Ленка привезла из Крыма вино. Перед тем, как уехать в отпуск, она хлесталась, что подарит Гале целую бутылку настоящего южного вина.
— Ты себе представить не можешь, — хвасталась она, — пьешь его, словно амброзию из фруктов — мед! А потом и на ноги не встать. А голова ясная.
Ну, она не просто так обещала Галю угостить.
— Галя, ну пожалуйста, ну подмени меня!
Из-за обещанной «амброзии» Галя отбарабанила лишнюю смену, да потом еще на ревизию осталась. Перематерилась, переплевалась вся. Вот что за характер у нее такой? Все, кому не лень, ездят на Галином хребту! За спасибо! Ну и за… амброзию, которая вкусна, как мед.
Работа у Гали – «не бей лежачего»! С утра ценники на товарах проверь, машину прими, прилавки заполни, просрочку отдели, за кассой посиди, выручку сдай – и свободен. Целый день – столпотворение лиц. Галя и не различает людей уже, товары на ленте, «пакет брать будете», «Моррис с кнопкой или без», «у нас отмена», «паспорт покажите». Одно и тоже, одни и те же фразы каждый день. Потому и все дни – бесконечная серая лента без конца и края. Тоска.
А тут Ленка привезла вино. Вся загорелая, свежая, влюбленная. Щебетала, что закрутила очередной роман. Обещал звонить. Вручила пятилитровку с жидкостью едко-вишневого цвета, магнитик в виде рыбки, и испарилась.
Галя достала бокал. Если у нее не получается увидеть море, так может быть, вкусив южного вина, она хоть на секундочку окажется на знойной крымской улочке, где абрикосовые ветви свешиваются через каменные оградки, вьется лоза по беседке частного двора, и крупные малахитовые, резные листья кружевом оплетают столбики ветхого навеса. Прямо над головой — тяжелые пурпурные гроздья винограда – отдыхающие тянутся к ним губами, срывают ягоды и давят их языком, чтобы взорвалась во рту феерия пьяного, сладкого вкуса.
Запах Гале понравился. Пряный, с глубоким фруктовым ароматом. Она опять повертела в руках пластиковую бутыль, подумала, что это портит все удовольствие от внутреннего «созерцания юга», вытащила со шкафа пузатый кувшин и перелила содержимое из пластика в стекло. Стало как-то цивильнее. Повертела бокал в руках, зажмурилась и глотнула.
Никаких сказочных видений. Потому что, выпитую жидкость со вкусом спирта и инвайта вином нельзя называть. Галя выплюнула пойло, сполоснула рот. Вздохнув, открыла шкафчик и вынула из его недр бутылку бренди. В бренди Галя была уверена – его ей никто не дарил – покупала сама себе к Новому Году. Купила, поставила на столик, съела салат и уснула. Вот такой Новый Год. А ведь дочка звала к себе, обижалась…
Ну и хорошо, раз настроилась на сегодняшний праздник, то будет употреблять этот напиток. Хоть и не амброзия.
Она посмотрела в окно. Улица просматривалась отлично. Туда-сюда сновали люди. Все с озабоченными лицами, у всех какие-то проблемы и проблемки. Дети волокли на плечах здоровенные рюкзаки, женщины – пакеты с логотипом магазина, где Галя работала, мужчины редко что-то таскали – вечно руки в брюки. Но на лицах озабоченное выражение. Юные девушки ели на ходу пломбир, сверкая голыми коленками. Чернобровые, смуглые узбеки расселись прямо на траве у дороги. Тоже что-то жевали.
И вот появилась знакомая фигура. Длинный тощий мужик с таким же длинным лицом шагал по тротуару. Вид у него был такой, будто швабру проглотил, и эта швабра накренилась вперед – корпус тела – за ней, а негнущиеся ноги – отдельно, своей жизнью живут. Бывший муженек собственной персоной. Персона, кстати, так себе, как и хваленое Ленкой вино из Крыма. Жалкая подделка мужчины. Чешет, поди, с работы. К миленькой своей, дебил!
