— Ох, и потрепала же меня жизнь, — с тоской в голосе сказала Тамара Павловна, глядя на себя в зеркало, — Тут уже не вытянут ни косметологи, ни пластические хирурги.
Глубокие морщины, синяки под глазами, сеточки вен на шее и у глаз. Удручающая картина старости не оставляла шансов на положительные эмоции.
— Что ж, — проговорила она, доставая походный набор юного строителя, так она называла косметичку, — Будем ваять что-то похожее на лицо.
Некоторым женщинам везет в том, что они старятся красиво. Лицо приобретает зрелую строгость, морщинки прорезаются элегантно, появляется аристократическая красота. Или другая крайность, когда весь внешний вид соответствует образу миловидной старушки, добродушной и заботливой бабушки.
Тамаре Павловне в этом вопросе не повезло. Она выглядела как классическая баба яга. А хуже всего то, что она это прекрасно понимала и боролась всеми возможными способами.
Наносился такой слой косметики, что под маской не угадывалось само лицо. Ее муж даже шутил, когда прибывал в состоянии легкого подпития:
— Если тебе по затылку врезать, у тебя лицо отвалится целиком!
На что она ему отвечала:
— А ты готов к тому, что увидишь под ним?
Саша был, видимо, не готов, потому что попыток не делал. Да и экспериментировать ему было особо некогда, ибо у него была два вида существования: алкогольное забытье и ужасающее похмелье. А вся жизнь была путем из одного состояния в другое.
При таком муже, возникал вопрос, а какой смысл вообще краситься? Он оценить не сможет, посторонним людям, на то они и посторонние, безразлично. А светских раутов в их селе почему-то не проводилось.
Но Тамара Павловна каждое утро начинала с макияжа. Для себя. Не могла она смириться с тем, что и ее настигла старость. Хоть десять лет или пять, но отвоевать у жестокого зеркала. Помнила-то она себя совершенно другой.
Первые знаки внимания от противоположного пола юная Тома начала получать, когда ей было всего пятнадцать лет. И так ей это понравилось, что захотелось ей не просто внимания, а обожания и восхищения.
Очень быстро она узнала цену своей красоте, а в ее сумочке поселилась первая польская помада и ленинградская тушь. Она очаровывала, сводила с ума, завлекала в свои сети. И сама не заметила, как начала заигрываться.
Сына Пашку она родила, когда ей только исполнилось семнадцать. А вот, кто отец, осталось тайной, сокрытой во мраке, ибо Тома сама не знала, кто счастливчик. В итоге мальчик был отдан на воспитание бабушке, а Тома продолжила путь по мужским сердцам.
Не совсем путь, не совсем сердцам, но кому какое, в сущности, дело?
А через два года у нее родилась и дочка, но, слава богу, что уже в браке. Отцом ли является Ларисе Томин муж, тоже до конца не известно, но у девочки был официальный отец. Тогда еще не было тестов ДНК, поэтому оспаривать никто ничего не мог.
— Покой нам только снится, — приговаривала мама Томы.
Она не владела фактами, но была уверена на сто процентов, что дочка гуляет от мужа. Да и куда ей, двадцатилетней Томе, было успокоиться, после того, как она распробовала сладость наслаждений и утех.
А муж? О муже она думала в последнюю очередь, как и о сыне с дочкой.
— Миша, — припомнила Тамара Павловна, сидя у зеркала.
Так звали ее первого мужа.
— Этот шрамик носит твое имя, — говорила она, прорисовывая бровь и закрашивая белую ниточку старого шрама.
Когда Миша поймал ее на измене, кавалера он выкинул из квартиры, а Томе досталось портфелем прямо по лицу. Тогда он рассек ей бровь, но хлынувшая кровь его остановила.
— А мог бы и убить, — пробормотала Тамара Павловна, — горячий он был.
Но он просто собрал вещи и ушел. Кстати, на развод тоже подал сам. А Тома, залечив раны телесные, окунулась в омут страстей, залечивать раны душевные.
Праздник души оказался не долог, потому как мать Тамары потребовала забрать детей, чтобы отдать их в школу. В итоге Пашка пошел немного позже положенного, а Лариса немного раньше, а Томе того и надо было, чтобы дети на глазах не крутились.
Учебный день, потом продленка, и появлялись они ближе к вечеру, когда их мамочка уже сбегала гулять.
