Если ты ведешь себя, как тряпка – не стоит удивляться, что с тобой и обращаются соответственно. Мнение тряпок никого не интересует – ими подтирают грязь и затем просто выбрасывают. А поскольку ни мозгов, ни воли у тряпок нет, они неспособны предвидеть свою судьбу.
***
Отвратней всего было собственное бессилие. Олег знал, что он тряпка. И знал, что неспособен что-то сделать с этим.
Наверное, основы заложила мать, хотя с нею все было еще относительно просто. Отца своего Олег не знал вообще – даже рассказов о летчике-испытателе не было. Как будто он из пробирки взялся. А у матери в жизни были две задачи: заработать денег и устроить личную жизнь.
Она работала, и серьезно – на должности среднего звена в городской администрации. Денег там платили не то чтобы много, но зато их приносили многочисленные полезные знакомства, дававшие возможности для «гешефтов» на стороне. Личная же жизнь (никак не желающая как следует устраиваться) представляла собой череду мужчин разной степени солидности и ухоженности. А от Олега требовалось «не создавать проблем».
Он быстро понял, что если будет вести себя тихо, не задавать вопросов, не встревать в разные скандальные истории, хорошо учиться, ничего не просить и благодарить за все, что дадут – жизнь его будет вполне сносной. И она такой и была – он был сыт, прилично одет, у него была своя комната и даже карманные деньги, хоть и небольшие. Но вот высказывать какое-то там мнение ему не полагалось. Вариантов ответа на подобное было немного: «я лучше знаю!», «ты дашь мне хоть немного времени для себя?», «не говори глупостей!» и «лучше бы поблагодарил – я столько в тебя вкладываю!».
Кое в чем ему даже повезло. Учиться ему нравилось, и хотелось заниматься наукой. И как раз тогда, когда он заканчивал школу, у матери начала «налаживаться личная жизнь». Ну то есть во время поездки на очередной турецкий курорт (без него, естественно) она подцепила весьма потасканного и возрастного, но совсем не бедного немца. Так что ей было не до поступления сына в университет, на бесперспективный химический факультет. Олег учился на бюджете, денег не требовал, в скандалы не встревал – и ладно.
Мать даже не возражала, когда однокурсники подарили ему на день рождения гитару. Он немного учился играть и раньше – ходил в гости к соседу Косте. А со своим инструментом дело пошло неожиданно хорошо. Олег даже почти расслабился, ожидая уже решенного отъезда матери в Германию. Он не знал тогда, что уже стал тряпкой и жизнь у него такого не может наладиться по определению.
***
С Тасечкой он познакомился тоже в некоторой степени через мать, хотя никаких планов на его личную жизнь у родительницы не было. Просто однажды она велела ему съездить к некой «полезной» особе, занимавшей не последнее место в системе городской торговли – забрать специально отложенный «невероятный свитшот». Передала его дочь полезной особы – Тасечка.
Она не признавала никакого другого обращения – попытка назвать ее Таей вызывала скандал. Хотя с ее гренадерским ростом это сюсюканье никак не сочеталось.
Он, собственно, не вполне и понял, как оказался с нею в ЗАГСе. Нет, на веревке его туда точно не тащили – Тасечка была девушка весьма видная и аппетитная. И вовсе не дуреха, разбирающаяся только в моде и маникюре – училась в том же университете на экономическом. Училась, правда, неровно, но имела для того основания:
– Да сдались мне все эти культурологии и отечественные истории с философиями! Ну кому они в жизни могут понадобиться? Я учусь, чтобы преуспеть! – и специальные дисциплины у нее шли хорошо.
А тут как раз у матери с ее немцем все устаканилось, и она собрала вещички для отъезда в Германию. И широким жестом оставила Олегу квартиру их двухкомнатную – не увезешь же ее с собой! В самый раз жениться. И он женился – сразу после получения диплома.
***
Все вроде замечательно шло – жилье свое, красивая жена. Работа тоже нашлась Олегу по вкусу – в научной биохимической лаборатории, там и диссертацию можно было без проблем написать. Но – человек предполагает…
У Тасечки были совершенно другие виды на будущее. Закончив учебу, она немедленно занялась организацией собственного дела. Все было схвачено заранее – Тасечка создает швейное производство, изготавливающее «европейский стиль» руками узбечек-нелегалок, а ее маман по своим каналам пристраивает это все в продажу, ведь полезных знакомств у нее не счесть.