Галя глотнула бренди, ощутив на языке тонкий вкус горького шоколада. Закусила конфеткой из коробки списанных конфет. Говорят, что жизнь – очень интересная штука. Каждого человека, плохого или хорошего, нужно воспринимать, как учителя. Вот сейчас мимо Галиных окон прошел учитель номер раз. Как человек – говно. Как учитель – великолепный педагог.
Она встретила его в семнадцать лет. В баре, конечно. В темноте, в мелькании дискотечных огней Коля показался ей привлекательным. Потанцевали, вышли покурить, и она взглянула на него при электрическом свете. Отшатнулась. Блеклые, никакие глаза, выступающая вперед нижняя челюсть, белесые брови. Но Коля вдруг предложил ей «покушать вместе», мол, он повар в этом баре и вкусно готовит. А у Гали в желудке плескалась лишь апельсиновая «отвертка», от которой мутило. Она и согласилась.
Готовил Коля божественно. Он вообще в этом плане был талантлив. Из ничего мог сварганить не еду, а явство! А голодные времена стояли на дворе. А тут – целое блюдо, красиво сервированное. Зажареный куриный окорок с медовой хрустящей корочкой, румяная картошка и зеленый горошек на краю тарелки. Какие-то розочки из томатов, огуречные завитушки… Все это потрясающе пахло чесноком и свежемолотым перцем.
Начали встречатся. Галя выискивала в Николае что-нибудь хорошее, и если находила, пыталась в ЭТО влюбиться. И потихоньку привыкла. А потом Коля предложил Гале выйти за него.
Мама Коли Галю сразу невзлюбила, и отказалась идти на их свадьбу. Потом передумала и явилась. Не одна, правда, а с группой поддержки.
Прихватила своих «концертных старух», с которыми пела в ансабле дома культуры. И тут они выступали, хотя их никто об этом не просил. Но бабки, встав полукругом около свадебного стола, затянули какую-то унылую муть дребезжащими голосами, и гости долго-долго очень вежливо слушали старух, мечтая дождаться когда-нибудь окончания «песнопений». Отпев, бабки расселись за столом и накинулись на еду так, что на них было очень стыдно смотреть.
— Пусть едят, они голодные пенсионеры, — сказал тогда Коля.
Голодные пенсионеры сожрали все, что можно. Как саранча. Потом, наевшись, опять пели. Потом – пили. И когда диджей включал современную музыку, весь бабушатник вскакивал и довольно ритмично отплясывал под Верку Сердючку, тесня удивленную донельзя молодежь. В общем, это была не Галина-Колина свадьба, а день пожилого человека. Кстати, совпало по дате.
Галина мама тихонечко плакала в укромном уголке. На свадьбу она заколола поросенка, и поросенка ей было ужасно жаль. Подружки сватьи ели его как не в себя, а молодым за это даже простыни не подарили.
***
Мама Коли так и не полюбила невестку. Она с удовольствием ела из котла молодых, но когда Коле задерживали зарплату, готовила себе по ночам и прятала кастрюлю в своей комнате. Бабки приходили к ней в субботу, и целый день они пели на кухне. Галя уходила из дома гулять. Она уже была беременная, и ей казалось, что ребенок в утробе, наслушавшись песен, родится с морщинистым личиком и таким останется на всю жизнь.
— Пожалуйста, давай снимем квартиру! – просила Галя мужа.
— У нас не хватит денег на частное жилье! – отнекивался Коля.
— Можно взять подработку, я не могу здесь жить, Коля. Здесь душно, окна выходят на одну сторону! Здесь плохо пахнет, и тараканы! Мама твоя сушит на батарее всякую дрянь!
— Езжай в свою деревню, — говорил муж, — там у вас говна хватает. А маме нужно чем-то удобрять огород!