Тамара Павловна никогда о детях особо не думала, предоставив им возможность постигать премудрости взрослой жизни с младшего школьного возраста. Если бы не мамины ухажеры, которые что-то приносили для детей – одежду, обувь или какую-то еду, не факт, что не покатились бы они по наклонной, если, конечно, выжили бы.
— Где бутылка? – кричал Саша откуда-то с улицы.
— Вот и с добрым утром, — сказала Тамара Павловна своему отражению в зеркале.
Она закончила макияж и теперь готова была к полноценной жизни. Надо было немного убрать, приготовить поесть, а и все. Больше ничем она не занималась.
— Бутылка где? – крик раздался уже в доме.
Тамара Павловна вышла из комнаты и крикнула мужу:
— В холодильнике!
Она не мешала мужу упиваться до потери сознания, даже не препятствовала. Сама покупала, сама приносила. Что делать, это была ее политика выживания.
Тамара Павловна за всю свою жизнь нигде толком не работала, а жила в основном с подачек кавалеров. Вот и сейчас она полностью зависела от банковского счета супруга, и ей выгоднее было его накачивать, чем предоставить ему возможность трезво оценить свою жизнь.
Не к месту вспомнился второй муж, Коля.
— Хороший был, в сущности, человек, — пробормотала она.
Второй муж в жизни Тамары Павловны случился совершенно неожиданно. Был он случайным знакомым, который помог ей добраться домой в состоянии далеком от адекватности.
То ли на сердце она ему наступила, то ли у него альтруизм по венам бежал, но ему, почему-то, захотелось сделать ее жизнь лучше. А когда он узнал, что у приглянувшейся девушки есть дети, то для них он захотел стать настоящим отцом.
Не был он скупым и умел зарабатывать, поэтому несколько лет, которые включили в себя свадьбу и какое-то время после, можно назвать золотым веком Тамары Павловны и ее детей.
В доме всегда был полон холодильник, гардероб стал ломиться от вещей. Тамара на какое-то время даже прекратила гулять, а дети стали приносить из школы хорошие отметки.
Только Коля был дальнобойщиком, поэтому уезжал из дома на два-три дня. А потом его перевели на дальние рейсы, и его отсутствие стало исчисляться неделями.
Как говорят: с глаз долой? Так и произошло. Коля уезжает в рейс, а следом Тамара смывается из дома. Но перед приездом супруга возвращалась и вела себя как примерная жена.
Чем не жизнь? Только она опять заигралась.
Проснулась утром, не самым прекрасным, слева муж, справа любовник, а вокруг следы бурных возлияний с продолжением.
Так от Тамары Павловны ушел второй муж.
— Павловна! – услышала она крик с улицы. — Там мужик твой посреди улицы валяется!
Тамара Павловна высунулась в окно. Действительно, Саша лежал посреди улицы и громко храпел.
— И что мне сделать? – крикнула она в ответ. — Я его все равно поднять не смогу. Откатите его на обочину, пусть отсыпается.
Мужики пожалели собрата, с которым не раз до такого же состояния набирались, подняли и донесли до крыльца дома, где и посадили в тенек. Саша от манипуляций с его телом просыпаться не пожелал.
Тамара Павловна вышла на крыльцо, скептически осмотрела тело, сплюнула в сторону и вернулась в дом.
Это сейчас Саша стал таким, а когда-то ведь был орлом!
С уходом Коли, жизнь Тамары Павловны не так чтобы сильно изменилась. Всегда находились мужчины, которые ухлестывали за безотказной дамой. Они и холодильник набивали, и деньги в карманы совали, и про детей не забывали.
Были даже два потенциальных мужа, Дима и Антон. Эти господа подарили Тамаре года по три своей жизни. Но и они ушли, напоровшись на махровую измену.
Не ведомо из какого тумана пьянок и гулянок выплыл Саша. И как-то так получилось, что он задержался с Тамарой. И плевать ему было на то, что она с зеленым змием в обнимку, и насыщенная прошлая жизнь его не покоробила. А вот он взял и женился. Он, может быть, и детей бы усыновил да удочерил, так им уже по восемнадцать стукнуло, так что этой формальности не потребовалось.
Все шансы были у Тамары на счастливую полноценную семейную жизнь. Как божий дар, в ее жизнь вошел Саша. Одна только загвоздка и была.
