Лина многое простила и прощала Денису, но теперь он таки перешел черту. И даже дети были согласны с нею безоговорочно.
– Тетя, чего ты орешь, народ развлекаешь? Ну да, я кувыркаюсь с Денисом! Но не дрейфь, уводить его у тебя я категорически не намерена, мне трусы и пеленки никак не сдались! Он немного разомнется и вернется домой, это я тебе обещаю. Так что дыши в две дырочки да шагай, куда шла. И борщ к возвращению мужа сварить не забудь, он точно голодный придет!
Она знала, найдутся и такие, кто спросит: а тебе реально не все ли равно? Ну, гуляет, так все мужики того, парнокопытные… Одну тебя с детьми не бросает, деньги приносит, любить безумно ты его не любишь – так чего тебе надо?
А ей было надо, чтобы все честно было!
***
Да, вышла она за Дениса без намека на великую любовь. Просто он предложил, а ее матери уж очень хотелось дочку с рук сбыть да «для себя пожить». И в целом Денис неплохо смотрелся: собой видный, не ленивый, пьет весьма умеренно, жилье имеет, карьерные перспективы кое-какие есть. И с худшими живут бабы и не жалуются.
Лина согласилась, решив, что все будет лучше, чем маменькин вечный гундеж про «загубленную жизнь». И согласившись, решила для себя, что будет хорошей женой – верной, заботливой и хозяйственной. Денис тоже что-то насчет каменной стены и отсутствия обид обещал.
Маманя была на седьмом небе и немедленно начала активно жить для себя – внука и внучку всего несколько раз за всю их жизнь и видела. А Лина родила сперва Арсения, потом Катю, вела дом, исправно готовила мужу обеды, стирала рубашки и не давала детям будить папу рано по выходным. В целом жизнь казалась неплохой – никто ведь не обещал, что будет легко! Вести хозяйство – нормально для женщины, да Лине это и нравилось. А что Денис не больно ею интересовался – так зато и не бил, не пил, и деньги приносил исправно.
Как дети подросли, она на работу вышла – Денис был не тот человек, кто потянет на себе весь воз снабжения семьи и позволит жене засесть дома. Но и это она сочла нормальным, да и все так считали. То, что работы у нее разом стало в три раза больше, а денег осталось столько же, в расчет не шло.
Поскольку закончила она только колледж (стала бы маманя терпеть ее долгое обучение в вузе!), то работа была не то чтобы перспективной – в магазине недорогой одежды. Тем не менее, через несколько лет Лина заместителем директора стала – хлопот много, чести не очень много, но зато денег побольше платят.
Дети росли и радовали. Денис становился все более равнодушным, но деньги приносил – его карьера ни шатко, ни валко, но развивалась. Лина вела хозяйство, работала и занималась детьми. Со стороны все было правильно.
С точки же зрения Лины неправильно было одно: она была уверена, что Денис погуливает. И относилась к этому крайне неодобрительно.
Она понимала, что могла прискучить все еще яркому, моложавому мужчине – вечно задерганная, закрутившаяся в быту. Но была неколебимо уверена: порядочный человек должен в таком случае честно признать ситуацию и разрешить ее, а потом уж пускаться во все тяжкие. Развод обещал ей много трудностей, но их она была готова принять. А вот обман нет.
Однако долгое время ее уверенность была своего рода верой: вот убеждена, что все так, а доказательств тому ноль! Денис, что называется, не палился. До сегодняшнего дня.
***
Лина была вместе с детьми, вот что самое скверное! Все они втроем стали свидетелями попросту грязной сцены: их муж и отец прямо на открытой веранде кафе облапливал и облизывал некую ярко раскрашенную разодетую фифу. А когда Лина, не выдержав, напустилась на развратников, девица сквозь зубы выдала ей нравоучение! Дескать, раз мужа из семьи не уводят, так и следует ей, Лине, помалкивать в тряпочку!