Галя понимала, что лезет со своим уставом в чужой монастырь, что ей нет места в двухкомнатой хрущебе с тараканами. И эти бесконечные пластиковые банки из-под сметаны, и сушеные чайные пакетики, и алюминиевые кастрюльки, и трехлитровые банки с солеными грибами, и картофельные очистки на батарее, и резаная газета вместо туалетной бумаги здесь была, есть и будет.
Что в Коле очень мало хорошего. Он редко бывает дома. Потому, что ему тоже противно жить с мамой. Но он ничего не хочет менять – так удобнее. Не спросив мать, привел жену, оставил ее наедине с пожилым человеком и самоустранился, спрятавшись на работе. И на выходных он будет прятаться и уходить от проблем. Ведь намного проще проводить время с друзьями, чем с женой. Ему плохо и скучно. Наверное, он жалеет, что женился на Гале. Наверное, ему нужна совсем другая женщина.
И песнопения по субботам, и косой взгляд свекрови, и злая сплетница, лучшая ее подружка, будет с жаром обсуждать Галю в глаза, нечего не стесняясь. И все остальные певицы ничего не будут стеснятся, громко спрашивая, была ли Галя девственницей до свадьбы…
Когда родилась Анюта, свекровь не пришла встречать Галю из роддома. И Коля не пришел. Он спал пьяный дома.
— Напился от горя. Не могла парня родить что-ли? – буркнула свекровь, открыв ей дверь.
Галя положила ребенка в кроватку. Плакать было нельзя – пропадет молоко. Девочка спала крепко, так же, как ее папаша. Быстро сгустились осенние сумерки. В комнате пахло перегаром. Галя, угоревшая от запаха, задремала, и сквозь дремы слышала визгливые субботние песни. Проснулась через час – девочка кряхтела и попискивала. Галя включила свет и взвизгнула: по нежному личику дочки ползал отвратительный рыжий прусак.
На крик сбежались подружки свекрови.
— Что? Что? – им было любопытно.
— Что? Что? – проснулся полупьяный Коля.
Галя собрала все силы в кулак. Присела, прижала Анютку к груди. Посыпались советы, как надо держать ребенка, как его прикладывать к «титьке», и что нужно есть, когда кормишь младенца грудью. Коля, посмотрев на девочку, глупо улыбнулся, и побежал в магазин за вином.
Галя покормила Анютку, сменила ей пеленки, потеплее укутала и положила в синюю коляску. Муж купил с рук. Он не слышал и не слушал, что будет девочка. Потому и синяя. Но красивая и удобная, чего уж придираться. Галя неторопливо собрала сумку, свои вещи, вещички Анютки, пеленочки и пинеточки, связанные мамой. Муж так и не пришел – встретил, наверное, друзей. Повод есть. Ну и ладно.
Декретные не потрачены, Галя откладывала на вещи для дочери с зарплаты. На жизнь немножко, но хватит все-таки. Она выкатила коляску в подъезд. Первый этаж – хорошо.
— А ты куда это на ночь глядя? – спросила свекровь.
— Около дома немного погуляем, подышим, — сказала Галя.
Загрузить коляску в автобус ей помогли пассажиры. Через час Галина шла к дому, где провела свое детство. Мама обрадовалась.
— Ну и хорошо. Слава Богу, что ты ушла от них. А девочку вырастим!
Николай приезжал раза четыре. Умолял одуматься. Просил прощения. Угрожал. А потом прекратил свои визиты. Галя прожила у мамы весь декретный отпуск. Потом нашла квартиру в городе, где работала, и уехала, оставив девочку ненадолго маме. Через три месяца забрала Анютку и определила ее в детский садик. И потекла у нее хлопотливая, трудная и безрадостная жизнь.
Муж Аней не интересовался. Ну а как интересоваться дочерью, которую не видишь совсем? Анька росла бойкой и жизнерадостной. Про папу не спрашивала – у них в саду больше половины детей «беспапные». Время такое что-ли, без отцов? Галя работала, работала, работала и тупела от работы. Мужчин не заводила и не пыталась влюбляться. У нее в голове засела неприятная ассоциация: противные шуршащие тараканы. Кроме отвращения ничего противоположный пол не вызывал.