Работал он вахтовым методом на северном строительстве. Три месяца там, две недели дома. И деньги шли хорошие, и стаж шел год за два, только у самого было рыло в пуху. К тому же к змию зеленому имел жажду. А, как известно, на вахте нельзя, то из двух недель, проводимых дома, первую он заливался до макушки.
А Тамара, что смешно, когда он был дома, не пила ни капли. За Сашей все ухаживала. Сопельки подтирала, тазики выносила, мыла-переодевала. А как только за ним закрывалась дверь, промилле в ее крови начинали расти.
Какой бы глупой ни была жизнь и поведение, было весело, и это было главное. К тому же дети составили уже свои пары, и ушли от маминого образа жизни. Только ушли они от мамы, а не от проблем.
Не имея другого примера перед глазами, Пашка пошел по стопам матери на ниве веселья, а Ларисе повезло больше. Ее взял в жены хороший мальчик и показал совсем другую жизнь. Как бы тяжело ему ни было, но Лариса с ним, наконец, почувствовала себя счастливой. И даже прожили несколько лет душа в душу.
Может быть, кармический груз матери, а может, по чистой случайности, но во время родов случилось с Ларисой страшное. Спонтанно развившаяся шизофрения на фоне родов вывернула ее жизнь наизнанку.
На фоне диагноза и проведенного лечения Лариса так дочь и не приняла, как ни пытался Леня разбудить в ней материнские чувства. А как итог – развод, лишение прав и бесконечное путешествие из психоневрологического отделения домой к веселой маме и обратно.
Установившийся статус-кво, мог существовать годы и даже десятилетия, но работа на севере позволила Саше преждевременно стать пенсионером. Мало того, что у него была повышенная пенсия, он, присутствуя на вахте, еще, когда начинал работать, дал указание, чтобы пять процентов от зарплаты переводили на банковский счет под проценты.
За годы и там накопилась достаточно внушительная сумма, дивидендов с которой хватало на нормальную жизнь. Без курортов и лобстеров, конечно, но двадцать пять тысяч в месяц капало. И плюс пенсия.
Только доступ был у Саши, а Тамаре Павловне приходилось довольствоваться тем, что он ей давал. Или она проводила операцию. Пьяного привозила его в банк, где снимали вместе деньги, а потом она обеспечивала его выпивкой и закуской.
Сколько бы она ни просила, чтобы Саша открыл ей доступ к счету, он отказывал:
— Ага, знаю я таких, — говорил он, — Накачаешь меня, а когда я в сознание приду, ни тебя, ни денег. Хватит, что я тебя кормил, пока работать ездил. А сейчас ты у меня вместо прислуги!
Так прямо и говорил.
Но, пока они жили в городе, с таким вполне можно было мириться. Саша уходил в залет, а Тамара Павловна по своим веселым делам.
Но тут умерла Сашина мама, которая жила в деревне. Саша поехал ее хоронить, да там и остался. Тут уже Тамаре Павловне пришлось крепко подумать, оставаться в городе без денег или ехать за мужем в глушь, но быть при деньгах.
Но окончательное решение приняла не сама Тамара Павловна, а ее последняя подруга:
— Ты у него вместо автомата с водкой была. Это работа не сложная. Там в деревне его любая подберет и будет поить. Черт с ним, но ты о себе подумай! Ты не проживешь на те гроши, что заработала. Пенсия у тебя сколько? Двенадцать триста.
Собралась Тамара Павловна и поехала.
Жить же на что-то надо. Дети помогать не будут. У Ларисы пенсия, у Паши пособие, а из нее самой такая работница, что ни дай бог каждому.
Тамара Павловна сидела у видавшего виды серванта, который ей заменил туалетный столик, и смывала утром наложенный грим. После каждого мазка ватного диска смоченного мицеллярной водой, наружу выступала ее потрепанная суть.
От былой красоты не осталось ничего. А как было радостно, когда ей делали комплименты, когда к ее ногам бросали охапки роз, когда достаточно было одного «Хочу» и поклонники сбивались с ног, чтобы угодить прелестнице.
Сейчас же на нее из зеркала смотрела старая женщина с судьбой приживалки, которой приходится терпеть рядом запойного алкоголика. Мало того, что терпеть, так еще угождать всем его прихотям.
У этой женщины не было главного богатства – ее детей. Они отказались от матери в старости, как она отказывалась от них в своей веселой жизни.
— Поделом, — печально заключила совершенно несчастная женщина. — Зато есть что вспомнить.
—
Автор рассказа: Наталья Потапова
Канал Фантазии на тему