Инга Михайловна выключила компьютер и легла в кровать. Она много раз обещала себе покончить с привычкой сидеть перед сном у компьютера, но никак не получалось. За четыре года ведения блога женщина будто сроднилась с ним. У неё всегда были способности к писательству, которые раскрылись сначала в школьных конкурсах, потом в журналистике. Сейчас она работала редактором в известном издательстве, а в качестве хобби фиксировала свои размышления на виртуальной бумаге. Иногда Инга Михайловна публиковала стихи. Скорее всего, у читателей вырисовывался романтичный образ мудрой дамы, дитя семидесятых, харизматичной личности с цепким умом. Пожалуй, в этом была доля правды.
Но Инга Михайловна никогда не публиковала стихи о том, что болело у неё, начиная лет с тридцати пяти.
За свою немаленькую жизнь она так и не нашла мужчину, от которого решилась бы родить. Кто-то был безответственным, кто-то недостаточно зарабатывал, кого-то она в глубине души побаивалась. Как оказалось, не зря. Это был её первый муж, и Инга, скрепя сердце, ушла от него, когда он впервые поднял на неё руку.
Второй был неплохим человеком и, наверное, поэтому их брак продлился десять лет. Инга Михайловна часто постоянно повторяла себе: «Он же неплохой. Он неплохой…» Но она так и не дождалась, пока муж дозреет до того, чтобы стать «хорошим», и потом долго винила себя, что не ушла раньше.
Инга Михайловна не любила об этом вспоминать. Она предпочитала быть оптимисткой, но пустота от некупленной детской кроватки жгла её. Что-то своё, родное так и не пришло в её жизнь. С годами она ощущала это отчётливее.
Она включила фонарик, достала из-под подушки блокнот и карандаш и вывела начало стихотворения: «Принять свою судьбу непросто…»
***
Утро встретило её серым небом и моросящим дождём. В такую погоду вставать было тяжело, к тому же Инге Михайловне снился слишком хороший сон. Что-то маленькое, мягкое и тёплое пробралось к ней в постель и свернулось в ногах. Крупнее щенка или котёнка, в пижамке на пуговичках…
Но долго это не продлилось. Сосед сверху в очередной раз уронил мешок кирпичей, не иначе. Инга вздрогнула и проснулась. Тёплый комочек в ногах исчез.
Пришлось вставать и идти готовить кофе. Не по моде, с миндальным ароматом, а обычный чёрный. И тост не с авокадо и яйцом-пашот, а с обычным домашним вареньем. Из черники. Так Инге Михайловне больше нравилось. С авокадо её жизнь казалась ей слишком стерильной и идеальной.
Воскресенья обычно выдавались спокойными, и она решила проверить е-мейл. Ей нравилось иногда пообщаться с читателями. Писем было всего три, одно из них от незнакомого пользователя под ником «Сонная морская свинка». Его Инга Михайловна открыла последним.
«Здравствуйте!
Меня зовут Галя, мне двадцать пять лет. Я читаю вас уже год, а написать решилась только сейчас. Я пойму, если Вы не ответите, и вообще мне очень страшно и даже стыдно, хоть я ничего плохого не делаю. Но для меня очень важно, чтобы Вы ответили.
Я читаю Вас и неизменно чувствую, что сама думаю то же самое. И говорила бы то же самое, только не умею так складно. Иногда я читаю Ваши стихи, и мне становится спокойно, будто бы я ими проговорила то, что меня гложет. Вы чудесная, прекрасная, милая женщина. Очень умная. И я с юности мечтала о таком друге. Давайте встретимся? Мне было бы очень интересно пообщаться с Вами вживую».
Инга Михайловна задумалась. Ей и раньше писали похожие комплименты, но ещё никто не делал этого настолько искренне и открыто.
И она согласилась. Галя ответила к обеду, дав свой номер телефона. Они списались и выбрали небольшую кофейню. Там продавались необыкновенно вкусные медовики, эклеры с шоколадной хрустяшкой сверху, яркие муссы из манго или смородины. Играла спокойная музыка, велись негромкие разговоры. Улыбчивые женщины, сосредоточенные студенты. Инга Михайловна любила это место.
«Что же я так волнуюсь, — думала она, растирая плечи. — Хоть небольшое, но приключение. Чай, не на первое свидание пришла».
Но котик гордости внутри промурлыкал: «М-м-м, кто-то пригласил тебя на встречу, просто прочитав твои мысли и наблюдения! Ты лечишь чью-то печаль! М-м-м, классно!»
Стоило зазвонить колокольчику на двери, как Инга вскидывала голову. Похожа или не похожа на Галю вошедшая?
— А что я буду говорить-то? — буркнула себе под нос Инга Михайловна. — Да ну, как будто впервые! Как пойдёт. Годами проверенная техника.
