Молодой иерей Василий, недавно назначенный в настоятели небольшого сельского храма, готовился к приему архиерея. Его жена, матушка Ольга, в окружении прихожанок суетилась в трапезной. Приходской староста Сергей Никитич поехал в районный центр за покупками. А ему, настоятелю, выпала самая ответственная миссия ― написать речь, достойную приема большого гостя. Отец Василий недавно окончил семинарию и очень хотел выглядеть умным, опытным священником, поэтому закрылся в своей тесноватой спаленке, обложился Священным Писанием и богословскими трудами и думал.
«Надо как-то особенно подчеркнуть важность трудов владыки для нашей епархии, ― размышлял отец Василий. ― Ну, там, заслуги какие-то вспомнить, может, награды… Нет, не пойдет. Я его почти не знаю, только и общались, что при назначении на приход. Неестественно получится. Эх-х-х…».
Становилось жарко, батюшке хотелось выйти на воздух, но он твердо решил, что ни за что не покинет «келью», пока не напишет речь.
Отец Василий почесал затылок и открыл Священное Писание.
«Вот же, умели писать люди так, что и в наши дни эти слова до костей пробирают! ― подумал он. ― Надо сравнить владыку с кем-нибудь величественным, одухотворенным, исторически значимым. Например, с апостолами. Нет, с пророками… Нет, не пойдет. И так понятно, что мы на земле вместо апостолов служим. Надо что-то эпическое, мощное… Вот! Скажу-ка я, что он, аки дуб Мамврийский, который принял под густою сенью Троицу ангелов, пришедших к праотцу Аврааму в виде путников, так теперь он, владыка, смиренно принимает под свое архиерейское крыло молодых священников и наставляет их в пастырском труде. Точно, аки дуб Мамврийский!»
Воодушевившись свежей мыслью, отец Василий принялся писать. И тут все как сговорились: то староста позвонит, спросить, какую рыбу лучше брать ― вяленую или копченую; то матушка сообщениями забросает, чтобы батюшка прислал ей в трапезную помощников. Ни минуты покоя!
Промучившись над речью до вечера, батюшка решил, что допишет «на свежую голову», то есть после службы. Он наскоро пообедал, надел чистый подрясник и поспешил в храм.
После вечерней службы торжественно-приветственная речь была все-таки написана. Батюшке оставалось только выучить ее как следует, чтобы не запинаться. Довольный результатом непосильного труда, отец Василий вышел на улицу, потянул широкими ноздрями свежий воздух и, видимо, изображая Иоанна Грозного, зычно произнес: «Лепота-а-а-а!»
После ужина он снова заперся в спальне и стал заучивать речь наизусть. Получалось неплохо, даже мощно, как и хотел отец Василий, благо, и голос у него был неслабый, дьяконский.
Когда на следующее утро начали служить, настоятель изумился ― храм был битком набит людьми. Приехали жители соседних сел, главы сельских советов, городская администрация, архиерейский хор. Такая разношерстная публика повергла священника в ужас, хотя он и ожидал большого количества гостей. Как они воспримут его пафосную речь, поймут ли? Однако бойкие священники, приехавшие из соседних приходов, помогали ему служить, подбадривали, так что вскоре он совершенно успокоился и летал по алтарю и по храму, как на крыльях.
Все было прекрасно. Архиерейский хор, прибывший к началу службы, пел просто божественно, ладан, купленный в епархиальной лавке, издавал тончайший цветочный аромат, заглушая «столовские» запахи из трапезной. Сельская детвора, нарядно разодетая, тихонько копошилась в беседке возле храма, ожидая причастия.
Наконец, зазвонили колокола, возвещая о приезде архиерея, от входа в храм к алтарю расстелили ковровую дорожку, прихожане и гости расступились. Настоятель в сопровождении других священников, алтарников, матушек с цветами и старосты с караваем в руках вышли встречать владыку. Отец Василий принял благословение, тепло облобызался с главой епархии и бодрым голосом начал свою речь. Владыка, слушая непомерные хвалы и эпитеты в свой адрес, скромно улыбался и разводил руками, и вдруг…
И вдруг отец Василий забыл, как называется тот самый известный, исторический Мамврийский дуб. Причем, забыл в самом неподходящем месте, когда уже произнес:
― Вы, дорогой владыка, аки дуб…
Он запнулся и, видя, как у дорогого владыки брови поползли вверх, еще больше разволновался, но снова повторил:
― Вы, дорогой владыка, аки дуб…
В толпе гостей раздался сдержанный смешок. Но архиерей, видимо, понял, что неловкая пауза затянулась, и стал горячо благодарить настоятеля за добрые слова, которых он, владыка, конечно, не заслуживает. Все облегченно вздохнули, закричали: «Спаси, Господи, дорогого владыку!» и двинулись в храм. И только отец Василий растерянно смотрел вокруг, не понимая, как, как он мог забыть слово, которое миллион раз повторял в семинарии и еще полмиллиона раз вчера, в своей спальне! А ведь какая речь была, какая речь!..
После торжественной службы и молебна с водосвятием счастливые прихожане и гости отправились в трапезную, а владыка, приезжие священники, хористы и представители власти были приглашены в местное кафе, где им была накрыта отдельная «поляна». Староста постарался: все продукты были свежие, качественно приготовленные, спиртные напитки ― изысканные, не из дешевых, фрукты ― словно только что из сада. Во время застолья то и дело звучали здравицы, пелись многолетия, говорились тосты.
Архиерей, подмигнув отцу Василию, спросил:
― Ну, что, батюшка, может, и ты нам что-нибудь скажешь?
Настоятель густо покраснел и отказался, сославшись на севший после службы голос.
Провожали владыку всем миром, желали здоровья, долголетия, успехов в трудах, подходили под благословение. Архиерей тепло прощался со всеми, а когда подошел отец Василий, по-отечески похлопал его по плечам и пробасил:
― Спасибо тебе, батюшка, за красивую праздничную службу, за сердечный прием! Хороший у тебя храм, и прихожане добрые! ― потом наклонился к его уху и прошептал: ― Ты вот мне скажи, голубчик, кто тебе речь-то писал?
Отец Василий так же тихо ответил:
― Никто, Ваше Преосвященство, я сам.
Владыка обнял его и снова прошептал:
― А, сам? Ну, хорошо. Хорошо написал. Аки пень.
Машины с гостями уехали, прихожане разошлись по домам, матушка прилегла на диван отдохнуть. А отец Василий все ходил по дому, теребя листочек со своей неудавшейся речью, и сокрушался: «Да, не надо было про дуб Мамврийский. Надо было про ворона, который пророку Илии каждый день пищу в клюве приносил. Уж тогда бы я не забыл. Точно, не забыл бы».
—
Автор: Сен Полия
Загрузка...
