Катя очень долго провалялась в больнице. Хорошим здоровьем она и так не отличалась, а к сорока годам организм дал серьезный сбой. Дома остался муж. Слава Богу, без детей. Дети стали взрослыми и разъехались. Хоть по этому поводу не было беспокойства. Она раньше думала, что нормально лечь в больницу и вылечиться у нее не получится: как бросить семью на произвол? А когда прижало, так уже и мыслей никаких не возникало – живой бы остаться. И пока Катя выкарабкивалась из бездны, куда ее затянула тяжелая болезнь, Костя управлялся по хозяйству сам. Как – ей было все равно. Не усадьба, в конце концов – квартира. Стиральная машинка, микроволновка и холодильник имеются. Справится. Ну его к черту!
Косвенно Костя был виновником ее недуга. Это он за двадцать лет семейной жизни порядочно погрыз Катин мозг и здорово потрепал ее нервы. Психованный, порывистый, непоседливый холерик, вечно в движухе и каких-то делах, он совершенно не подходил Кате по характеру. Она – спокойная, неторопливая, флегматичная. Она жила в своем ритме, предпочитая с вечера составить список необходимых дел и на утро держаться около списка, решая все проблемы последовательно, не разбрасываясь.
Костя делал все сразу и одновременно. Естественно, не успевал, естественно – нервничал, постоянно дергал Катю, отвлекал и мешал ей. В итоге весь день насмарку: скандалы, ссоры, склоки. Катю вывести из себя сложно, но Костя это мог сделать с блеском. Он вообще – талант. Яркая вспышка раздражения, крики, брань! И, конечно, виновата Катя. Всегда!
Машина не заводится, потому что Катя в нее села. Молоток по пальцу ударил – Катя рядом стояла. Зарплату не доплатили… А потому что Катя. И все! И хозяйка она плохая, и одевается хуже некуда, и дура конченная! Но при этом обходится без жены Костя не мог физически. Ему необходимо, чтобы Катя всегда была рядом. Он без нее буквально умирал. У него прям давление подскакивало.
Каждый раз, когда она задумывалась: «А что я вообще делаю рядом с этим человеком? Не проще ли уйти и жить спокойно», Костя внутренним чутьем понимал ее настроение и становился душкой. Был ласков, внимателен, предупредителен. Дарил цветы, рассказывал смешные байки, готовил завтрак, устраивал пикники и экскурсии для жены. Катя млела, расслаблялась и прощала Косте его тяжелый характер. Любил ведь. Конечно – любил. Всегда вместе, всегда рядом. Добрый. Не обижает животных, не чает души в детях. Умница, трудяга, добытчик, верный и единственный… Бог с ним, с характером… До следующего раза. Так и жили.
Она мимикрировала под мужа, она свыклась с ним, заставила себя жить и терпеть. У многих ведь еще хуже. А тут что – поорет, тарелками покидается, и успокоится. Она научилась не обращать внимания на оскорбления, делать каменное лицо на улице, когда Костя кричал на жену, не стесняясь прохожих. Научилась реагировать на его смену настроения и не спорить, не оправдываться. Она-то научилась, а вот ее сердце – нет. Потому и схватила инфаркт в сорок два года! В сорок два года – уму непостижимо! Несчастный Катин организм не смог смириться с Костиным нравом.
В больнице было тихо и спокойно. Катя «улетела» на больничную койку летом, в самом начале дачно-шашлычно-купального сезона. Поэтому в палате, где лечили Катю, была только пожилая женщина. Остальные завсегдатаи кардиологического отделения, сгруппировав все свои внутренние ресурсы, оздоровлялись на садовых участках, в лесах, а некоторые даже – на морях. В общем, в зависимости от кошельков и возможностей. Режим дня был размеренный и «ленивый». Катерина старательно принимала лекарства, съедала гречку на обед и не увлекалась скандальными шоу по вечерам. Побеседовав с соседкой по палате о том, о сем, читала книжки, много спала и физически не напрягалась. Да и морально – тоже: сразу же после того, как она очухалась в реанимации, написала короткое сообщение супругу:
«Не приходить. Передачки не приносить. Сделать так, чтобы я тебя вообще не видела и не слышала. Все необходимое мне принесет Марина»
Маринка, единственная подруга, оставшаяся у Кати после двадцати лет с Костей, была довольно близким человеком. Она знала, отчего Катюха так расклеилась. Конечно, сыграла роль женская солидарность. Она регулярно прибегала к Кате, особо не навязываясь, сжигаемая ненавистью к «этим поганым козлам». Поэтому Катя почувствовала себя настоящей курортницей, хотя всю жизнь ненавидела казенные учреждения.