Для открытия дела потребовались деньги. Не успел Олег опомниться, как Тасечка заставила его продать добротный бабушкин деревенский дом (который он желал видеть местом летнего семейного отдыха) и вложить полученные деньги «в дело».
Дело у нее пошло, да что там пошло – поперло! Тасечка умела добиваться желаемого – как танковая бригада. Зарплатная карта Олега хранилась у нее. Машина была куплена в кредит, а кредит оформлен на него и его же деньгами быстро погашен – пока он ездил на работу на автобусе. Тасечка звонила ему в любое время и требовала, чтобы он «занялся делом» – что-то перевез, кого-то встретил, что-то отгрузил. Руководитель лаборатории, Сергей Викторович, благо был Олегу хорошим приятелем, отпускал на час-два, но коллеги вскоре начали посматривать косо.
Тасечка переделала и квартиру – «мне нельзя в этом совковом убожестве жить, я деловая женщина, не приведи судьба узнает кто!». У них образовался модный сканди-минимализм, хорошо хоть книги Олег успел вывезти к себе в лабораторию. Он боялся прикасаться к вещам в собственном доме – всегда оказывалось, что он «портит весь стиль».
Когда он заикнулся о детях, Тасечка не то что смеялась – ржала!
– Ну ты и дурень! Какие дети? У меня бизнес, милый! Я только начала делать хоть какие успехи, а ты меня в пеленках похоронить хочешь? Дети — разве что когда мне за сорок перевалит, и то я сомневаюсь, ибо зачем?
Он робко заметил, что до свадьбы она соглашалась, что дети в семье нужны, но вызвал еще более бурный приступ смеха:
– Ой, да до свадьбы кто чего не сморозит! Ты вон до свадьбы тоже о высоких материях рассуждал, а сам тряпка тряпкой! Когда ты бросишь наконец свои науки и займешься чем-то нормальным? Ну, хотя бы мне поможешь по-настоящему?
И Олег понимал, что она права! Насчет тряпки. Ибо он продолжал все это терпеть. Недосыпал по ночам, доделывая работу для лаборатории. В рабочее время по полдня грузил тюки контрабандной ткани и готовой «фирмы́» под безнадежными взглядами работниц-нелегалок, еще не знающих, что за работу им тут никто не собирается платить. Зажимался в уголок в модном сканди-минимализме. Сочинял неверные отговорки для Сереги (Сергея Викторовича), который уже без прежнего дружелюбия спрашивал, намерен ли Олег все же писать диссертацию, или будет продолжать маяться дурью.
***
Сегодня наступил перелом. В лаборатории Сергей Викторович вызвал Олега к себе и холодно сообщил, что вопрос поставлен или – или: или Олег перестает без конца отпрашиваться с работы и всерьез берется за диссертацию, или на его место берут сотрудника с перспективами получше.
А дома он увидел у порога свою гитару.
– Явился! Опять прохлаждался непонятно где, а мне пришлось на грузчика дополнительно тратиться! Ну чего стоишь? Бандуру свою на мусорку вынеси, сколько этот хлам будет мне глаза мозолить?
У Олега словно оборвалось что-то в животе. Он взял гитару почти в обнимку и пошел прочь, волоча ноги. «Тряпка, тряпка!» – повторял он про себя и не чувствовал ничего, кроме желания упасть и умереть на месте.
На автопилоте Олег оказался в городском парке, плюхнулся на первую попавшуюся лавочку, устроил гитару на коленях, как ребенка-подкидыша. Подкрутил бездумно колки. Пальцы пробежали по грифу, сняли со струн звонкий сложный перебор. У Олега затряслись руки и перехватило горло.
– Вы, наверное, раньше очень хорошо играли, – сказал рядом слабый женский голос.
Рядом с лавочкой стояла женщина. Молодая, примерно ровесница Олега, вряд ли старше тридцати. Но притом какая-то… уставшая, что ли. Тусклая. С тоскливыми глазами.
– Раньше играл. А теперь жена хочет, чтобы я гитару выбросил, она сканди-интерьер портит, – зачем-то сказал он. Вот зачем надо было показывать этой незнакомой женщине, какая он тряпка?
Но незнакомка почему-то не ушла и не усмехнулась, а понятливо закивала:
– Наверное, вы такой же, как я – поступаете так, как велено. Мне муж и свекровь недавно велели беременность прервать – мужу не до того, у него карьера.
Почему это на него так подействовало – Олег не знал. Но он почему-то сел поровнее и заинтересованно спросил:
– А почему вы не уходите от мужа?
