Вечером мы с мужем крепко поссорились, а поздно вечером страстно помирились. Ну, вы понимаете, о чем я. Утром полная сил и в чудеснейшем настроении я приготовила ему кофе и пожарила яичницу с грудинкой. Все, как он любит. Я даже как-то назвала его за это Билли Бонсом. Он посмеялся и заметил, что пират из «Острова сокровищ» к яичнице и свиной грудинке обычно требовал другой бодрящий напиток.
— Любимый, а пойдем в следующее воскресенье в Эрмитаж. Там сейчас выставка эфиопских художников.
Действуя на волне душевного порыва, я даже не сразу поняла, что совершила ключевую ошибку.
— Эфиопские художники, это хорошо, —как-то вяло отреагировал Максим и потянулся за календарем в прикроватной тумбочке.
Надо сказать, что там постоянно лежат два календаря. Один —мой, другой — его. Как вы понимаете, мы отмечаем разные дни. Он —те, когда ему в выходной на работу. И только сейчас я осознала, насколько сильно сглупила. Надо было сначала посмотреть в его календарь, и только потом звать законного супруга повышать культурный уровень. Как назло, это воскресенье было у него рабочим, и он сразу заподозрил подвох. Ну я и дура! Он ведь подумает, что я туда посмотрела.
— Х-м, — протянул он. — Это воскресенье у меня рабочее. Может, через одно?
— Это последнее. Они уезжают.
— Стало быть, у нас два выхода. Либо ехать за ними в Эфиопию, либо ты сфоткаешь самые запоминающиеся картины, а вечером мы с тобой их под бокал вина непредвзято оценим. И себя рядом с ними, пожалуйста, не забудь.
На том и порешили.
Вечером в следующую субботу мы умудрились не поссориться. Наверное, потому, что тем субботним вечером я заскочила в гости к подруге. Надо сказать, что зовут меня Настя, а подругу — Маша. Так вот не ту девушку назвали Машей, потому что Маша-растеряша —это я, собственной персоной. В общем, мы с Машей немного выпили. Вот прямо самую малость. Буквально по глоточку. И я забыла у нее дома телефон. А утром в воскресенье, проводив милого на работу и не сказав ему о забытом в гостях телефоне, отправилась на выставку в Эрмитаж. Фотографий, естественно, не наделала и, приехав домой, быстро поняла, что скоро… скоро грянет буря.
— И как тебе эфиопские художники? —с хитрым прищуром поинтересовался Максим.
Он словно предчувствовал, что я подкину ему неприятный сюрприз.
— Очень хорошо. Только знаешь… а фотографий нет.
Что тут началось!
— Где ты была? С кем ты была? Ты что, меня за дурака держишь? Ничего поинтереснее выдумать не могла?
В общем, на этот раз разругались просто в пух и прах. Ни о каком постельном примирении уже не могло быть и речи. Это не Билли Бонс, а прямо Отелло какой-то. Я начала его бояться.
Расплакавшись, позвонила маме в Москву. Сама я оттуда. После свадьбы переехала к мужу в Питер. А родители остались. Виделись мы не часто, но часто созванивались.
Я всхлипнула.
— Знаешь, мам, я ведь и полюбила его за ревность. Когда познакомились, она мне в нем показалась очень привлекательной. Мне казалось, раз ревнует, значит, меня ценит. И боится потерять. Потом она мне наскучила. Потом стала утомлять, потом раздражать. А потом и вовсе стала невыносимой. И вот теперь я тут сижу, как дура, обливаюсь слезами и не знаю, что мне делать.
Она строго меня пожурила. Мне даже показалось, что ей совсем меня не жалко.
— Сама виновата. Поводы даешь.
— Да какие поводы! — возмутилась я. — Ну что я должна сиднем дома сидеть и света белого не видеть? Я ведь тоже живой человек!
— Твой отец когда-то тоже был ревнивцем. А потом, как отрезало.
Я сразу перестала плакать. Выбросила мокрый носовой платок в стиральную машину, оторвала бумажное полотенце и вытерла слезы.
— А вот с этого момента поподробнее, пожалуйста. Ты никогда мне об этом не рассказывала.
— Так ты и не спрашивала.
— Мама! – я почти на нее прикрикнула. —Хватит придуриваться. Рассказывай. Что тогда случилось?
— Да я сама толком ничего не знаю. Просто перестал ревновать, и все.
— И ты его про это не спрашивала?
— Ну, конечно, спрашивала.
— А он?
— Все отшучивался. Сказку, мол, прочитал.
— Какую еще сказку?
— А я почем знаю? Волшебную, наверное.
Разумеется, она сразу же передала весь наш разговор отцу, и тот мне позвонил меньше чем через полчаса. Оказалось, что у него в Питере вдруг выскочило очень срочное и совершенно неотложное дело. Он приедет утром и уедет вечером того же дня, а ближе к вечеру, покончив с делами, заглянет к нам с Максимом в гости. Я предложила встретить его на Московском вокзале, но он отказался категорически. И номер поезда не назвал. Упрямец! Всегда таким был. Мол, не маленький и еще не совсем дряхлый. Справится. Вещей с собой почти никаких. В Петербурге бывал не раз. Не заблудится, поскольку маразмом пока еще не страдает.
Я приготовила особенно вкусный ужин. Максим принес бутылку коньяка.