Но все хорошее заканчивается: во время утреннего обхода доктор «обрадовал»
— Ну, дорогая наша Катерина, готовьтесь на выписку. Освобождайте, так сказать, место для пенсионеров. Урожай собран, сейчас все повалят на зимний сезон «поправлять здоровьишко».
Это было так неожиданно, что Катя немножко растерялась. Однако, унывать было некогда. Она все уже продумала. Нужно просто забрать свои необходимые вещи из дома и переселиться (временно пока) к Марине. Подруга вдовела три года, ее женатый сын проживал в другом городе. В квартире три комнаты. Жили раньше с этой Маринкой в общаге студентками. Не мешали друг другу? Проживут и сейчас. Делов-то… Тем более, Марина сама предложила переехать к себе.
На улице голову Кате закружил прозрачный осенний воздух. Желтый лист тихо падал на скамейки небольшого сквера. Было тихо и немного грустно. Сама атмосфера настраивала на поэтичный лад. Катя, не торопясь, дошла до своего дома. Поднялась на второй этаж и открыла дверь своим ключом. Она специально не предупреждала Костю о возвращении. Она ему не писала и не звонила. Даже не знала, как тут муж поживает.
Наверное, дома хаос и конец света. Наверное, придёться ремонт делать. Или вообще, он не один. Поди, какую себе завел уже со скуки-то. Да и все равно. Будет повод побыстрее слинять из этой квартиры. С глаз долой, из сердца вон! И ремонт пусть сам делает. Пусть вообще, что хочет делает. Катя на этой неделе собиралась подать на развод, от мужа за долгие дни в больнице отвыкла, отдохнула и осознала, что только круглые идиотки могут терпеть, гробя свое здоровье. Она терпеть не будет. Надоело.
И что она увидела? Знакомые стены. Тепло. Лучи осеннего солнца проникали в светлые комнаты, колыша выстиранные занавески. Чистота и свежесть. Уют. Все на своих местах, и даже домашние цветы политы. В ванной блестел кафель, и белизна его даже синевой отдавала. Катя заглянула в холодильник: никаких мышиных самоубийц. В морозилке плотной стопочкой сложены холостяцкие полуфабрикаты. На полках сметана, молоко, фрукты. Картошка похожа на картошку, а не на съежившиеся комочки с белесыми отростками.
Ни пустых бутылок, ни окурков, ничего. Мусорное ведро чистое, и даже пакет в него положен. Губки свежие, тряпки сухие, расправлены на краю раковины, а не валяются в углу ее осклизлым комком. Чудеса, да и только. Такой порядок даже у Кати редко бывает. Так отдраить помещение у нее хватало сил перед Новым Годом и Пасхой. Катя на дурака провела пальцем по верхним шкафам – ни пылинки. Не поленилась встать на табурет и проверить наличие пыли на люстре. Она не придиралась, просто интересно стало; вот это да!
И тут дверь открылась. Костя! Похудевший, с ввалившимися глазами. Он увидел жену и застыл на пороге.
— Катюша! Милая! – только и смог произнести.
Бросился к ней, обнял. В Костиных глазах стояли слезы. Его трясло. Он целовал Катю в лоб, в губы, в глаза… Руки целовал, просил прощения.
— А я вот иду сейчас домой, и думаю – ты вернулась. Вот что-то внутри свербит: Катька моя дома.
Катя совершенно растерялась. По мужу было видно – соскучился. Очень соскучился. Исстрадался. Чувствует свою вину. Ждал. Хорошо. О договоренности с Мариной как-то сразу забылось. Дома хорошо. Муж любит. Зачем все эти выкрутасы в сорок два года? Жили ведь как-то, и неплохо жили. Проживут и дальше.
У Кати затилинькал мобильник. Звонила Марина. Катя отключила телефон. Костя побежал на кухню – ставить чайник.
— Да подожди ты с чайником-то, — сказала Катя, — давай я обед нормальный приготовлю. На пельменях, смотрю, долго не протянешь. Соскучился по борщу?
— Очень, Катюша. Очень соскучился, — улыбнулся Костя.
***
Они такой хороший день провели. Тихий, семейный день. Вдвоем.
— Иди, Катенька, отдыхай. Я сам посуду помою, — сказал Костик.
Катя благодарно посмотрела на мужа и отправилась в спальню. Так приятно полежать при включенном ночнике, почитать книгу, пока Костя не придет. Она, оказывается, тоже по нему соскучилась.
Катя откинула покрывало, одеяло. Взбила подушки. И вдруг…
Волос. Длинный, длинный черный волос на подушке. У Кати короткая стрижка. Костя вообще лысый. Черт.
