Деревня, в которой нам посчастливилось купить домик, была совсем уже было заброшенной: ни магазина, ни почты, ни связи. Старики тихо уходили в лучшие несуетные миры, остальные уныло доживали свой век, уже и не надеясь на хорошую жизнь, как раньше. А чего ждать было? Богатый колхоз, процветавший раньше, развалился в девяностые. От былого ранее роскошества: белых ферм, конюшен, свинарников, ремонтной базы, библиотеки, водонапорной башни – ничего не осталось. Остовы, скелеты каркасов на фундаменте, графские развалины, поросшие вездесущим ивняком. Лучше и не смотреть на все это. Даже колонки у каждого дома, чтобы хозяева не утруждались после рабочего дня с набором воды для приготовления пищи и полива, и те были срезаны расплодившимися ушлыми сборщиками металлолома.
Спасала деревню лишь необычайная, девственная красота. Село вытянулось одной единственной улицей вдоль длинного, в несколько десятков километров, озера, обрамленного щеткой янтарных сосен, вросших корнями в белый, чистый и мелкий песочек. И только благодаря непроходимым местам сюда не добрались бульдозеры, чтобы обезобразить эту землю огромным карьером, смять травы и деревья, уничтожить все ради денег. Проклятых денег. Денег, которые не пахнут, но которых нельзя будет съесть, когда все, до последней травинки будет сожрано жадным человеком.
Нас не испугали плохие дороги, отсутствие интернета и прочих благ урбанизированного общества. Нам нравилось засыпать под скрипучие «песни» коростеля и просыпаться от птичьего гомона армии пичуг и пичужек, стрекотавших и свистевших уже с раннего утра. Нравилось вздрагивать от трагичных журавлиных криков, пробиравших до глубины сердца. Нравилось дышать луговым воздухом, пропитанным запахами росистой травы и озерной свежести. Мы влюбились в эти места с первого взгляда и на всю жизнь.
Наверное, мы были первыми ласточками. Года не прошло, как у нас появились соседи, отстроившие новый дом. А потом поселилось еще несколько семей. И еще. И еще. И все они – хорошие люди. Трудяги! Всем миром мы выкопали общий колодец с родниковой водой, убрали свалку мусора на въезде, победили опасные зачатки плантаций борщевика, облагородили памятник погибшим на войне сельчанам, да вообще – стали радушными хозяевами этой великой русской земли.
А потом… А потом в наше село приехал еще один человек. Человек странный. Интересный и занятный. В ковбойской шляпе и клетчатой рубашке. Такой вот чудак. Он полгода штурмовал двери местной администрации, выбил себе в долгосрочную аренду обширные поля, выкупил заброшенные фермы и конюшню.
Этим чудаком был бывший ленинградский каскадер, умница и деловой человек, Григорий Андреевич Быков, успешный бизнесмен и страстный любитель лошадей. На Крестовском у него процветал конный клуб. А здесь он решил устроить дом отдыха для своих белогривых подопечных. Дом отдыха для них, и… пару ферм для производства сыра и молока.
В общем, развернулся Андреевич, будь здоров! Нос по ветру держал. Нынче экофермы – модное явление. И денежное, между прочим. Да и новые рабочие места кому мешали?
И вот теперь у нас не поля, а левады! А на них разгуливали гордые лошади. Породы – самые замечательные. А уж послужные списки – боже ты мой! Актрисы и актеры самого высшего ранга, между прочим! Добродушный першерон с лохматыми ногами и густой гривой, Нюшка, снималась в сериале Сонька – Золотая ручка. Можете проверить. Увидите такой белый автобус с длинным хвостом на попе, знайте – наша!
Гнедые и вороные длинноногие красавцы Керш и Трауб – актеры фильма «Война и мир». Иностранного! Да-да! Был еще один гривастый раскрасавец, совсем старичок, Геродот! Снимался в «Мастере и Маргарите».
И кареты все у нас стоят! Среди них есть старинные. В общем, хорошо. Старые конюшни переделали, утеплили, перекрыли. Построили козлятник. Заброшенные фермы снова забелели новым кирпичом – там молочный завод. Шумно в деревне, весело.
А у меня окно с видом на поле! Пью с утра кофе и любуюсь на играющих на воле вольной лошадей. Солнце восходит и первыми лучами золотит спины коней. Не лошади, а жар-птицы среди травяного зеленого моря – очень красиво. Свобода! Воля! Мощь! Конские шеи по-лебединому изгибаются, шелковистые гривы развеваются на ветру, по полю мерный топот точеных копыт, будто не конь летит, а сама наша Россия, сбросившая путы с израненного тела, как пущенная стрела, несется вдаль! Ух, слезы на глазах – дух захватывает!
