
— Что везем?
Я надеялся на то, что мой дрожащий голос будет не очень дрожащим.
— Кгм.. ничего… кроме личных вещей.
— Ничего запрещенного? Имущество компании? Гаджеты? Устройства связи?
— Ннет.
— Оружие? Наркотики?
— Нет.
Дежурные вопросы. Лишь бы не личный досмотр.
— Откройте двери.
Я повиновался. Охранник небрежно осмотрел салон и перевел взгляд на меня. Я почувствовал, что у меня дрожат руки, и сцепил их вместе.
— Почему так поздно?
— Эээ… машина сломалась. Удаленный ремонт. — Ответ был заготовлен.
Охранник хрюкнул, что означало смешок.
— Да, машинка у вас не новая. Ладно, закрывайте двери.
Он зевнул, развернулся и двинулся обратно в будку. Внешние ворота поднялись, выпуская нас в жилзону. Проскочили? Я включил двигатель, мы выплыли наружу, и я мельком посмотрел на жену. За всю процедуру проверки она не издала ни звука и не сделала ни одного движения. Я похлопал ее по колену, и она взяла меня за руку. Ну что, еще немного, и мы будем дома. Надеюсь.
В жилом районе почти так же темно и пустынно, как и в промзоне. Тут почище и стены малость поприличней, но самое главное, дорога мне хорошо знакома… Вот и поворот к дому. С лязгом открылись ворота, форд втянулся внутрь и грузно осел на пол, повинуясь кнопке. Затрясся лифт, таща нас на наш восемнадцатый… и вот, наконец-то, мы в своей квартирке. Темно и душно. Мы ничего не ели с утра, но я не чувствую голода, он уступил место возбуждению от преодоленных опасностей.
Я наглухо закрываю жалюзи. Теперь можно включить свет и рассмотреть рискованную покупку. Мы сели за стол, не раздеваясь, и я развернул сверток.
Дилер не обманул. Вот и он. Маленький карманный телефон. Работает от батареи. И действительно заряжен. Хоть сейчас включай и звони.
— Олег… давай прямо сейчас позвоним? — Лора смотрит на меня умоляюще. Пожалуй, она права. Если звонить, то лучше сейчас: меньше вероятность, что засекут. Разрешения есть только у прокуроров и депутатов. Чем позже, тем меньше будет общий трафик и больше внимания будут привлекать отдельные звонки.
— Хорошо… Давай попробуем. Пять минут.
— Включай.
Ну что ж… чему быть, того не миновать. Последний раз мы звонили почти четыре месяца назад. Нас засекли, и мне пришлось отдать сам аппарат и еще изрядную долю сбережений, чтобы отвертеться от тюрьмы. Вообще-то коррупции у нас нет… но если хорошо поискать, то немного найдется.
Однако будем надеяться на лучшее.
Я включил аппарат. Он поймал сеть через несколько секунд, я сразу набрал номер сына и нажал кнопку видеозвонка, чувствуя, как колотится сердце.
— Алло? — звук появился чуть раньше картинки, и я сразу узнал голос Алексея.
— Леш, привет.
— О, пап! Привет, давно не слышал вас. Момент, сейчас аппарат пристрою, чтобы вы меня видели.
Появилась картинка. Сын, очевидно, сидел где-то в парке на лавочке. По лицу его прыгали солнечные зайчики от листвы, за ним виднелся изумрудный газон, сосны, голубое небо с легкими облачками, а на горизонте горы. Это было похоже на рай. Он был в футболке с коротким рукавом с эмблемой университета.
— Сыночек, как ты там? — Лора приникла к аппарату и улыбалась, а глаза ее повлажнели.
— Да нормально, мам, учимся. Все в порядке.
— Как у тебя оценки? Тесты сдаешь хорошо?
— Да все хорошо. — Сын снисходительно улыбался. — Сдаю на отлично.
— С ребятами дружишь?
— Дружу, дружу… И не только с ребятами.
— Что такое? — Лора сразу всполошилась. — А с кем еще?
Сын засмеялся.
— Хотите на мою девушку посмотреть?
— Ой.. Леша… у тебя девушка появилась… Она с тобой? Конечно, хотим.
Сын повернулся в сторону, все так же улыбаясь.
— Кэти… Can you get closer? They wanna look at you.
В экран вдвинулось юное рыжеволосое создание с лучезарной улыбкой и помахало рукой.
— Ой, Леша, хорошая девочка! Катя зовут? Здорово…
Я посмотрел на часы.
— Лора, пора закругляться. Засекут.
— Да, да, сейчас…
Сын продолжал улыбаться.
— Пап, как вы? У вас там не сахар, знаю…
— Да все нормально. Работаем. Навестить-то приедешь?
— Ну приеду… как разрешат.
Разрешали не чаще раза в год.
— Хорошо, будем ждать. Ладно, пора нам закругляться, а то сам знаешь…
— Да, конечно. Пока! Звоните, как будет возможность.
— Пока, сыночек! — Лора-таки заплакала. Райская картинка сменилась черным экраном.
— Лора, перестань… Видишь, все у него хорошо… не зря мы его туда…
— Да, да, вижу. Все, все, не буду.
Я выключил телефон и спрятал его в ящик комода под одежду. И тут мне показалось, что я услышал шум лифта.
— Лора, тихо! Не шевелись.