Она присела на краешек кровати. Вот как соскучился ее милый муж. Осунулся бедный, похудел. Исстрадался, несчастный. Катя глубоко вздохнула: значит – не судьба. Попраздновали – и будет. Ишь ты, какой послушный: как велено было: не звонил, не приходил. А зачем? Ему одна радость. Баба в больнице – вот и хорошо. А если бы баба сдохла – еще лучше. Вон, у него уже новая любовь на подушке спит. И порядки наводит. Чистоплотная какая, загляденье. Кате до нее далеко!
Она молча оделась, покидала в сумку вещи. Тихонько прошла в прихожую. Из кухни доносился плеск воды и звон тарелок. Катя открыла дверь и вышла из квартиры. На улице включила телефон и позвонила Марине.
— Я иду!
— Тьфу ты, Катька, я уж подумала, что ты повелась на его сопливое «люблю-не могу», — буркнула Маринка, — беги давай.
***
Фируза хотела повеситься. Опять беременная. Четвертого малыша как тянуть? Ой, зря, ой зря она уехала в эту страну. Ничего здесь хорошего. Холодно. Голодно. И везде нужны деньги, будь они неладны. Почти все она отправляла матери – мать воспитывала детей Фирузы. Муж Фарид умер два года назад. Надорвался в России. Работал у какого-то фермера сутки напролет – кормил один всю семью. Но однажды умер. Сердце. Что делать? Братьев у Фирузы нет, отца нет, один мужчина был. А сыны еще малы. Пришлось уезжать на заработки. Говорили, что будут хорошо платить, но ничего не говорили про местные цены, ой, Алла, это ужасно!
В клининговой фирме она работала по шестнадцать часов. Ее руки съедены хлоркой. Она уже видела всякое и ничему не удивлялась, превратившись в животное. Снимали с такими же несчастными женщинами барачное помещение у хозяина, который драл с них без жалости. С молодыми и красивыми спал. Фируза была молодая и красивая. Так хоть бы плату скостил, сволочь!
Она сказала ему о своей беременности. Попросила денег на аборт. Так этот пакостник рассмеялся ей в лицо и сказал, что он тут ни при чем, что на Фирузе печать ставить негде, и что она …! Поганые мужчины. Поганые мужчины!
В самом препоганом настроении Фируза прибыла к заказчику. Огляделась – как обычно – полный срач. Только что на потолке не уляпано и не заплевано. Так загадил квартиру, фу! Свинья. Фируза весь день отмывала и оттирала помещение. Мужчина сказал, что за разморозку и помывку холодильника накинет сверху. И она старалась. Размораживала, выгребала из него полусгнившие продукты, отскребала буквально каждый сантиметр от жира и грязи. Вычищала кухонную плиту, даже люстры отмыла.
Она перестелила постель, кинула засаленное белье в стиралку. Фу – прикоснуться страшно. Вычистила матрас. Выстирала занавески. Намыла окна. Полила цветы. Все, все сделала Фируза. Краем глаза заметила семейные фотографии, кое-какие женские вещи. Заказчик объяснил, что жена лежала в больнице, и наверное скоро вернется. Поэтому ему совсем не хочется, чтобы она догадалась: у мужа был длительный запой. Фируза очень удивилась: столько бутылок. Вот как могут пить мужчины. Ай, ай. Фарид совсем не пил. Почему тогда такое больное сердце у Фарида?
Заказчик обманул Фирузу. Обещал добавить денег, но ничего не добавил.
— Согласно прейскуранту! Итак содрали немеренно! Совесть у тебя есть? За сорок квадратов – семь тысяч? Охренели что-ли совсем?
Фируза ничего не сказала. За скандал с клиентом могут уволить с работы. Она просто попросила разрешения пройти в спальню – забыла на тумбочке телефон.
— Аккуратно! Обувь сними, натопаешь мне тут! – клиент был очень зол.
Фируза сняла стоптанные кроссовки. Шмыгнула в спальню. Выдрала свой длинный волос и положила на подушку – жена клиента обязательно увидит, что лежит на подушке! Вернулась в прихожую, показала руки – пусто мол. Выскочила во двор. Ей хотелось плакать – нужно теперь вкалывать не шестнадцать, а двадцать часов, чтобы добыть денег на аборт. Будь прокляты аллахом эти поганые мужчины!
***
Костя вымыл посуду. Он опять начал злиться: поиграли в идеального мужа, и хватит. Развалилась на подушках, королевна. Наотдыхалась и так! Он быстро завелся и шел в спальню, настроенный на небольшой скандальчик – чисто снять напряжение и место показать Катьке, чтобы не расслаблялась.
В спальне никого не было. И нигде никого не было.
На прикроватной тумбочке лежало Катино обручальное кольцо. Она ушла навсегда.
Автор: Анна Лебедева
Канал Фантазии на тему
Загрузка...
