У Лиды не было детей, хотя она положила «на алтарь» решения этой проблемы всё, что только могла. В их семье с множеством родовых ответвлений, сестёр, братьев, племянников и племянниц, отсутствие «наследников» было нонсенсом. Однажды она подслушала разговор своей матери с одной из сестёр:
— Лидка то наша – пустоцвет! Пятнадцать лет уже замужем и никакого намёка на потомство. Это при нашей то семейной плодовитости. Зря деваха землю топчет, не выполнит своего главного на ней назначения.
Почему мать так была к ней жестока, открылось чуть позже. Когда Лида настойчиво вызвала её на откровенность.
— А что ты хотела, Лида? Чтобы я тебя пожалела, да по-матерински по головке погладила? Ты знаешь, что такое участь родителей девочки? Сначала весь круг знакомых живо интересуется, не появился ли на её горизонте подходящий жених, потом шумно отгуляв на свадебке, все исподволь начинают ждать, не беременна ли молодая.
— Но ведь часть этой «программы» я выполнила вполне успешно. Замуж вышла за подающего надежды учёного-историка, без пяти минут кандидата наук, сразу после третьего курса в университете. На свадьбе по вашим родительским чаяниям накормили, напоили всю ораву из ста сорока гостей, сажать некуда было. Вон подарки: сервизы, да комплекты постельного белья до сих пор половину нашей комнаты занимают. А что малыша у нас до сих пор нет – не моя вина, тебе ли этого не знать!
— Плохо стараешься! – процедила мать сквозь зубы, – «на сторону», что ли, потихоньку сходила бы, не убудет от твоего Серёжи, если ты зачать от другого мужчины попробуешь!
Лида вся пошла красными пятнами от такого предложения. Такого предательства их с мужем любви, душевного единения, интересов, она от старшего «друга» – не ожидала.
За пятнадцать лет замужества несчастная женщина прошла «все круги ада» с обследованиями и бесконечными консультациями эскулапов. Заключение выдавали, как «под копирку»:
— Практически здорова, готова к деторождению.
После трех лет в браке, не сулящих пока «интересного положения», Лида привела в очередную клинику мужа. Серёжа ничуть не возражал. Но и у него не нашли никаких отклонений в организме, способных стать преградой для отцовства.
Пару лет назад в одном из медицинских кабинетов, пожилая докторша сказала Лидочке:
— Женщина, не отчаивайтесь и не вздумайте с супругом назначить себя виноватыми. Вы — жертвы навязанных вам обстоятельств. В том, что у вас до сих ничего не получается с рождением ребёнка, нет субъективных причин. Случаи коварной несовместимости, непонятные современной науке, встречаются сплошь и рядом.
— Свежо предание, да верится с трудом, – подумала тогда Лида, – ну так же не бывает, есть он и она с почти идеальным здоровьем, любящие друг друга и не игнорирующие супружеские обязанности, а результата всё нет и нет.
Ежемесячный физиологический приход естественного женского недомогания, превратился для неё в дорожку на Голгофу, в путь на эшафот, в катастрофу, от которой нет спасения. Другие женщины с таким положением смиряются, а она ворошила научные журналы, читала массу материалов по теме, мечтала об ЭКО, которое делали пока только за рубежом, да и то только в единичных экземплярах.
На рубеже восьмидесятых в СССР о «детях из пробирки» только узкие специалисты знали. Но обеспокоенный душевным состоянием жены Сергей, всё-таки «выудил» для неё информацию в библиотеке медицинского института об этом чуде. Прочитав маленькую заметку об успехах английских врачей в городке Олдем, Лида загорелась идеей, что это будет самым лучшим выходом из их трудностей. Наивное создание. Где они с Серёжей, и где тот Туманный Альбион, где появилась на свет Луиза Джой Браун.
Для советских женщин, по разным причинам не могущих иметь детей – заморские эксперименты были сродни полёту в космос. Промаявшись с многоразовым прочтением информации об экстракорпоральном оплодотворении, молодая женщина оставила думки об этой затее и даже начала немного успокаиваться, а тут подслушанный разговор близких родственниц, как удар ножом в спину. Иначе их диалог, а потом последовавший за ним совет матери, и не назовёшь.