И вот однажды у одной грациозной кобылицы родился жеребенок. Назвали его забавно, но по строгим правилам: первый и последние слоги имени начинаются с первых слогов имен родителей –производителей. Папаша дитенка – Петроний. Маменька – Терра. И получился Петер. В народе – Петя.
Залюбленный всеми, и детьми, и взрослыми, Петька лакомился яблоками, хрупал мытой морковкой и распрекрасно резвился в леваде, хватая мамку за хвост, кувыркаясь в траве, подскакивая по козлячьи, попискивая от восторга: и-и-и-и-и-хь! Ну прелесть. Петю не ограничивали в свободе, потому что опытный каскадер, наплевав на строгости воспитания, уж очень баловал малыша.
Добаловал. Малышок, вымахавший в здорового конягу, взял моду – каждое утро, улизнув от конюха, убегал на прогулку. Топочет по деревне, все путем, чешет по левой стороне улицы, здоровается с местными и требует лакомства. У местных для этого дела фрукты заготовлены – все чин чинарем. Строго по инструкции: одно яблоко и одна морковина! Больше – нельзя.
Петька, дань собрав, заворачивает во двор к охотнику, где в вольере томятся лайки. Те, бедные, вспотеют от лая, охрипнут, норовя ухватить Петю за лоснящийся круп. Петер издевательски скалит зубы, вертит хвостом и, лягнувши воздух копытом, улепетывает прочь со двора. Хозяин его не любит, грозится пустить соли под хвост, и Петька чувствует, что угрозу охотник когда-нибудь, да выполнит!
Если Петер увидит на своем горизонте какого-нибудь праздно гуляющего дачника, берет нехилый разгон и скачет во весь опор на человека. Зрелище ужасное. Грива у Петера развевается, ноздри раздуты, шея дугой… Это вам не лошадка на палочке…
Дачник кидается на обочину, прямо в крапиву, или на фонарный столб карабкается с выпученными от страха глазами. Петя с гиком догоняет человека, высовывает лиловый язык и смачно целует дачника, то есть лижет. Весь обслюнявленный человек сидит в крапиве, а Петя, красиво гарцуя, бежит воровать сливы у бабки Тани. Ни у кого не ворует, а «БабкиТаниной» сливе, почему-то, достается. Вкус у нее изысканный такой, что-ли?
Конечно, Андреевич такого хулиганства допустить не может. А вдруг у дачника сердце барахлит? Конечно, Андреевич, Петю наказал. Конь сидел целые сутки взаперти. Стоял, то есть. Ну вот, стоит он, значит, пять часов, другие пять часов стоит. Ржет, плачет, возмущается… А потом притих. У конюха Леши сердце кровью обливается. Ничего не поделать – приказ.
А Петя копытом по воротине – стук-стук. Стук-стук. Стук-стук. Мерно. Надоедливо. Терпеливо. Работники послушали, послушали его. Подумали – психоз на почве наказания у коня. Пожалели, погладили, угостили. И ушли к себе. А Петя копытом воротину долбит и на всякую ерунду не откликается.
Так и молотил он свою темницу больше суток. Утром погулял, спутанный, в закрытой леваде, очень грустный, с опущенной губой. Как вольный пес на коротком поводке. Ребятам его жалко до слез. Нам, простым жителям, его ужасно жалко. Да лошадям его жалко даже! Спартак в неволе, одним словом!
Опять в стойло коня завели. Главные ворота раскрыли, чтобы животным прохладно было – жара – тридцатка!
И вот, в самый знойный полдень, в час деревенской фиесты, когда жители, откушав взвару, обливались потом где-нибудь в тенечке, в конюшне послышался треск и тарарам! Петя, как героиня фильма «Убить Билла», расколотил таки ворота своей темницы и выбрался на волю. С разбега включил пятую скорость и понесся по пыльной сельской улице, вертя хвостом, очень собой довольный. На моем огороде Петя сожрал всю морковь. Притом зверски так сожрал – оторвал хвостики, а потом выколупал корешки, гад!
Я прогнала Петю тяпкой и поставила вопрос о заборе – на соседней грядке поспевала капуста. Капусты мне для Пети жалко – жаба задушила. Петя показал мне язык и убрался восвояси, к бабке Тане. За сливами. Я засекла время. Минута, две, три – старт! Послышался громкий мат бабы Тани:
— Ах, ты, ирод хвостатый! Кыш! Кыш!
— И-и-и-и-я!