Лина так растерялась, что поспешила увести детей, не ответив наглой шалашовке. Дома с нею, понятное дело, истерика приключилась – тоже бедным Сене с Катей отдуваться пришлось. А потом явился, как ни в чем не бывало, Денис и еще со своей стороны сцену устроил:
– Ну и зачем тебе понадобилось спектакль на людях закатывать, детей пугать и меня на полгорода позорить? Я мужик, между прочим, сильный и привлекательный! А на себя ты смотрела? Так что да, гулял, гуляю и буду гулять! Дашка красива, горяча, никакие борщи и постирушки ее не волнуют, и я ее не содержу – она сама себя обеспечивает. Да, жить с нею я не намерен, и она о том не мечтает. Так что ты уймись, все у нас будет, как раньше. Но Дашку я не брошу, и не надейся. Пока не надоест. А надоест – другую найду, такую же! Заруби это себе на носу! У тебя все равно выхода нет, ибо в моей квартире живешь!
Лина тоже считала, что у нее нет выхода. Только представлялось ей это иначе. Вернувшись домой следующим вечером, Денис обнаружил пустые кастрюли и пустые же шкафы. Не было ни жены, ни детей.
***
Обеспокоило это его? Да нимало! Ну взбесилась баба из-за того, что с Дашкой его на горячем застукала – так тут ее даже понять можно. Впрямь поосторожнее надо было быть. Пусть ее побегает, поостынет. Вернется, а куда ей деваться? Мать ее к себе не пустит, теща ему веселая досталась, там у нее в разгаре жизнь для себя, и незапланированное нашествие внуков совсем не в тему. А пока как раз можно себе почти отпуск устроить и с Дашкой на выходные куда-нибудь закатиться.
Прошли одни выходные, прошли вторые – жена и дети не возвращались. Денис рискнул даже позвонить теще – его довольно честно послали подальше, но сперва заверили, что никаких жен и детей не видели и видеть не хотят. А куда ж они тогда девались?
Денис напряг голову и вспомнил о тете Майе – родной тетке жены, старшей сестре его развеселой тещи. Вот уж реально загадка природы: родные сестры были похожи не больше, чем папуас похож на эскимоса!
Варвара, мать Лины, была такая принцесса-принцесса, девочка-праздник, девочка-радость! Ну, от первого встречного принца и залетела, родила Лину. Воспитывали девчонку в основном дедушка с бабушкой, а как померли оба – маманя побыстрее дочку замуж сбыла. Ибо какой может быть праздник с «прицепом»?
Майя в школе была заучкой, в институте заучкой, правильная до занудства. И замуж ведь вышла, нашла где-то такого же правильного. Но он умер нестарым, двое сыновей свои семьи завели, а Майя теперь жила в родительском доме, старики его старшей дочери отписали, суть младшей им уже понятна тогда была.
Как будто мало ей своих – с племянницей Майя тоже много возилась. Именно она была «бабушкой по вызову» для Сеньки и Кати – приезжала, помогала, хотя Денис старался бабку к дому не приваживать.
Да, тетка Майя могла пустить к себе Лину с детьми – дом-то довольно просторный! Денису пришлось поломать голову и переворошить кучу бумаг, но адрес тетки он разыскал, поехал.
И что вы думаете? Да, Лина с детьми были там. Но еще там был тетки Майи старший сын, амбал здоровенный. Он встал поперек калитки и простенько так заявил, что во двор Дениса ни под каким соусом не пустит!
Детей вытребовать все же удалось. Но мамкино воспитание дало себя знать!
– Знаешь, папа, я думал, ты мужчина, пример с тебя хотел брать! А ты, оказывается, просто позорище, а не мужчина! Если ты думаешь, что я захочу вернуться к тебе после того, как видел тебя с этой твоей, то у тебя еще и с головой что-то не в порядке! – нагло заявил Сенька, сопляк двенадцатилетний. И Катька, за братца прячась, ту же песню завела:
– Я лучше тут буду жить, не хочу я в свою комнату, ничего не хочу, и в школу с Сенькой на автобусе ездить лучше буду! Тебе какая-то уродливая тетка дороже нас и мамы!
Ну да – все бабы Дашке завидуют, что она видная такая, а для малолетки она, видите ли, «тетка уродливая»! Видна мамочкина школа!
В общем, добился Денис только информации о том, что скоро ему надо ждать вызова в суд – бумаги на развод уже делаются.
***
Нельзя сказать, что это его очень расстроило – ну, бывает. Алименты он заплатит, а делить особо нечего, квартира его добрачная, а машина старая, не жалко.
