Меня зовут дядя Геныч, но так как де-юре мне 70 лет, то де-факто я дед. Просто я здоров как бык и выгляжу, как Дуэйн Джонсон и Вин Дизель в одном флаконе. Поэтому все зовут меня не дедком, а дядькой – обстоятельство, которое чрезвычайно льстит моему самолюбию.
Я живу – не тужу. Получаю приличную пенсию и наслаждаюсь идиллической старостью с Нюрой, с которой прожил сорок лет (это вам не шутки, господа!). Словом, я считал бы себя счастливейшим из смертных, если б не сосед дед Ванёк. У нас сложные отношения, которые не поддаются точному определению. Мы как будто приятели: по субботам смотрим хоккей, а по воскресеньям рыбачим. Я – хоккейный фанат и равнодушен к рыбалке, но ради Ванька высиживаю с удочкой дежурные два часа на его самодельной мостушке, которая шатается подо мной, как фанера на ветру.
А Ванёк терпеть не может хоккей, однако за компанию торчит перед телеком все матчи, отмечая забитые шайбы зычным хохотом, а промахи – рюмкой водки. На этом незамысловатом балансе и держится наша формальная дружба.
Но вот беда: на прошлых выходных я не смог выбраться с ним на лоно природы – то есть на прорубь. Как раз в условленное время пустили внеплановую трансляцию суперкубка, которого я ждал целый месяц. Я не собирался жертвовать таким матчем в пользу мелких рыбёшек, которые по какому-то недоразумению в качестве исключения иногда попадались на мою удочку.
Ванёк не понял юмора, счёл мой поступок кровным предательством и не на шутку взбеленился.
– Ты спятил? Меня не уважаешь? Плюешь мне в морду? – прорычал он на следующей день, когда я, пытаясь незаметно проскочить мимо его конуры, все-таки врезался в него. – Ни во что не ставишь нашу дружбу? Да ты на себя взгляни, на кого ты похож? Худосочный, старый, весь седой! И променял рыбалку на телек! Ты просто баба, а не мужик!
– На себя посмотри, – огрызнулся я, однако слова Ванька задели меня за живое.
Вернувшись домой с прогулки, я долго вертелся перед зеркалом. Врёт Ванёк фигура у меня что надо: не каждый парень может похвастаться таким накаченным торсом. И не такой уж я и старый: 70 лет – моё богатство, как поётся в одной старой песенке.
Просто Ванёк – хам и завистник. Жена сбежала, своей семьи нет – как и постоянной работы. Короче, неудачник без стыда и совести. Так что нечего на мужика обижаться, его пожалеть надо. Успокоив себя этой незамысловатой сентенцией, я крепко уснул. А на следующее утро проснулся от яростного звонка в дверь. Кое-как продираю глаза, встаю, открываю и – обмираю от изумления и ужаса.
– Одевайся, парень, едем на речку, – без предисловий заявил Ванёк. – К вечеру будешь свеженький, как младенец, и новенький, как огурчик.
Я хотел было возразить, но не решился. В конце концов я его подвёл с рыбалкой; к тому же не хотел с ним ссориться – соседи всё-таки. Мы уселись в его развалюху-машину, где валялся старый спортивный костюм, – мой наряд на рыбную охоту. Ну, порыбачил я с ним пару часов, ничего не поймал и с пустыми руками вернулся домой. В качестве компенсации за неудачную вылазку моя старушка сварила уху, которой я со злости объелся.
Я думал, что на этом Ванёк исчерпал свою месть, но ошибся. Внеплановые вылазки на прорубь стали ежедневной рутиной, которая надоела мне, как горькая редька. Про себя я матерился, но вслух молчал – соседи всё-таки! Но через две недели моё терпение лопнуло. Я, наконец, решился дать ему отворот-поворот, однако не успел, потому что со мной случилось несчастье.
Вообще я убежденный зожник, закаленный пловец-морж, бегун, прыгун и не помню, когда последний раз грипповал. Но во время последней вылазки на замёрзшую речку я простыл и слёг без задних ног. Объяснения с Ваньком пришлось отложить – надо сначала вернуть севший голос, а для этого нужно пролечиться. Терпеть не могу лекарства – эти таблетки, микстуры, витамины: все свои 70 лет я протянул на голом энтузиазме и никогда не обращался к врачам. Однако в этот раз случилось непоправимое: градусник буквально пылал, показывая температуру под 39. Какая муха меня укусила? Ведь я не пью, не курю и даже не матерюсь! По моему глубокому убеждению, этого вполне достаточно, чтобы не болеть даже в сезон гриппа – не то что на доморощенной рыбалке!
Но теперь пришлось принимать экстремальные меры. Сперва я хлебал какие-то вонючие отвары, которые сварганила моя старушка, – и никакого толку. Поставил убойные горчичники, зверски пропарил ноги – бесполезно. И тут Ванёк, который как-то прослышал о моей беде, предложил «пролечиться» самым что ни на есть традиционным способом – в русской баньке.
Сразу говорю, я ему не верю ни на грамм. Дед Ванёк – хитрющий, пьющий, ядрёный, курящий старик без роду-племени и без тормозов. Он думает одно, говорит другое, делает третье. Но должно быть, от температуры у меня закипели последние мозги, и я машинально, как во сне, в полубреду согласился.
– Я тебя хорошенько отдеру железной мочалкой и отхлестаю дубовым веником, а то ты воняешь, как законсервированный клоп, – заявил Ванёк.