– Мне некуда – у меня родители верующие, я против их воли замуж пошла, и они сказали, что назад не пустят. Раз в жизни по-своему поступила – и оказалась неправа. А подруги – ну какие у таких подруги? А вы почему не разведетесь с женой?
Чудеса бывают, или как? Олег никому (даже самому себе) не смог объяснить, почему не задал себе этот вопрос сам и много раньше. Но, услышав его от незнакомки, он вдруг обрел спокойную рассудительность со свойственной научному мышлению оперативностью, начал прокручивать в уме варианты:
– Вот что… Вас как зовут?
– Инна.
– Инна, вы работаете? Свои деньги у вас есть?
– Работаю, конечно. Но денег нет – все у свекрови.
– У меня тоже все у жены. Но вот что, Инна. Дайте мне ваш номер телефона. Мой не берите, свекровь или муж проверить могут, а моя не смотрит, я знаю. Через пару дней я вам позвоню. В рабочее время, чтобы ваши домашние не слышали. Меня Олег зовут. Идея одна у меня возникла. Можно? Если вам мои предложения не понравятся, просто разбежимся, и хуже от этого не будет.
Инна безнадежно пожала плечами, но номер продиктовала.
А Олег не узнавал самого себя. Он вдруг перестал быть раскисшим и бесформенным, перестал быть тряпкой. Конечно, и человеком еще не стал, но… Неужели верно говорят, что когда все хуже некуда, единственный выход – найти того, кому еще хуже, и помочь?
***
С лавочки Олег поехал в лабораторию, благо ключ у него был, и оставил гитару там. Пока ехал – банковское уведомление сообщило о зачислении на карту зарплаты. Карта была у Тасечки, но вот паспорт – у него в кармане. Посему затем он заскочил еще в банк.
Дома Тасечка просто выла от бешенства – у нее какая-то встреча намечалась, и она желала, чтобы он ее отвез. Он отвез. Молча. Не отвечая ни на какие вопросы и не реагируя на поток оскорблений.
На следующий день утром он первым делом зашел к Сергею Викторовичу и имел с ним долгий разговор. Итогом стали «последние» три дня отгулов и номер телефона адвоката, к которому Серега обращался год назад после ДТП. По его собственным словам, это был не юрист, а настоящий крокодил, вцепится – не оторвешь.
Принять Олега крокодил согласился на следующий день. А весь этот был потрачен на просмотр объявлений о сдаче жилья и звонки хозяевам и риелторам. К вечеру предварительная договоренность была достигнута.
Тасечки дома не оказалось, что не могло не радовать. Олег позвонил ее бухгалтеру и узнал, что разлюбезная супруга укатила на встречу с потенциальными партнерами на четыре дня. Вечер он потратил на перетряхивание домашнего делового архива.
Следующим утром Олег отправился к крокодилу с пачкой различных документов. Адвокат и впрямь смахивал на рептилию – сонный вид и совершенно бесчувственный и безжалостный взгляд. Говорил он мало и медленно, а вот бумаги просматривал и составлял споро. В общем, через два часа установилось согласие и взаимопонимание. И тогда Олег позвонил Инне:
– Инна, здравствуйте, это Олег из парка. С гитарой который. Звоню с обещанным предложением. Скажите, а что бы вы сделали, если бы у вас было, куда идти? Нет, к себе не зову. Но адрес запишите. Если вы, как я, более не желаете быть тряпкой, а хотите стать снова человеком, завтра к десяти вам надо туда подъехать. Полагаю, вы можете на пару часов с работы отпроситься. Что вы теряете?
И она приехала. И была встречена не только Олегом, но и симпатичной бабушкой-божьим одуванчиком, желающей сдать свою однушку-хрущевку за весьма скромную плату. Бабушка по старости перебиралась уже к сыну, а деньги за аренду решила копить – внучке на свадьбу.
– У меня нет ни копейки – на предоплату… – смущенно призналась Инна.
– У меня есть, – твердо сказал Олег. – Можете дать мне расписку, и потом деньги вернете. Вы же работаете, зарплату получаете. Но сейчас я могу вам их одолжить, и сроки возврата мне не слишком важны. У вас все время кто-то дома, или вы можете вещи вывезти без скандала?
Инна заверила, что может. И телефончик крокодила взяла. Бабушка с готовностью подписала договор об аренде и тут же вручила тихой жиличке ключи.