Одно напрягало: в квартире становилось все грязнее, чистой посуды хронически не было, еда на заказ надоела хуже горькой редьки, неумело выглаженные рубашки и брюки сидели непрезентабельно. С этим надо было что-то делать – Денис не привык жить в свинстве да неудобно.
Для начала он попробовал позвонить Лине – не одумалась ли. Та с нахальной уверенностью заверила его, что нет, и развод уже очень близок. Тогда он сделал самую естественную с его точки зрения вещь – позвонил Дашке и пригласил к себе.
– Фу, ну и свинюшник! Ты что, прибраться к моему приходу не смог? – с порога возмутилась Дашка.
– Ну знаешь! Я тебя как раз позвал, чтобы ты со всеми бабскими хитростями мне тут порядочек сделала. Да и пожрать бы чего нормального не помешало бы, надоели эти роллы до смерти!
Дашка стала руки в боки:
– Сдурел? Ты меня не перепутал ли со своей курицей? Я тебе сколько раз говорила, что мне все эти домашние радости да создания уютов до лампочки? Ты у меня еще деток потребуй! Заруби на своем распрекрасном носу: я женщина свободная, современная, живу для себя и так, как хочу! Никакие уборки, готовки и прочие пляски с бубнами вокруг штанов в систему моих ценностей не укладываются! Женатиков, желающих оттянуться, и без тебя валом! Так что или поехали в клуб приличный, или адью! Придумал – в свинарник меня тащить и уборщицей стать предлагать!
Ну, Денис тоже последнее время на взводе был – замахнулся на нее. Да не учел, что современные, свободные женщины свободны в том числе и от представлений о последствиях своих поступков.
***
О смерти Дениса Лине сообщили со всей возможной тактичностью двое полицейских (причем одним была женщина). Скоропостижная вдова всплеснула руками:
– Ох, не буду притворяться, что вне себя от горя, но не ожидала и не хотела такого! Да, нехорошо покойный со мной и детьми поступил, в открытую с какой-то особой пониженной строгости поведения крутил, разводиться собрались! Но как раз только начали договариваться, чтобы миром это решить, он предложил квартиру на детей переписать!
Полицейские навострили уши и попросили уточнить подробности.
– Ну, он заезжал недавно сюда, с детьми говорил нехорошо, они его поведение не одобряют. Я сообщила, что на развод подаю. А вчера как раз он мне позвонил и сказал, что с детьми помириться хочет. Дескать, менять образ жизни не намерен, и если я хочу развода – пусть. Но не соглашусь ли я договориться так, чтобы алименты с него меньше положенного по закону брать? А он взамен так предлагает: он перепишет квартиру на детей, но с тем условием, что он может там жить, пока снова не женится или у него другая жилплощадь не появится. Он-де, если алименты маленькие будут, быстро соберет на первый взнос на что-нибудь простенькое во вторичке, возьмет ипотеку (платить опять же проще будет) и съедет. А я и с маленькими алиментами выкручусь, если с жильем проблем не будет. И дети увидят, что они папке не по барабану.
– И что вы сказали на это? – поинтересовались полицейские.
– Ну, сказала, что в принципе не против, но надо бы с юристом обсудить, у меня адвокат уже есть. Денис сказал, что согласен, все равно договоренность нашу надо по закону оформлять, а то я, дескать, потом смогу заднюю по алиментам включить. Как раз у меня на завтра была встреча с юристом назначена по разводу, я сказала, что заодно и о договоренности поспрашиваю. Если юрист одобрит – тогда уж и Дениса позовем и оформлять все будем. Теперь не надо уже ничего, получается… Состоялся развод…
Полицейские очень настойчиво поинтересовались, повторит ли вдова сказанное следователю и судье.
– Конечно! Не очень это приятно, да, но мне скрывать что-то резону нет!
Полицейские отправились дальше служебный долг исполнять.
– Да, интересно дело поворачивается! Дамочка наша так красиво пела про то, как сожитель на нее с кулаками набросился, и она, несчастная, защищаясь от опасности лютой, перестаралась со страху! А гляди-ка, квартирный вопрос нарисовывается! У красотки что – студия, у мужика трешка, и тут дети какие-то, видите ли! – заметил коллеге полицейский-мужчина. Та кивнула:
– Да, похоже, красотке вместо 108-й или 109-й 111-я часть 3 ломится. До пятнашки на душу населения! И то дело – семь ударов сковородкой по кумполу сложно не признать именно тяжкими повреждениями. И что именно они привели к смерти – однозначно!