Кто знает по себе, что такое сходная ситуация, тот поймёт боль Лиды. Наветы матери стали для неё последней каплей. Она решительно уволилась с работы на предприятии, производящем вертолёты, где благополучно «отбывала роль» химика-аналитика. Выбор должности был обусловлен университетским дипломом об окончании химического факультета. Сразу же стала искать вакансии в области, чтобы съехать с просторной площади вроде бы дружного семейства родичей, считающих ее с Серёжей своеобразными изгоями.
***
На удивление место химика было найдено с фантастической быстротой. Подсобил бывший товарищ, некогда учившейся с ней на «параллельной» специальности биолога на одноимённом факультете. После окончания ВУЗа он получил распределение в пищевую отрасль на должность микробиолога в производственную лабораторию. К рабочему месту прилагалось жильё для молодого специалиста в одном из сельских поселений. Мужчина был женат, поэтому такую возможность упускать не стал. Сейчас он уже тринадцать лет работал на выбранном некогда поприще и горя не знал. В семье подрастали мальчик и девочка, всё было как «у людей», как хотелось бы матери Лидочки.
В станице Багаевской, вольготно раскинувшейся среди плодородных донских степей, огурцы росли не только там, где им было положено, но как шутили местные жители, даже на всех берёзах, ёлках и почти умерших пнях. Представители областной администрации за голову хватались: куда девать эту изумрудную лавину с пупырышками. Посему, в начале шестидесятых было решено – здесь быть консервному заводу. Если вырастает в регионе так много плодоовощного сырья, лучше его закатывать «в баночки» и кормить бескрайнюю советскую Родину, чем впустую гноить вкусные сокровища на полях.
К началу восьмидесятых уже, крепко стоящему на ногах, консервному гиганту исполнилось почти двадцать лет. Толковых профессионалов здесь по-прежнему жаловали. Лиде, услышавшей о свободном месте в лаборатории от университетского друга, предложили должность старшего химика. В рабочей инструкции теснили друг друга обязанности: строго следить за качеством выпускаемой продукции, ежесменно отбирать образцы готовых консервов и раскладывать их по «химическим» полочкам.
В недрах консервного царства, где по лентам конвейера в три смены двигались банки с огурцами и зелёным горошком, ёмкости с тыквенным напитком и натуральным, тогда еще и близко не знающим, что такое пищевые добавки, соком, красной густой томатной пастой и божественно вкусным вареньем из вишни или абрикосов – женщина ожила.
Сначала Лиде даже казалось, что она в сказке какой-то оказалось. Особенно, если учитывать, что им с Сергеем сразу выделили добротный домик из трех комнат, с резным крылечком, большущим садом с фруктовыми деревьями, зарослями малины и крыжовника, клубничной плантацией, баней во дворе и остатками небольшого хлева, где топтался десяток кур-несушек.
Между станицей и областным центром чётко курсировали по Дону быстроходные «Ракеты» и «Метеоры». Два раза в день в город отправлялся рейсовый автобус. На всё селение в арсенале имелось три школы, два детских садика, почтовое отделение и больница с четырьмя кабинетам специалистов. Досуг – это в клуб на танцы, три раза в неделю привозили новые фильмы. Была даже солидная библиотека с рядами серьёзных классиков и полочкой любовных романов и детективов. И чем не жизнь?
О целых пяти продовольственных магазинах и говорить нечего. Поджаристый хлеб из местной пекаренки всё при том же консервном заводе – был восхитительным чудом. На полках, всё как в других советских продмагах: один сорт макаронных изделий, пара видов круп, мешки с сахаром и мукой, копчёная колбаска к выходным, а растительное масло — постоянно. У всех огороды, в почёте салаты из свежих огурцов и томатов, приправленные репчатым лучком и зеленью с грядки. Не обходились трапезы без жарки молодого картофеля. К праздникам курочку домашнюю — на бульон и лапшу. Пироги с повидлом. Борщи постные без всяких мясных излишеств, зато со своими овощами, ещё пять минут назад на огороде красовавшимися.