Колокольчик снова звякнул, и к вешалке проскользнула девушка. Тёмный волнистый хвостик волос пружинисто подскочил, когда незнакомка стянула через голову снуд. Сняла пальто, пригладила волосы. Просторное светлое платье-свитер и чёрные леггинсы придавали ей уютный вид.
Девушка направилась к столику Инги. Перехватила её взгляд и смущённо улыбнулась.
— Добрый вечер, я Галя.
Голос у неё немного подрагивал, но она не отводила взгляда. Инга Михайловна протянула руку и слегка пожала прохладные пальчики и пригласила ее за свой столик.
— Для сонной морской свинки вы выглядите и бодро, и стройно, — заметила она.
Галина засмеялась.
— Спасибо. А здесь и правда симпатично.
— Да, раньше я часто сюда захаживала.
— А почему перестали?
Инга Михайловна пожала плечами.
— Перешагнула просто этот период, и всё.
Взгляд Гали на миг задержался на её лице. Она словно задумалась о чём-то.
— Я тоже иногда не могу объяснить, почему остываю к чему-то.
— А надо? — улыбнулась Инга Михайловна.
— Да нет, пожалуй, — ответила девушка, и они засмеялись. Карие глаза и голубые, тёмные волосы и светлые, инь и янь.
— Я очень волнуюсь, — призналась Галя. — Я не то чтобы душа компании, и мало с кем знакомлюсь, но к вам я почувствовала большое расположение. И вы так быстро согласились… Мне кажется, это всё нереально.
— Если мы съедим по медовичку, всё станет более чем реально!
Новая знакомая улыбнулась.
— Думаете, я не нервничаю? — спросила Инга Михайловна. — У меня появилась настоящая поклонница, и я очень боюсь вам не понравиться.
С этой минуты неловкость пропала. Круглые медовички исчезли с тарелок нескоро, что говорило о действительно интересной беседе.
Галя работала психологом в коррекционном центре. Львиную долю свободного времени проводила в бассейне — нравилось ей мягкое рассечение волн и прохладные поглаживания воды. Жила с парнем. О детях думали, но решили вначале «потренироваться на кошках».
— Завтра поедем за котёнком, — рассказывала Галина, рассматривая узор на салфетке. Ей хотелось рассматривать собеседницу, так круто вылезшую из интернета — Инга Михайловна это считывала. Но Галя не позволяла себе такой бесцеремонности и посматривала на неё изредка. Под её взглядом были чашка, ложечка, крошки, салфетки и окно. Совсем как у Инги Михайловны в молодости — та тоже немного стеснялась в незнакомой компании.
— А почему именно сфинкс, Галя?
— Они общительные. Говорят, даже в ванну к хозяину бултыхнуться могут. Мы решили с тяжёлой артиллерии зайти.
— Основательный подход…
От Гали не укрылось, что Инга погрустнела.
— Вы как будто чем-то опечалены.
Журналистка снова пожала плечами.
— Просто подумала, что напротив меня сейчас могла бы сидеть моя дочь. Простите, Галя… Сморозила, не подумав.
— Всё нормально, — ответила Галина и мягко спросила:
— С ней что-то произошло?
— Скорее не произошло. У меня нет детей. Извините, не стану вас грузить проблемами.
— Почему нет? Мне совсем не хочется вести светские беседы о религии, отношениях или о чём-нибудь таком. Скорее о чём-то человеческом. Без формальностей…
— Я тоже. Всего того, что вы перечислили, мне вполне хватает в интернете.
Инга Михайловна вдруг положила руку на предплечье Гали.
— От всего сердца желаю, чтобы у вас всё получилось. И с кошкой, и с ребёнком, и с парнем.
***
Через пару дней Инга Михайловна не вышла на работу. Грипп свалил её беспощадно, и она была в силах только спать. Ближе к вечеру её разбудил звонок.
— Я писала вам утром. Извините, что я звоню, но мне стало беспокойно. Как будто неспроста молчите. Всё хорошо, Инга? — раздался в трубке голос Гали.
— Добрый вечер, Галенька, — прохрипела Инга Михайловна. — Я заболела, но в целом ничего из ряда вон.
— Не нравится мне ваш голос.
— Грипп. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Да. У вас есть лекарства?
— Что-то найду, — ответила Инга.
— Ну нет, так не пойдёт. Друзья или родные далеко от вас живут?
— Друзья у меня в области, а из родных никого. Я-то уже не девочка.
— Что вам принести? — деловито осведомилась Галина, и больная не смогла удержаться от слабой улыбки.
— Галя, вы такая милая.
— Спасибо, но всё-таки — чем я могу вам помочь?
— Я сама, спасибо. Не приходи, я очень заразная.