В день возвращения жены Олег задержался на работе, причем телефон выключил. Так что Тасечка ожидала его, взбешенная настолько, что вокруг нее дымом попахивало вполне отчетливо:
– Ты одурел? Я ему звоню-звоню, с вокзала на такси пришлось ехать, таксист образцы повыкидывал кое-как, а оно, видите ли, вне зоны! Все, мне надоело! Завтра же пишешь заявление на увольнение из своей богадельни! Мне рук не хватает, а он бездельничает!
Олег снял туфли и бросил их в угол прихожей, как попало. Тасечка открыла рот для воспитательной сентенции, но он ее опередил:
– Вот что, Таисия. Заявление завтра я обязательно напишу – на развод. От тебя зависит, какие там будут указаны пункты. Если ты немедленно вытряхнешься из квартиры (и весь сканди-минимализм можешь взять с собой) и полностью возместишь мне деньги за проданный бабушкин дом – проблем не возникнет. Насчет машины договоримся – могу тебе отдать, а ты доплатишь, могу себе взять, а сумму, с тебя причитающуюся, тогда уменьшим.
Тасечка несколько раз беззвучно хлопнула губами, но опомнилась быстро:
– Совсем с катушек? Никуда я из квартиры не уйду, она моя, я из нее конфетку сделала, из бомжатника этого! Ни о чем мы договариваться не будем, у меня юристов хватает, а тебе и нанять их не за что!
И тут Олег засмеялся. И это ее напугало по-настоящему.
– Дорогая, ну все мимо! Как ты квартиру ни изуродовала – моя она! Добрачная, прошу заметить – пусть матери за этот единственный драгоценный для меня подарок в ее Германии воздастся. И да, карта моя у тебя. Но безопаснее будет ее выбросить – я ее вчера в банке утерянной или украденной заявил. И счет закрыл, а вместо него открыл новый и все деньги на него перевел. И кредиточку себе взял. Так что денег у меня немного, это факт. Но есть. И адвокат есть. И он просил тебе передать, что если ты не согласишься на мои условия и не подпишешь соответствующую бумагу – будет раздел имущества. А бизнес твой, дорогуша, в отличие от моей квартиры – имущество, нажитое в браке! Уразумела?
***
Даже Тасечку проняли рептильный взгляд и тягучая речь ухватистого адвоката. Наибольший вес имело вскользь брошенное замечание, что раздел бизнеса потребует его оценки, а это неизбежный аудит. Женщина была деловая, опытная, и соображала быстро. Соглашение было подписано. Машину забрала Тасечка, и Олег об этом не жалел – она ему не очень нравилась, а деньги были нужны.
Жена выехала к матери, обнеся квартиру налысо. Она и обои бы со стен содрала, но их не было, была модная покраска. И Олег заверил адвоката, что все в порядке – не придется самому с модным барахлом морочиться. Развели их в одно заседание.
На развод Инны понадобилось куда больше нервов, времени и средств. Муж со свекровью попались несообразительные и непуганые, так что крокодил получил прекрасную возможность ободрать их еще и на компенсацию юридической помощи после завершения долгого дела о разделе имущества.
***
Если кто-то думает, что решение тряпочного вопроса завершилось счастливым воссоединением Инны и Олега, то он неправ. Инна действительно вышла снова замуж вскоре после окончательного завершения своего бракоразводного процесса. За коллегу по работе. И деньги Олегу она все вернула, до копейки. Хотя приятельские отношения между ними сохранились, и муж ее тоже с Олегом поладил – он музыку любит.
Олег потратил более года и значительную часть полученных от бывшей жены денег на избавление от сканди-интерьера. Он восстановил перегородку между кухней и гостиной, заклеил покраску обоями, имитирующими циновку, купил диван с видом ночного Нью-Йорка, трехдверный шкаф и книжный стеллаж.
А еще он за два года сделал то, чего не смог за семь лет жизни с Тасечкой – написал диссертацию. Сроки защиты будут назначены в ближайшее время. И еще Олег записал нечто вроде соло-альбома песен под гитару – в электронном виде.
Про его женитьбу пока ничего не слышно. Хотя в сторону новенькой лаборантки он таки поглядывает заинтересованно.
И Тасечка тоже не разорилась сразу же после развода. Ее бизнес продолжал процветать – некоторое время. А потом попался на глаза службам – налоговой и иммиграционной – и процветание закончилось.
—
Автор: Мария Гончарова
(5 оценок, среднее: 4,60 из 5)
Загрузка...