Звонок в дверь. Я прильнула к глазку. Папа! Маленький, хоть этого и не признает. Щупленький, сутуловатый. Но в глазах – яркий незатухающий жизнерадостный огонек. На плече — совсем небольшая и, судя по всему, совсем не тяжелая дорожная сумка. Он всегда старался путешествовать налегке. Прагматик и аскет.
— Я очень рада, что ты приехал и нас навестил. Проходи.
— Обратно на ночном? — не очень приветливо спросил Максим.
Было очевидно, что в нем еще шевелятся раздражение и обида.
— Не совсем. Тоже на «Сапсане». Но на самом последнем. Уходит в девять. В час ночи буду в Москве.
— Не проще ли вечером уехать, утром приехать и тем самым нормально выспаться прямо в поезде?
— Нет, не проще. Люблю быструю езду. И во время быстрой езды медленно читать.
Сели за стол. Максим откупорил бутылку.
— А что читаете, идя двести в час? —продолжил расспросы мой неугомонный супруг.
— Притчи, рубаи, философские трактаты, мифы и легенды, — отец немного помолчал. —И сказки.
Максим картинно усмехнулся и столь же картинно развел руками.
— Не поздновато ли сказки читать?
Я опустила глаза. Неужели и сейчас все закончится в итоге грандиозным скандалом?
— Сказка сказке — рознь. Есть такие, которые совсем не для детей. И даже не для подростков. А вот как раз для таких, как мы с вами.
— Для взрослых что ли?
— Именно так.
— Ну так расскажите какую-нибудь из таких, —сказал Максим и откинулся на спинку кухонного стула, забросив на нее локоть.
— А почему бы и нет? —вступила я в разговор, начиная понимать, что это, должно быть, та самая. — Правда, пап, расскажи.
— Это — непростая сказка…
— Да мы уже поняли, —в нетерпении отреагировал супруг.
— Одна из тех, что Шахерезада рассказывала падишаху.
— Круто.
— Давай все-таки внимательно послушаем, —я попыталась придать своему тону как можно больше умиротворяющего посыла и положила ладонь на ту руку мужа, что осталась лежать у него на ноге.
И папа начал:
— Шел по тропинке статный юноша. Вдруг слышит отчетливый женский голос. Удивился, остановился, огляделся, а вокруг – никого. Плечами пожал и отправился дальше. А голос повторился, и теперь не оставалось никаких сомнений, что обращаются именно к путнику. Тогда юноша, наконец, догадался, что нужно просто поднять голову. Так он и сделал. Видит, прямо над ним облако, а на облаке, свесив ножки, сидит обворожительная женщина с кубком вина.
— Здравствуй, красавец! Не желаешь ли составить мне компанию?
— Не откажусь. Только как же мне к тебе подняться?
— Нет ничего проще. Было бы желание.
И с этими словами она скинула ему веревочную лестницу. Он взобрался. Они долго разговаривали, наслаждались великолепнейшим видом, что открывался с облака, пили отменное вино, а потом занялись любовью. Отдышавшись и оглядевшись, юноша вдруг замечает, что они с любовницей на облаке не одни. Неподалеку спит огромный джинн.
— Кто это? — в недоумении спрашивает только что вкусивший плод любви.
— Это мой муж, — спокойно отвечает его возлюбленная, откусывая яблоко.
— Что значит, муж? А если он проснется?
— Не переживай, — она небрежно махнула рукой. — До завтра он точно не проснется.
— Но почему ты так уверена?
— Он очень ревнив. Никогда не оставляет меня одну и когда куда-нибудь летит, всегда берет меня с собой. По этой причине очень устает и отсыпается на облаке. Можешь мне поверить, сейчас его пушкой не разбудишь.
Мораль Шахерезада вывела такую:
Если женщина захочет изменить, изменит даже на краю облака. Если мужчина хочет, чтобы женщина ему не изменяла, он должен сделать так, чтобы ей не хотелось ему изменять. Своей ревностью он только толкает женщину на неправильный путь и подсказывает ей дурные идеи.
Наступила тишина. Наверное, неуместно называть ее мертвой, но именно такой она по факту и получилась, а спустя какое-то время, начало казаться, что она длится целую вечность.
— Ну все, — наконец, нарушил затянувшуюся паузу мой отец. —Со сказками на сегодня, пожалуй, хватит. Тем более что Шахерезада тоже рассказывала всегда по одной. А мне пора вызывать такси до вокзала.
И тут Максим меня совершенно огорошил.
— Не надо такси. Сейчас пробки. Не такие, как в Москве, конечно, но тоже приличные. Можно либо приехать слишком рано и долго сидеть на вокзале, либо вовсе опоздать на поезд. Не угадаешь. Поедем на метро. Тем более что станция здесь совсем рядом. Я возьму вашу сумку и другую, которую Настя для вас с Елизаветой Андреевной собрала. В общем, обе донесу прямо до вагона.
Вот это да! Ему словно не сказку рассказали, а обухом по голове ударили. Я не верила своим ушам и глазам. Это совершенно непостижимо! Когда я в последний раз видела его таким учтивым?
Вернулся Максим с букетом цветов и коробкой моих любимых конфет.
— Любимая, в следующее воскресенье в Эрмитаже выставка казахских художников. Как ты на нее смотришь? Возьму у приятеля профессиональный фотоаппарат.
—
Автор: Владислав Трушников
Загрузка...