– Точно как по писаному: девица просекла, что сожитель разводится, квартирка у него хорошая, к нему даже прискакала, а тут новость – все детям! Понятно, что убивать она вряд ли собиралась, но как-то не представляю я в этой ситуации мужика инициатором драки! Опять же – на ней ни синячка, а на нем семь ударов сковородкой! Верно говоришь, 111-я, как пить дать! – суммировал полицейский-мужчина, не продемонстрировав, впрочем, ни малейших сожалений по поводу незавидности Дарьиных перспектив.
На суде Дарья божилась, что знать не знает ни о каком квартирном вопросе и поссорились они с Денисом на бытовой почве. Но семь ударов сковородкой вкупе с рассказом вдовы решили дело. Пятнашку Дарье, конечно, не дали. Пять лет получила.
Дениса хоронила Лина. Все же официально их развод так и не состоялся.
***
Дарья вышла на свободу с чистой совестью через ровные пять лет – уж очень непримерным было ее поведение в колонии. Ей было противно смотреть на свое отражение в витринах – эта старая, обрюзгшая тетка не могла быть ею! По идее следовало направиться в свою студию (хвала судьбе, приговор не предусматривал конфискации имущества!), но ноги почему-то понесли Дарью к дому, где жил когда-то Денис и где ее жизнь в один миг превратилась из сплошного праздника в ночной кошмар.
Во время отсидки она просто мечтала встретить бывшую Дениса и задать ей пару вопросов – с пристрастием, желательно. Но именно сейчас у нее такой цели не было, и на тебе – дамочка сама ей попалась. Ну понятно – она ведь теперь в трешке Дениса шикует, наследство ей и детишкам ее! Родители-то Дениса давненько померли, и завещанием он, понятно, не озаботился!
Лина выглядела, как раньше. Ни лучше, ни хуже. Немного забегавшейся аккуратненькой тетенькой средней полноты. Это было несправедливо, ибо Дарья-то теперь выглядела хуже некуда! Тем не менее, Лина ее как-то узнала. Но нимало не испугалась – это было обидно!
– Слышишь, это ведь ты подстроила! Ты все наврала про квартиру и договоренность! – прошипела Дарья. Получилось не очень внушительно, так как в колонии приказал долго жить один из передних зубов. А Лина просто улыбнулась:
– Да ну? С чего ты взяла?
– Да кто ж еще! Не мог Денис квартирой эдак кидаться, не мог!
– Откуда ты знаешь? Откуда кто-либо это знает? Кто-нибудь слышал, как он клялся, что не сделает такого? Или есть свидетель нашего с ним последнего разговора? А вот моим словам подтверждения кое-какие есть. К тете Майе он приезжал и с детьми говорил нехорошо – половина улицы слышала. Мне он звонил – телефонная компания подтвердила. А ты чем свои слова подтвердишь – семью ударами сковородкой? Убедительно, надо сказать – я его по операционному шраму да родинкам опознавала…
У Дарьи кулаки сами собой сжимались. И – разжимались. Никогда не испытывала она такой унизительной беспомощности, как перед этой теткой, в грош ее, Дарью, не ставившей. Даже тогда, когда у всех мужиков, с мужа этой тетки начиная, при одном взгляде на аппетитные Дарьины формы слюнки текли.
– Знаешь, что скажу? – усмехнулась снова Лина. – Не знаю уж, что я подстроила, но что я рада, что тебя посадили, и ты пять лет на зоне куковала – так это факт. Очень даже рада! И мне очень приятно было на тебя новую посмотреть! Так вам, таким, и надо! А теперь хватит болтовни, мне в магазин еще бежать и ужин готовить. Дети-подростки и взрослый мужчина ого-го сколько едят! Замуж я вышла, да! Хороший человек на сей раз попался, ничего не скажешь!
И Лина пошагала дальше, весело помахивая объемистой хозяйственной сумкой.
—
Автор: Мария Гончарова
Загрузка...