Про мужа иногда слышала кое-что. Говорили – подженился. Что его пассия на десять лет старше. Что она держит Колю в ежовых рукавицах, а весь ансабль свекрови разогнала. Что свекровь на лето выгоняют на дачу, а зимой она болтается по больницам.
Галя вздыхала и переключалась на свои проблемы. Однажды на работе она увидела свекровку. Та сильно похудела, и лицо ее было землистого цвета.
— Ой, Галенька, ты уж прости меня дуру. Выгоняла тебя. Внучку не хотела… ЭТА жизни совсем не дает!
Галя чувствовала неприятный запах от пожилой, несчастной женщины и тихо радовалась, что справедливость восторжествовала.
— Пакет будете брать? – равнодушно спросила она.
Губы у свекрови дрожали от обиды.
***
Анюта выросла умницей. И благодарной дочерью. Галя вложила в нее всю свою любовь, все свои силы. Аня получила прекрасное образование и осталась в Питере. У нее уже квартира есть. И дочка. С мужем Ане, как и матери, не повезло. А точнее, со свекровью. Та решила, что Анька хочет отобрать у нее квартиру, ну и… Сплетни собирала, поливала грязью. Аня, не выдержав, забрала Ксюшку и вернулась в родной город. Все повторяется по спирали… Правда, долго здесь не жила – укатила обратно, покорять мегаполис. Галя воспитывала Ксюшу.
Анька вернулась победительницей. Нашла хорошую работу, сняла квартиру, увезла девочку. Потом купила жилье в ипотеку. Справляется, Ксюшку в школу повела.
— Мама уходи ты со своей работы и приезжай ко мне! – постоянно клевала мозг.
Галя нахлебницей быть не желала. Анюта ругалась.
— Да что ты вцепилась в этот Мухосранск! Приезжай.
А Галя боялась нового. Она вообще не любила перемены. Но про себя решила: в магазине работает последний год. Хватит. Надо и честь знать. В августе уволится!
Она выпила еще немного бренди. Сунула за щеку конфету.
Затренькал телефон. Легка на помине.
— Привет, мамуль! Что делаешь?
— Пью!
Повисла пауза.
— Мама, ты там совсем, что ли? – Анька такого от мамы не ожидала, — ты уже свихнешься скоро из-за своей работы.
— Да Ленка с юга вино привезла. Я попробовала…
Дочь не дослушала мать.
— Блин, у дураков мысли сходятся. Чего звоню: путевки горят! В Крым, мама! Поехали? Ты, я и Ксюшка! Позагораем, отдохнем! А? Мама, алле?
Галя посмотрела на улицу, на коробку просроченных конфет…
— А поехали! Слушай, Анька, а вино Крымское в пятилитровых бутылках продают?
Анька рассмеялась.
— Тетя Лена, мама, еще та жучка, я тебе скажу! Все, начинай сборы. Срок – три дня. Жду тебя завтра к вечеру!
У Гали от чего-то защипало в глазах. Да, к жизни можно относиться по разному. Можно плакать и скучать. Можно тупеть и винить в своих бедах кого угодно. А можно быть просто благодарной. А если бы она не ушла от мужа тогда? А если бы Анька осталась в доме своей питерской свекрови?
А так – получили свои уроки. Что в этой жизни надо полагаться только на себя. Если тебя унижают и смешивают с грязью, то не нужно позволять это делать никому. Кто-то довольствуется жизнью, на вкус похожей на пойло из пятилитровой пластиковой бутылки. А кто-то уходит в ночь. И ни о чем потом не жалеет!
Почему бы им не отдохнуть? Неужели они не заслужили удовольствия побродить по пляжу, посидеть в уютной беседке, увитой виноградом и не отведать настоящего крымского вина с восхитительным ароматом и фруктовым послевкусием на языке?
— Жди меня, Аня. Я буду в Питере с утра, — сказала Галя дочери.
—
Автор рассказа: Анна Лебедева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
