С мужем жили мы нормально, как все. Познакомились двадцать пять лет назад на улице. Я мокла под дождем, пока ждала автобус, который все не шел. Потом остановилась «белая девятка», и парень, сидевший за рулем, белозубо улыбнувшись, пригласил к себе в салон. Я села. О маньяках и насильниках тогда совсем не думала – продрогла и промокла до нитки.
Доехали благополучно. Правда, я свалилась с ангиной на две недели. Выздоровела, вышла во двор, вижу – стоит девятка. Выходит из нее тот самый паренек и дарит мне цветы. Познакомились. Начали встречаться.
Костик оказался хорошим человеком: добрым, заботливым и умным. Подружкам моим он очень понравился. Светка показала мне большой палец:
— Хватай его, дура!
Я и схватила. Через год мы сыграли свадьбу. Как положено: с фатой, рестораном и свидетелями, которые после торжества «согрешили». Светка бегала за мной и постоянно поправляла обручи на пышном свадебном платье. А друг Костика, Валера Пирогов – бегал за Светкой. Мы с Костей потом у них на свадьбе гуляли. Тамада – тот же, конкурсы – идентичные нашим. Все равно, у них было гораздо веселей. Потому что жених с невестой оказались харизматичными людьми. Света, несмотря на свою серьезную профессию (она служила в милиции-полиции), обладала веселым характером. Валерка – ей под стать – заводила и обормот.
После дружеских семейных посиделок с этой парой у нас болели животы. Импровизация, да такая, что я до сих пор не понимаю, почему Пироговых до сих пор не забрали в КВН!
Потом у нас у всех детки родились, один за другим. Встречаться «домами» стали реже.
И пошло-поехало: работа, ипотека, кредит на машину, садик, школа, секции спортивные, художественная школа, нервы, вечная нехватка денег – все, как у всех. У Пироговых – свои проблемы и заботы.
Светка не жаловалась, не тот характер, но видно было: с Валерой не всегда они ладили. Муженек еще тем «ходоком» оказался. А что ему, статному богатырю? Бабы на него всю жизнь вешались. А Валерик, джентльмен, женщинам не отказывал и виноватым себя не считал. И ладно бы, у себя на работе, в карьере хороводил, так ведь один раз домой какую-то девицу приволок.
Светка рассказывала, плача и смеясь одновременно:
— Прихожу домой утром. Лифт сломан, волокла сумки с продуктами на пятый этаж. Знаю, что в квартире никого нет. Дети к бабке на лето отправлены. Валерка на смене – хорошо, хоть высплюсь после тяжелого дежурства. И что ты думаешь: в спальне, на нашей постели кувыркается мой кобель с какой-то…
Я его по жопе этими сумками – хрясь! Пакеты лопнули, и такой натюрморт получился: апельсины с помидорами, яйца, перцы, курица – по простыням разлетелись. Лежат мои голубки прямо как Амур с Психеей у рога изобилия! Валерка, козел, вскочил и орет:
— Света, прости, бес попутал!
А я ему:
— Знаю я твоего беса, кобель ты драный! – и продолжаю его дубасить.
— А девка что? – в ужасе спрашиваю.
— А причем здесь девка? Она быстренько с кровати соскочила и убежала, в чем есть, в моей простыне!
Вот это да! Я воображаю себя на месте подруги и покрываюсь холодным потом. Такой ужас – я бы не простила.
А Света простила.
— На следующий день прихожу домой и вижу – сидит Валера на кухне, курит и мается. Боится, что я ему отомщу. На работе у меня, сама знаешь, есть с кем мстить. А я — молча на кухонный стол новые семейники и носки вываливаю:
— На, гаденыш, этакий! Стыдно за тебя перед бабами, ходишь и прорехами светишь!
— А он что?
— Да ничего. Сграбастал меня в охапку и… В общем, пока дети не вернулись, праздновали мы второй медовый месяц!
Кошмар какой! Я потом смотрела на своего доброго и правильного Костю и думала, что сорвала джекпот. Никогда он не задерживался на работе, ночевал только дома. На девиц не смотрел – только на меня. Жизнь у нас размеренная, налаженная. Правда, со временем мы совсем перестали общаться – только по делу. А что зря трепаться? «Медовых месяцев» у нас не случалось – не до этого. Да и зачем? У Кости на работе начальник — дурак, все нервы вытреплет – никакого секса не надо. И я в школе устаю как собака.