— Не переживайте. Отдохните как следует, только скажите мне адрес. Я пришлю лекарства доставкой.
— Не надо.
— Ну что вы, в самом деле! — рассердилась Галя. — Я не предлагала бы помощь, если бы не могла её оказать. А вам уже сейчас нужно лечиться!
Инга Михайловна молчала, пытаясь собраться с мыслями. Галина вдруг остыла.
— Извините. Наверное, я перегибаю. Не стоит давать свой адрес малознакомым людям.
— Я попозже тебе отвечу, можно? — спросила Инга Михайловна. — Сил нет совсем.
— Конечно!
Телефон выпал из ладони на подушку. Инга мгновенно уснула, а проснулась уже глубокой ночью. Ей стало чуть легче, и она пошла на кухню попить. Понимая, что лучше ещё и поесть, почистила банан. Одиночество иногда поганая штука — ползёшь, стиснув зубы, а потом долго приходишь в себя… сварливый, раздражённый, печальный. Банан полетел в мусорку, Инга Михайловна вернулась в спальню и взяла телефон. От подсветки голову тюкнуло болью, но переписка с Галей всё же открылась. После той встречи в кафе они допоздна переписывались. Удивительно, как с этой девочкой было легко. Она чем-то напоминала Джемму Боллу — серьёзная, но безгранично добрая. А главное — чувство юмора совпало. А общее чувство юмора — основа крепкой и долгой дружбы, если всё сложится.
Утром Галя прислала ей фото котёнка. Чёрный малыш-сфинкс с большими ушками и тонкой кожицей восседал у её босых ног. Под фото значилось сообщение: «Моя горгулья!»
Инга Михайловна улыбнулась. Как бы ей хотелось поделиться с Галей полезным опытом материнства, воспитания, заботы. Но…
Кажется, Галина говорила, что телефон у неё всегда на вибро… Значит, сообщение не должно её разбудить…
И Инга Михайловна набрала: «Нансена 17, корп.2, кв. 49. Если для тебя это правда важно».
Для неё самой это точно было важно.
***
Два года спустя
Галя выходила замуж за своего Павла. Кошку они вырастили успешно — чистоплотный зверёк понимал, когда ему рады, а когда лучше не лезть, и всегда считывал чужое горе. Бархатистый чёрный бочок оказывался рядом, и ненадолго с лиц исчезала озабоченность, а порой к людям приходили неожиданные идеи. Ещё бы, после такой перезагрузки-то.
Очередь была за малышом.
Галя улыбалась из-под фаты, шагая к Павлу, а тот смотрел на неё повлажневшими глазами и даже сделал шаг навстречу. Теперь у них будут общая фамилия, общий дом, общий сын или дочь. Инга Михайловна, сидящая в первом ряду, любовалась ими обоими. Прозвучали самые главные на свадьбе слова, кольца заняли законные места. Новоиспечённые муж и жена окинули взглядом зал, и в руках у Гали оказался микрофон.
— Я благодарю всех вас за то, что вы пришли сегодня разделить с нами наши счастье и волнение! — начала она. — Я представляла вас здесь, мои родные, и мне казалось, что так бывает только в ромкомах. Но всё получилось ещё прекраснее, добрее и теплее, потому что от каждого из вас я чувствую колоссальное участие. Спасибо, мой дорогой папочка, что ты с самого начала верил, что я приду к своей мечте. И особенная благодарность маме Инге!
Инга Михайловна ощутила ком в горле.
— Так вышло, что мне не довелось узнать свою мать — она умерла слишком рано, — продолжала Галина. — И только через четверть века я узнала, что это значит: мама. Пусть по документам мы чужие, но этот человек дал мне столько поддержки, силы и принятия, что покрыл все годы, что я была без неё. Мама Инга, спасибо, что впустили меня в свою жизнь. Спасибо, что приняли меня такой, какая я есть, что никогда не пытались мне ничего навязывать. Спасибо за наше созвучие в мыслях и желаниях. Спасибо за все мемы, присланные после двух часов ночи — не перестаю восхищаться вашей прогрессивностью!
В зале послышался весёлых смех. Инга Михайловна, чьи глаза заволокло пеленой слёз, тоже рассмеялась, любуясь Галей. Как она была похожа на неё в молодости… Этот слог, эта мимика. Поразительно, что встретились они так поздно. Но тем быстрее поняли, что между ними разгорелась не просто дружба.
— Люблю тебя сильно и благодарю за то, что ты сегодня здесь. И за то, что ты… такая! — завершила Галя. Гости зааплодировали, и по одним губам своей названой дочери Инга Михайловна поняла: Галя говорит ей: «Я люблю тебя, мама».
— И я люблю тебя, доченька, — тихо проговорила она. — Будь счастлива.
—
Елизавета Чуковенко
Загрузка...