В эпицентре консервных будней у Лиды открылся настоящий талант – без всяких анализов, на вкус определять, что «сжулили» начальники смен и технологи. Есть такой показатель – содержание растворимых веществ в готовом продукте. Капает аналитик на призму рефрактометра капельку жидкости, выжатую из сока или томатной пасты, и сразу видно, доложили ли на стадии смешивания ингредиентов в ёмкость сахар, соль, использовано было сочное и свежее плодоовощное сырье, или его по домам растащили, а в банки второсортное, подгнивающее подсунули.
Вкусовое чутьё Лидочку не обманывало никогда. Не надо и на шкалу рефрактометра заглядывать. Скажет после пробы, как отрубит:
— Наталья Семёновна, сахарок домой на варенье «прикарманили»? «Сухих» должно быть шестьдесят три процента, а в этой банке, только что взятой с конвейера, едва шестьдесят два с половиной процента набегает.
Испуганный химик — шмыг к рефрактометру. А там «фантастика», «магия», «фокус», «иллюзион» — назови это, как хочешь. Прибор действительно показывает шестьдесят два с половиной процента вместо шестидесяти трех. А ведь предупреждала мастера в цеху, что прикрывать её «шашни» с сырьём не будет. За пару килограмм сахара для домашних нужд разок в месяц, рабочим местом никому рисковать не хотелось.
Слухи о грозном «контролёре», никому не дающем спуску, мигом расползлись по всему заводу и вскоре дошли до главного инженера. Старый гуру консервщиков только крякнул, узнав о новенькой. Пригласил к себе Лидочку и предложил:
— Что компания там тёплая давно «спелась», рука руку моет, лаборатория цеха прикрывает, я, конечно, догадывался, но каковы масштабы. Нехватка даже десятой доли процентов – для советских контролирующих органов недопустима. У нас в стране всё должно соответствовать ГОСТу, а тут такой «бордальеро». Значит так, дорогая моя, тут как раз время подошло провожать заведующую лабораторией на пенсию, займёшь её место, но будет одно условие. Ты должна закончить заочное отделение пищевого института по специальности «технология консервного производства». Я походатайствую, чтобы тебя с твоим дипломом приняли сразу на третий курс без дополнительных вступительных экзаменов.
Ключевой пост заведующей лабораторией на консервном заводе Лидия Павловна заняла через четыре месяца. На предприятии её теперь боялись пуще какого-нибудь тюремного надзирателя. Женщины злобно шептали вслед:
— Нашлась тут самая умная, лучше бы дитя родила, да извечным женским делом дома занялась, так поди ж, ей карьера важнее.
Людской мир жесток. Друзей в станице Лида завести так и не успела, зато врагов на заводе у неё теперь было предостаточно. Отлученные от «кормушки» ловкачи сокрушались, что на домашнее повидло и джем сахар теперь в магазине приходится покупать. Отвадила всех желающих любителей «халявы» Лидия Павловна и от ящиков со свежим сырьём.
Никто теперь возле огурцов, томатов, лука, кабачков, да остальных поставщиков витаминов — не ошивался. Украдкой на обед самые лучшие овощи не выбирал. И ведь справедливости ради, в домашних закромах у всех этого добра было навалом, но это сладкое слово «задарма», руки «чесоткой» так и мучило. А еще хуже его лень-соблазнительница, из дома еще нести надо, а тут под боком вечный овощной, да фруктовый «Лас Вегас».
Не ладились дела и у Лиды с Сергеем между собой. Слишком тосковал её муж по жизни в городе, а еще больше по библиотекам с научной литературой. Сложности сельского быта его не напрягали, а вот дотошно изучать историю, связанную со знаменитыми семью чудесами света, по коим он защитил диссертацию, постоянных шансов у него теперь стало намного меньше. В доме нависла гроза…
Автор рассказа: Елена Рязанцева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