А у подруги не жизнь, а карусель какая-то. Я ее жалела. Хотя, что ее жалеть – сама виновата. Света — та еще штучка. Сама рассказывала:
— Получила я, значит, звездочку. На работе мы с ребятами ее обмыли. Пришла домой на рогах. С кухни запах жареного мяса доносится, квартира вылизана, Валерка детей построил, сам с цветами: ждут меня, чтобы поздравить с очередным званием. А я…
— Что, ты?
— А я, шапка набекрень, пальтуган нараспашку, говорю им таким командным басом:
— Что, соскучились по мамке? – падаю на стул и опрокидываюсь назад. Вместе со стулом. Звездочка перевесила.
Нормально? Мать и жена, называется. Приди я в таком виде – мои бы умерли со стыда. И я – тоже. Так и лежали бы на кладбище всем отрядом!
Нет, не нужны нам с Костей все эти «версальские страсти». Но… Иногда я ловила себя на мысли, что завидую своей разбитной подруге. Наша с мужем семейная лодка плыла по течению реки, заросшей ряской. С годами мы оба обросли жирком, обленились. А Света оставалась такой же яркой и энергичной. Валеру годы не брали – он все так же привлекал к себе внимание дам. Сына женили — так на свадьбе молодые подружки невесты все время приглашали Пирогова на танец. Да и Света купалась во внимании противоположного пола.
А мы с Костей, как старые развалины, сидели за столом, стесняясь выйти. На мне прошлогоднее просторное платье — в облипочку. У Кости на рубашке пуговицы не сходились. Два бурундука. Поросята.
— Света, ты из жалости со мной дружишь? – спрашиваю.
— Нет. Мне с вами спокойно. Вы для меня – тихая гавань, где можно отлежаться после бури. Правда, жить в вашем болоте я не смогла бы. Скукота.
Мне было обидно немного. Но потом я успокоилась: каждому свое. А нам инсульты не нужны.
***
Оказалось, что я жестоко ошибалась. Валерка здоровей здоровых, никакая болячка его не берет, а мой Костик умер в прошлом году от инфаркта. И это непьющий, некурящий мужчина! Я ходила, как громом пораженная. Хорошо, что дочка с сыном рядом, поддержали, все сами организовали. Слава богу, Света помогла с документами.
Я всегда думала, что сильная. Любое горе переживу. Но нет! Смерть мужа была только началом.
Через неделю раздался звонок в опустевшей квартире. Открываю и вижу: стоит передо мной молодая женщина, лет тридцати.
— Здравствуй, Елена Владимировна. Я – Марина, — говорит.
Впустила ее, а у самой сердце упало. Так и есть. Марина без приглашения уселась на кресло и вытаскивает из сумочки свидетельство о рождении. В руки не дает, читает вслух:
— Васнецов Григорий Константинович. Мать – Петрова Марина Павловна. Отец – Васнецов Константин Григорьевич. Так что, Елена Владимировна, будем знакомы – ваш покойный муж — отец моего ребенка. А посему он — законный наследник, нуждающийся в жилплощади.
Я даже сказать ничего не смогла. Вот это да! Вот это муж! Я молча сидела, хватая воздух ртом. Но ведь в завещании ничего не было сказано про Марину! Бог с ним, с имуществом, хотя нажили мы немало: большая квартира, новый дом построен, машина хорошая, накопления — Костя последние годы хорошо зарабатывал.
Убило меня предательство! Я никогда бы не подумала, что муж мог иметь с кем-то отношения. Ребенка смог завести и вписать свое имя в графу «отцовство»! Мой Костя! Оказывается, не мой.
Марина эта смотрела на меня свысока. Победительница. Я только и смогла, облизав пересохшие губы, выдавить:
— Что же вы делаете?
А она, взмахнув длинными, искусственными ресницами, ответила:
— Делаю, что положено. Моему сыну нужен дом. У тебя квартира останется – радуйся.
Она вышла из комнаты. В прихожей громко хлопнула дверь.
Я позвонила Свете.
— Давай, Ленка, быстрей. У нас труп в ванной! – подруге было явно не до меня.
Через пятое на десятое рассказала, давясь слезами.
— Ай, Костик, молодец! Тихо, не плачь. Все, до связи, — Светка бросила трубку.
Она больше не звонила. Ей не до меня. Нечего обижаться – подруга не обязана носиться с моими проблемами. На негнущихся ногах я прошла в кухню, достала из холодильника водку: осталась после поминок. Налила полстакана и выпила как воду. Потом долго сидела, отупевшая, глядя в одну точку.
Утром мой телефон снова затренькал.
— Алло?
— Это Марина. Необходимо обсудить некоторые детали. Диктую адрес.