Мы затихли. Нет, вроде ничего. Показалось.
— Ну что, может, поужинаем?
— Да… давай. — Лора подошла к доставочному шкафу, и в этот момент мне снова послышался шум поднимающегося лифта. Неужели засекли?.. Мое сердце провалилось в яму… Лора, тоже услышавшая шум, повернула ко мне искаженное страхом лицо.
И в этот момент раздался громкий и властный стук в дверь. Именно такой. Какого мы боялись.
В голове у меня что-то взорвалось, и сердце стало бить о ребра редкими жуткими ударами. Все вокруг поплыло. Пол наклонился под ногами. Я почувствовал, что теряю равновесие и вот-вот грохнусь головой о пол. Что со мной происходит? Похоже, это конец.
* * *
— Олег Федорович, доброе утро! Проснулись? — Верочка старалась улыбаться как можно ласковей, терпеливо дожидаясь, пока в расширенных глазах больного появится осмысленность. Похоже, его опять мучал кошмар. Наконец, его взгляд сфокусировался на Верочкиной физиономии, и его губы тоже чуть тронула улыбка.
— Что, Верочка? Опять я вас потревожил?
— Ничего страшного, Олег Федорович, все хорошо. Уже утро, можно вставать потихонечку, скоро завтрак.
— А сегодня не воскресенье?
— Нет, Олег Федорович, сегодня четверг.
— Жаль…
Верочка прекрасно поняла пациента. Целый этаж тут был занят больными с психическими проблемами, вызванными обычным вшитым чипом-коммуникатором. В связи с чем чипы эти у них были полностью деактивированы, а для снижения количества припадков им для терапевтического утешения выдавали имитаторы древних смартфонов. По воскресеньям.
Пациент потащился в душ, а Верочка тем временем принялась убирать в палате, но тут же пришлось остановиться: раздался мелодичный вызов чипа. Верочка привычно коснулась пальцем модно украшенной кнопочки за ухом… упс, да это новый ухажер… отвечать или нет? Ладно, можно два слова…
— Сереж, ты что, обалдел? Я на работе… Да, да, дежурила, всю ночь… Вечером! Я сама позвоню… или сообщение пришлю. Нет, живьем не получится, в фейсбуке погуляем… смотаемся куда-нибудь. Да, я в палате у больного, ты же видишь… И к тебе вон босс приближается! Смотри, уволят! Все, пока.
Верочка стала заправлять кровать, и тут ее пальцы наткнулись на что-то твердое… Так и есть! Припрятал воскресный смартфон. Ну как дети, ей богу… Ведь говорят им доктора, нельзя вам много с ними играть… опасно… общаться только вживую! Нет, не слушают.
Пациент тем временем завершил утренний туалет и, бодро помахав Верочке рукой, двинулся на завтрак, а она вернулась на свой пост. Увы, бессонная ночь тут же дала о себе знать: стоило Верочке присесть за свой стол, глаза стали слипаться… Нет, нет, надо дотерпеть до конца смены!
* * *
— Алло? — ах ты господи, заснула все-таки невзначай… боже милостивый, приснятся же фантазии эдакие… вот ведь, с безумными-то работать…
— Вера Павловна, голубушка! Вы что же это так долго трубку не снимаете-с? Вы там не спите ли часом на посту? Нехорошо, милая, не спите, не спите.
— Нет, Семен Аронович, не сплю.
— Да-с, больница у нас новая, современнейшая, господин Алексеев не для того участок у Канатчикова приобретал да средства выделял, чтобы мы с прохладцей, знаете ли… Вот и телефон теперь, модерновое средство, не во многих клиниках имеется. Видите, как удобно-с! Никаких вам посыльных, приложил к уху устройство, тут же вас барышня и соединит.
— Да, Семен Аронович.
— Ну-с, как там наш безумненький, хе-хе? Все так же к аппарату-то рвется?
— Сегодня получше, Семен Аронович. Соблаговолили парой слов перемолвиться, в глаза смотрели. Правда, к концу дня снова стали воображать, что в трубку говорят, да к уху прикладывают… будто с Ларисой Михайловной, супругой, да с сыном Лешенькой беседуют… А к телефону-то нашему вы ведь только по воскресеньям его пускать разрешили.
— Да, Верочка, совершенно верно, нельзя ему чаще, обострениями чревато… Ну-с, наблюдайте, наблюдайте. Прощайте, Вера Павловна, и не спите-с, покорнейше прошу.
— До свидания, Семен Аронович.
Верочка аккуратно положила сверкающую латунью трубку на изящный металлический рычаг и вздохнула. Нет спору, устройство удобное да красивое… хоть и дорогое… а все же не доведет оно людей до добра. Вот ведь уже и нынче разум теряют, шизофренические болезни мозга появляются… а что же дальше-то будет. С живым-то человеком сподручнее беседовать… и в глаза ему посмотреть, и к рукаву прикоснуться, и понюхать, прости господи.
Нет, не к добру эта вся их техника мудреная.
Верочка встала из-за стола и пошла проведать пациента. Надобно его за руку взять да добрые слова сказать, глядишь, и полегчает бедному. Да и с сонливостью так легче бороться, а то не дай бог опять напасть какая безумная приснится… с этими… чипами…
(9 оценок, среднее: 4,33 из 5)
Загрузка...