Сами понимаете, что такая перспектива отпугнёт даже матёрого спартанца со стажем. Но я уже сказал, что у меня кипели мозги, поэтому я пропустил эту угрозу мимо ушей. А между тем я на дух не переношу то, что народ называет «легким паром»; меня воротит от одного вида баньки. Ну и зачем я сдался на милость этого нахала? Ведь это живодёр, каких ещё свет не видывал. Раньше я думал, что купание в бане – дурацкая, но вполне безобидная, приличная процедура. Но оказалось, что это сумасшедший дом!
Дед Ванёк так меня отделал, что у меня глаза выскочили из орбит и вдруг прорезался голос.
– Куда лупишь, старый? – зарычал я громовым басом и выскочил из баньки, в чём мать родила, и как ошпаренный – в прямом и в переносном смысле слова.
Моя старушка приняла меня с причитаниями и притираниями. А Ванька на порог не пустила и послала его через дверь куда подальше.
На следующий день дед явился ни свет ни заря – с первыми петухами. Он подкараулил момент, когда моя хозяюшка выплыла во двор – мусор выносить. Лёжа в зале на диване, я слышал, как он что-то горячо ей зашептал – должно быть, принёс пламенные извинения за «внезапное вторжение».
– Прости, Геныч, я не со зла, а так сказать, – от чистого сердца постарался, – прошамкал он. – Просто я не рассчитал сил: уж больно ты плохо выглядишь. Давай хлопнем мировую, а?
У меня голова кипела, перед глазами стоял туман, ноги подгибались, холодели и костенели, руки дрожали и тряслись. Тем не менее, у меня хватило сил дать, вернее, – промычать отрицательный ответ. Я издал какой-то невразумительный звук, затряс мордой (пардон, – физиономией) и замахал рукой: дескать, в-он отсюда!
Но дед Ванёк не понял тонкого намёка; он вообще у нас тугодум и плохо соображает.
– Отлично, старина, а я-то дурак боялся, что ты на меня осерчал! – восторженно сказал Ванёк и, ввалившись в мою хату, развалился за столом как у себя дома. – Я уже придумал, как поставить тебя на ноги! – продолжал он, наливая две рюмки. – Мой массаж лечит от всех болячек! Я тебя разомну так, что через час будешь как новенький.
– Ни-за-что, – заикаясь, прошелестел я.
– Не́ за что! – вскричал мошенник, потирая и разминая свои костлявые ручищи. – Сначала выпей-ка… для храбрости!
Эх, будь я здоров, я бы сгрёб его в охапку и спустил с лестницы вверх тормашками. Но я был потрёпанный, как мочалка, и разбитый, как старое корыто из сказки Пушкина про золотую рыбку. Поэтому я сдался без боя, и Ванёк всё-таки влил в меня сто грамм. А ведь я ни разу в жизни капли в рот не брал! Но он уморил меня, негодник.
– А сейчас живо на процедуры! – приказал он и без церемоний повалил меня на живот. – Вдохни… выдохни…так, хорошо!
И вдруг так огрел меня по спине, что я заорал не своим голосом.
Неизвестно, чем бы закончилась эта оздоровительная, с позволения сказать, процедура, если б не моя старушка. Нюра всегда появляется в нужное время и в нужном месте. На мой вопль она выскочила из кухни – но не одна, а со своей любимой сковородкой. Она незаметно подкралась к Ваньку сзади и изо всех сил огрела его… нет, не по голове, а по мягкой точке. Старый хрыч пошатнулся, качнулся и рухнул, как подкошенный.
Впрочем, уже через час моя красавица привела его в чувство – своим массажем. Ванёк лежал пластом на коврике; он пребывал в здравом уме и твёрдой памяти, но встать не мог. Так он и провалялся у нас два дня.
Моя старушка кормила его куриным бульоном и поила отборным молочком с чайной ложечки. Проведя это время без спиртного, дед Ванёк чуть не стал трезвенником. Ну а я после его процедур балансировал на грани жизни и смерти. Понял, что если как следует не пролечусь, то помру – тихо, быстро и незаметно.
Выпив одну таблетку, я уже на следующий день прочухался. На радостях я, пользуясь тем, что Ванёк все еще лежит в моей хате, помирился с ним.
– Не серчай, дружище, – говорил я ему, давая прикурить. – Какой спрос с этих баб? Они сперва лупят, а уж потом думают.
Ванёк косился на мою старушку сверкающим глазом, но молчал. А когда встал, сразу вышел, вернее, – выполз, как пришибленный котёнок.
Моя Нюра – бой-баба, но с Ваньком решила не связываться. Через неделю после инцидента со сковородкой она с утра пораньше отловила его в подъезде и пригласила выпить-закусить.
Ну, от такого предложения Ванёк не мог отказаться. Он развалился за столом и – понеслось. Закусок было много, не меньше десяти блюд (и когда Нюра успела все приготовить, неужели ночью?), и к каждой порции полагалась бутылочка – то водки, то пива, то вина.
Посиделки затянулись до вечера. Нюра не отходила от гостя ни на минуту и без устали его потчевала. В конце концов Ванёк так смягчился, что даже прослезился.
– Старина, ты меня извини, что я погорячился с рыбалкой… ну, и за все остальное. Давай хлопнем по рюмашке мировую, а?
Сказано – сделано. Мы выпили-закусили, погутарили, и условный баланс формальной дружбы был восстановлен. Но надолго ли – вот в чём вопрос?
—
Автор: Людмила П.
Загрузка...