И я побрела на встречу. В голове звенело, в горле застрял комок. Телефон, то и дело, трезвонил: то сын, то дочь, то Светка. Никого не хотелось ни видеть, ни слышать.
В парке сидела она, разлучница. Эффектная, статная, смелая. Я приблизилась.
— Я вот о чем, собственно, хотела поговорить, — Марина пристально взглянула на меня, — у Кости, ко всему прочему, отличная машина…
— Но… как вам не стыдно?
Марина, закинув ногу на ногу, закурила. Ноги у нее длинные, Валера бы такую не упустил. Видать, и Костя не промахнулся.
— Стыдно должно быть тебе! Посмотри на себя, курица ты драная. Ты же не женщина – квашня! Костик с тобой задыхался. Его тошнило, наизнанку выворачивало от твоей правильности. И его смерть – твоя заслуга!
Костю трясло от меня. Он, оказывается, видеть меня не хотел. Жил, а точнее, делал вид, что живет, только из-за детей. Услышать об этом было страшно. Перед глазами все поплыло, я провалилась в небытие.
***
Очнулась я на больничной койке. Рядом сидела Света.
— Ну, что, оклемалась, милая моя?
— Не знаю, но там было лучше, — с трудом ответила я.
— Ангелы? Туннели? Будда? – Светка наклонила голову, с интересом разглядывая меня.
— Светка, иди в «сад»!
— О! Учительница русского языка, называется!
А потом в палату пришел Валера с термосом.
— Поешь горяченького. Лично куру на рынке покупал. Самую жирную. Сам варил.
— С морковочкой?
— С морковочкой, ты же знаешь. Светка у нас дура, и готовить не умеет. Все я, — Валера открыл крышку термоса. Поплыли одуряющие запахи куриного бульона, черного перца и паприки.
— Ешь, — приказали Пироговы хором.
— Не хочется…
— Ешь, сказали! – зарычали Светка и Валерка.
Я сделала один глоток, другой. Бульон был тот самый, настоящий, без химических добавок и усилителей вкуса: душистый, янтарный, с блестящими кружочками куриного жирка на поверхности.
— Поела?
Я кивнула утвердительно.
— Сидишь? – Светка раздражала своей противной манерой разговаривать с «полицейскими» нотками.
— А что?
— Потому что, хорошо – не стоишь. А то бы легла. Слушай: чист и непорочен Костя наш был, царство ему небесное.
— Надо говорить «земля ему пухом», — машинально поправила я Свету, не поняв еще смысла ее слов. Но потом до меня дошло:
— Света, о чем ты? Неужели Костя не…
— Вот именно, что Костя не…
Марина эта оказалась прожженой аферисткой. И Костя был не первым «отцом» ее мифического сына. Часто родственники забывали проверить документы, не разбираясь в сложных юридических цепочках. А Марина пользовалась растерянностью убитых горем и предательством жен. Но в этот раз она просчиталась: у очередной «квашни» была подружка с юридическим образованием и бульдожьей хваткой. После моего звонка она напружинилась, как мурена в засаде. Профессиональное чутье! Были задействованы связи, контакты, подняты дела и аналогичные случаи. В общем, пока я рефлексировала, обливаясь слезами, Светка действовала.
— Короче, нужно твое заявление, чтобы брать эту сучку за гребень, — манеры у подружки изумительные.
Я заплакала.
Света обняла меня. Валера погладил ладошкой мои волосы.
— Руки убери, — подруга приняла «боевую стойку».
Валера угрозу воспринял всерьез и положил свои клешни на колени, как самый правильный мальчик в ясельной группе.
— Нет, все-таки скучные вы люди, — Подруга задумчиво смотрела на меня, — Я думала: вот, сюжет для мелодрамы. Муж – сухарь, оказался подлым изменщиком. А его любовница, ко всему прочему, пока ты тут валяешься с нервным срывом, охмуряет сыночка твоего, женит на себе и овладевает всем «кровно нажитым» имуществом. И дочку женит на себе… А ты становишься бомжихой… Вот это жизнь…
— Дочку она не может женить на себе, — возражаю я.
— Ай, завела свою шарманку, — недовольно скривилась Светка.
— Хоть ты и гадина, но я очень тебя люблю, — я взяла руку подружки в свою.
— Да, она у меня хорошая баба, — сказал Валера, — правильно люди говорят: жена от бога, все остальные – от лукавого, от беса!
— Знаю я твоего беса, — устало произнесла Света.
—
Анна Лебедева
Загрузка...