— Ах, ты, паразит! Паскудник! Да чтобы ты сдох, охальник! Иди домой! Иди домой, зараза!
Хана сливам!
Вскоре Петер отпраздновал совершеннолетие. Хозяин разрешил ему жениться, и пустил в табун. Через день весь табун послушно следовал за Петером. По лесам и лугам – охальник показал гривастым барышням, что проволоки, натянутой вдоль левад, бояться вовсе не стоит – ток к ним не подключен. Петя лично все проверил.
Один конь – беда. А если их двадцать? То-то и оно. Андреевич приказал подключить к проводам ток. Кобылицы почуяли – бо-бо будет, и за резвым Петькой больше не бегали. Умницы. Петя, осознав, что девиц на романтическую прогулку за уши не вытянешь, остался в леваде. Результатом примерного поведения стало рождение пятерых детей, один другого лучше! Все наши деревенские дети буквально сутками торчали на конюшне, любуясь малышней.
Андреевич озаботился: если Петино потомство унаследует отцовский нрав – это будет караул! Поэтому жеребят содержал по всем правилам, как надо, без лишних поблажек. А на самого Петю махнул рукой – его под седло замучались воспитывать – дикий мустанг, а не Петя!
Он так и живет, пестует свой табун, периодически сбегая в деревню, персонально, к бабе Тане – за сливами. Баба Таня скумекала: а может эти сливы – особенные? Провела связь слив и Петькиного потомства, сделала выводы, обобрала деревья до последней нитки, выпросила соседа Колю отвезти ее на рынок.
— Да куда ты, баба Таня? – смеялся Николай, — этих слив на рынке, как грязи, даром не берут! А ты шесть ведер тащишь!
Баба Таня высокомерно молчала, вцепившись в тару. Смеется тот, кто смеется последним. Народная китайская мудрость!
Десантировавшись из Колиного внедорожника, баба Таня расставила все свои ведра на прилавок. Подумала. Достала картонку и накарябала ценник:
«Сливы для улучшения па…»
А слово-то и забыла. Девятый десяток человеку пошел. Где ей это мудреное слово «потенция» вспомнить? Она сама-то грешила в последний раз лет тридцать назад, когда муж-покойник, Степан Иванович, лопухнулся, купив себе трусы для улучшения потенции, потратив на это дело все свои скудные сбережения. Трусы сработали, как плацебо, но больше не помогали. Смеялась вся деревня. Позорище! От стыда, наверное, Иванович, раньше положенного срока в могилу лег!
Думала, вспоминала… Не вспомнила. Написала просто:
«Сливы. Помогают для стаяния всево чево надо! Цена 1000 рублей ведро!»
И села торговать.
И что вы думаете? Расторговалась!
Сначала все ходили, смотрели, фоткали и ржали, прям, как Петя. Потом стали брать на пробу и для смеха. Особенно, дурная, ловкая на смешинку, молодежь. После подтянулись мужички постарше. Стеснительно хихикая, просили отсыпать литру-полтора. И скоренько ретировались. Тяжелая артиллерия – женщины. Те дурью не маялись, четко и по-военному вызнав, откуда у бабки такие сведения о сливах, не собирала ли она их где-нибудь в лесах Чернобыля, не подкармливала ли она чудодейственные деревья нитратами, литрами-поллитрами не брали. Сразу – ведрами, избавив бабу Таню от противных подсчетов.
Последняя бабочка сходу забрала оставшиеся два ведра, заплатив дополнительно триста рублей за тару, и укатила на своей красивой машине в синий горизонт. Баба Таня с приварком, счастливая, как цуцик, понеслась в хозяйственный магазин, где купила, наконец-то, свою мечту – удобную косу на аккумуляторе. Включил кнопочку и коси себе на здоровье! И сама цела, и на участке чистота. И все это, благодаря сливам, которые бабке Тане и даром не нужны были! Варенья она сто лет не варила и компоты не пила!
В следующем году бабка Таня на сливах уже десятку сделала. С Петькой у нее отношения распрекрасные, Петька для нее теперь – чуть ли не главный инвестор! Бренд! Медийная личность! Она специально к нему в конюшню приходит с яблоками «Белый налив». А за здоровье Андреевича регулярно в церкви свечку ставит. Ему это нравится. Он бабке Тане за такое богоугодное дело каждый раз козий сыр приносит. Голову целую! И сыр очень, очень вкусный! Говорят, для потенции здорово помогает. Да у нас теперь все, что в деревне есть – все помогает для этого дела, потому что рождаемость подскочила в разы. И жителей втрое больше стало!
Вот так-то!
—
Автор рассказа: Анна Лебедева
Канал Фантазии на тему